Вцепившись в древко, я выпал из скачка. Тварь заметалась по арене, подпрыгивая как разъяренный бык. Улучив момент, когда она припала к земле, я спрыгнул вниз и перекатился в сторону.
А копья, гвоздившие монстра, перестали появляться из порталов. Я подобрал еще одно спиральное копьё и с размаху метнул в монстра.а за ним — еще одно. Раненая тварь начала менять цвет, из серой превращаясь в антрацитово-черную. Жуткие алые прожилки прорезали её кожу, и лишь в местах, где копья пробили броню, виднелась текущая багровая жижа.
Встав на дыбы, Ракшаса раскрыла пасть — и исторгла ослепительный столб света чистейшей энергии. Арена содрогнулась, колонна света дугой прошлась передо мной, испепеляя с десяток копий. В лицо пахнуло нестерпимым жаром, я едва успел закрыться, чтобы не ослепнуть.
Едва энергетический столб растаял, монстр отпрянул и снова стал собирать энергию для нового выстрела. Я прокашлялся: раскаленный воздух разил жженым камнем, вонь выедала глаза. Но главное, на песке осталось лишь два торчащих копья Лили. Боль в груди медленно проходила, оставляя странное чувство опустошенности.
Гад почти лишил меня оружия. Еще один выстрел — и я снова стану беспомощен перед ним. Надо добить его сейчас, пока он не сделал второй выстрел… и пока во мне есть еще хоть толика альвы.
Сглотнув горькую слюну, я подхватил одно из копий и бросился к твари. Словно дожидаясь, монстр рванулся ко мне, занося для удара передние лапы. Да хрен тебе!..
Скачок. Мир подернулся голубой дымкой. Не сбавляя скорости, я прыгнул на летящую ко мне когтистую лапу. Пробежал по растрескавшейся броне до плеча и, прицелившись, вонзил копьё в глазницу монстра.
Альва всколыхнулась, выбивая меня из скачка. Ракшаса, ослепленный и разъяренный, клацнул зубами — и, зацепив мой рукав, рванул вниз. Меня приложило об жесткий песок, я развернулся к твари, как тяжеленная когтистая лапа придавила меня сверху.
Чудовище нависло надо мной. рассматривая одним уцелевшим глазом. По ребристой пластинчатой морде стекала багровая жижа из раны. Хрипло втянув воздух, оно оскалилось — и раскрыло пасть, готовясь оторвать мне голову.
Я обернулся, лихорадочно ища взглядом копьё. Оно лежало в десяти шагах, слишком далеко! Я протянул руку, напрягая всю альву в теле — ну же, ко мне, сюда!..
Грудь снова сдавило нетерпимой болью — и скрученное копьё метнулось в мою протянутую руку, крепко влетая в ладонь. Машинально сжав древко, я вонзил его в приближающуюся пасть чудовища.
Монстр замер, словно подавился костью. Копьё засияло и ввинтилось в рану, на ходу рассыпаясь золотыми хлопьями света. Тварь же задрожала и замерла, её единственный глаз закатился и потух.
Я застыл, не сводя глаз с чернеющей туши надо мной. Ракшаса медленно осыпался мириадами кристаллов, заваливаясь вбок. Перед глазами мелькнуло древко первого копья в его шее. Древко таяло в воздухе, распадаясь золотыми хлопьями света…
А когда оно растаяло, терзающая меня боль в груди исчезла.
Я поднялся на ноги. Горы черного песка вокруг меня медленно таяли, вскоре от монстра не останется и следа.
— Лили…
Собственный голос заставил меня встрепенуться: вся арена гудела, гремела сотнями звуков и воем тревожной сирены. Черное небо над нами разрезал шум лопастей вертолетов. Над ареной разнесся незнакомый голос.
— Внимание! Говорит служба имперских опричников! Всем оставаться на местах! повторяю!..
Я обернулся: балкон с вип-ложей опустел. Бойчин успел сбежать, пока я сражался с его монстром!
взгляд упал на горстку черного пепла, оставшуюся от ракшасы: на песке показался багровый альва-кристалл размером с небольшой орех. Я подхватил его и бросился к клетке, у которой сидел Егор.
— Цел, Кирсанов?
— Кое-как, — усмехнулся он сквозь боль. — Яр, да ты просто монстр…
Оставив Егора, я подлетел к двери в клетку и несколькими ударами расшатал прутья. Выбив их, влез внутрь. Немного повозившись с кандалами, отцепил пленницу и спустил на пол.
— Эй, Есеня, — я приобнял её и снял с головы капюшон. На меня мутным взглядом смотрела вовсе не моя сестра.
— Ярослав…
— Жанна?
Плахина, бледная и еле живая, тихо всхлипнула. По её щекам потекли слёзы.
Я заскрипел зубами от досады. Ну конечно, Бойчин не мог сыграть честно! В последний момент, перед финалом, он подменил мою сестру на Жанну! И о нашем договоре он наверняка знал, чего ему стоило запугать девчонку? Вот же тварь!
— Где моя сестра? — я легонько встряхнул её. — Куда они дели Есеню?
Снаружи раздались отрывистые хлопки выстрелов и крики людей. Я оглянулся: опричники высаживались с вертолетов прямиком на трибуны. Штурм начался, еще немного — и арена опять станет полем боя. Нужно уходить, у меня считанные минуты.
— Ну же! — я снова тряхнул девушку.
— Бойчин, он приказал увезти её, — пролепетала она. — Сказал, что знает, где искать…
— Искать что? Что, Жанна?
— Кодекс…
Ну разумеется!
Проклиная всё на свете, я осторожно вытащил девушку наружу.
— Егор, доверяю её тебе! — бросил я Кирсанову и метнулся к открытому выходу с арены.
Снаружи уже гремели автоматные очереди и разряды магии. Кажется, я даже слышал знакомые раскаты грома, как в тот день в массажном салоне. Но это волновало меня меньше всего.
Бойчин, этот ублюдок знал, что кодекс у меня дома! И клянусь всем, сейчас он едет туда. Моя семья в смертельной опасности!
— Что ж, душенька моя, дело сделано.
Убрав папку, Балашов поднялся из-за стола.
— Вы уже уходите? Я распоряжусь, чтобы вас проводили, — Ольга поднялась следом. Балашов развернулся к ней и с ехидной улыбкой покачал пальцем.
— Ещё нет. Осталось последнее дело. Знаешь, Оленька, у нас много общего. Я, как и ты, верен своему роду. У меня ведь тоже есть семья, и я обещал брату, что исполню одно его желание, во что бы то ни стало.
Ольга нахмурилась.
— Полина, иди сюда.
Девушка послушно юркнула за спину хозяйке и отошла к двери на кухню. Балашов с улыбкой покачал головой.
— В нашем контракте прописано обязательство защищать друг друга, князь. Вы ведь не станете сразу же нарушать его, верно?
— Оленька, а ещё там есть одна важная строчка, — он снял тонкую перчатку, на пухлом запястье блеснул золотистый браслет с камнем. Увидев альва-артефакт, Ольга побледнела.
— Балашов…
— «В случае гибели, всё имущество владельца переходит по наследству его супругу». То есть мне, Оленька.
Он с ухмылкой раскрыл ладонь — и ослепительный шар огня выстрелил в княгиню. Поля отшатнулась, но не успела даже вскрикнуть, как пламя с шипением размазалось по ледяной сфере, закрывшей хозяйку.
— Не забывай, это правило работает и в обратную сторону, — усмехнулась она, делая короткий жест кистью. Воздух затрещал от возникших вокруг неё ледяных копий, нацеленных на Балашова.
— Ты ведь не думал, что можешь одолеть опричника с моим опытом всего лишь альва-артефактом?
— Конечно, нет, — князь неприятно осклабился. — Отдай мне кодекс, Ольга, и мы обсудим всё…
— Ты напал на мою семью, здесь нечего обсуждать! — отрезала она.
— Как скажешь, — он пожал плечами. — Я сам возьму то, что мне нужно.
Он нажал на браслет. Воздух перед ним вспыхнул, разверзаясь громадным огненным порталом, из которого навстречу Ольге вышла высокая фигура в черно-алом комбинезоне. Её волосы трепали языки пламени, а глаза горели зловещим голубым огнём.
— Клин вышибают клином, — улыбнулся князь. — А ледяную ведьму — кодексом пламени.
Глава 23
— Поля, беги! — рявкнула Ольга и толкнула перед собой громадный ледяной торос, метя в кодекс. — Ты знаешь, что делать!..
Громадная ледяная глыба ринулась на кодекс и взорвалась с мощью хорошей бомбы, начисто разнося весь коридор вместе со стеной. Морозный воздух, затянутый инеем, вздрогнул — и с оглушительным рёвом пламени ледяной щит разлетелся, брызжа раскаленным паром.
Ольга отпрянула, закрываясь ледяной сферой. Сквозь клубы пара вперед вышла женская фигура, окруженная багровыми языками, а за ней показался и князь Балашов.
— Хорошая попытка, душа моя. Но ты всерьез решила, что сможешь тягаться с кодексом?
— Пошёл ты! — едко выплюнула она, тяжело дыша.
За мгновения вся шелуха образа благородной боярыни, приставшая к ней за годы мирной жизни, слетела без следа. Дерзко скалясь, лучшая оперативница Центрального Округа Опричнины была готова дать последний бой.
За мгновение развернув ледяной купол, она окуталась сферой холода и рванулась к полыхающей фигуре противника. Сокрушительный удар — и взрыв сотряс весь особняк. Восточная стена разлетелась снопами пылающих обломков, окутанных раскалённым паром. Два силуэта вылетели наружу и, окутанные нестерпимо яркими аурами альвы, заметались по двору в жестоком сражении.
Выхватив пистолет из-за пазухи, Балашов едва успел укрыться в уцелевшем углу особняка, удержавшегося лишь благодаря мощной балке да добротным стенам. А вокруг творился сущий ад.
Ольга оправдывала свое грозное прозвище ледяной ведьмы: весь широкий двор особняка был покрыт инеем, местами из земли торчали острые и оплавленные торосы. Воздух звенел и трещал от роящихся клубов льда, мгновенно взрывавшихся паром от контакта с огнем.
Но даже такая мощь не могла сравниться с чудовищной силой кодекса пламени. Балашов застыл за балкой, вцепившись в почерневший кусок дерева, и смотрел, как огненный метеор раз за разом жалил ледяную сферу, тесня и отбрасывая её назад. Пылающие шары один за другим вонзались в морозный щит, метеоритным дождём гвоздили землю, превращая ухоженный двор в пылающий филиал ада.
Два шара, огненный и ледяной, ринулись друг на друга в неистовой атаке. Они столкнулись — и колоссальный взрыв сотряс весь дом до основания. Ослепительная вспышка превратила ночь в день, Балашов зажмурился и упал на землю, но все равно на несколько секунд был ослеплен мощным свечением. В стены ударила волна раскаленного воздуха, сметая всё на своем пути.