Аллея к особняку была пуста.
— Чего не едете, мать вашу? — Темников зло зыркнул на растерянного подчиненного.
— Мотоциклы испорчены, — тот виновато потупился. — Провода вырваны с корнем, не завести никак! Им нужен ремонт…
— Так езжайте на машинах! — рявкнул он и рванул к автобусу. Ответ, почему так не сделали сразу, он уже видел. Спешившие к Вайнерам опричники сами себя загнали в ловушку, заняв все выезды. Вдобавок, искорёженные машины, попавшие под шальной огонь кодексов, едва дали бы выехать даже одной легковушке, не говоря об автобусах.
— Сами себе всё обделали… — зло прошипел он, глядя на удаляющихся мотоциклистов. Так гадостно на душе у него не было очень давно. Ублюдок Вайнер оставил их практически с пустыми руками, и князю Пожарскому доложат только о поимке сестры.
Малолетний говнюк не только обхитрил его, убил его людей, но ещё и унизил.
— Да ещё эта их баба, — стоявший рядом опричник потёр затылок, где на глазах росла здоровенная шишка. — Ну просто бешеная…
— Так может мне взять на работу её вместо тебя? — огрызнулся он. — Помоги остальным расчистить затор! Иди!
Он снова посмотрел вслед исчезающим силуэтам, вспомнил воинственную валькирию верхом на ревущем мотоцикле, и в душе на миг шевельнулось восхищение.
— Что за женщина!
Глава 25
— Твою ж… — ругнулся я и, сглотнув кровавую слюну, выжал газ на максимум. Мотоцикл с рёвом дикого зверя рвал по трассе, проглатывая километры и без труда обгоняя имперские «славянки», «фаэтоны» и даже скоростные «итаки».
Я гнал что есть мочи. И дело было не в погоне. Адреналин боя отступил, тело снова стало тяжелым, а боль от ран вернулась с новой силой. Липкая сонливость начала застилать глаза, убаюкивать гулом мотора. Дам слабину — свалюсь с байка, или вмажусь в кого-нибудь. И тогда поминай как звали.
Обогнав неистово загудевшую фуру, я вильнул перед ней, разминувшись с массивным кузовом буквально на несколько сантиметров. Страх от близкого прохода подстегнул меня, сердце снова заколотилось как бешеное.
Я пригнулся сильнее, укрывшись за ветровым стеклом от встречного потока воздуха и едва не ложась на бензобак.
Впереди мелькнула табличка — до Москвы оставалось каких-то пятьдесят километров.
В большом городе будет проще затеряться.
Сзади ярко вспыхнул воздух, и мимо меня пролетела знакомая серо-фиолетовая фигурка с белоснежными волосами. Поравнявшись со мной, она пристроилась рядом.
— А ты себя не бережёшь! — Лиливайсс ухмыльнулась мне. — Решил разбиться, человек? Ты еле держишься!
Я зло глянул на неё — и прижался к краю дороги, плавно сбрасывая скорость. Тут же возникло ощущение, что меня вот-вот нагонят преследователи, а впереди в засаде притаились опричники, или еще кто похуже.
Куснув губу, я свернул с трассы на узенькую дорожку, терявшуюся в глубине леса, и остановил мотоцикл у покосившегося пня на самом краю дороги.
— Вот так, — заглушив мотор, я тяжело выдохнул. Руки дрожали от напряжения, а тело пробрал холодок от набежавшего ветра.
— И что дальше? — Лили догнала меня и, неуклюже опустившись на землю, привалилась к деревцу напротив. — Пустимся в бега?
— Вот ещё, — фыркнул я и тут же поморщился от боли. — У них моя сестра.
— И жена, — ехидно ухмыльнулась Лили.
— И жена, — кивнул я, пробуя на вкус непривычную фразу. — Этот лысый упырь Темников заикнулся, что они увезли Карину куда-то. Уверен, туда же они потащат и Есеню.
— Думаешь, они догадались о частях ядра в вас с сестрой? — нахмурилась девушка. Её белоснежные волосы трепал ветер, добавляя взгляду оранжевых глаз суровости.
— Наверняка, — согласился я. — Думаю, Император всё выбил из Карины, больше ведь никто не знал. А раз так, он решит вырвать осколок из Есени. Без Карины ему никак не обойтись. Надо узнать, где их держат, и вытащить.
— Предположим, ты узнаешь, и что потом? — усмехнулась Лили. — Куда бы их не увезли, это место должно охраняться покруче имперского дворца. И на твоем месте я бы десять раз подумала, прежде чем совать голову в этот улей. Будешь штурмовать в одиночку?
— Не в одиночку, — устало улыбнулся я. — С тобой вдвоём.
Лили приоткрыла рот для ответа, да так и замерла. В её янтарных глазах читалось согласие и что-то ещё, сложно поддающееся словам.
Несмотря на раны и усталость, я ощущал, как альва мощно и ровно пульсирует во мне. Прежнего жжения в стигматах уже не было, словно организм наконец-то принял силу, с которой боролся всё это время.
Может, дело было в осколке ядра владыки, скрытом во мне. Пусть так.
— Теперь у меня есть только ты, Лили.
Лиливайсс вскинула брови и, помедлив, широко улыбнулась. В её оранжевых глазах заиграли лучики света.
— Ты сейчас серьёзно, да? Ты готов броситься в самое пекло со мной? Только ты и я, вместе против всех?
Я с готовностью кивнул.
— Вот теперь мне нравится твой настрой, хозяин!
Девушка подошла ко мне и коснулась саднящего плеча.
— Я тебя никогда не предам, Слава. Можешь быть уверен.
Её спокойный и уверенный голос не вызывал сомнений. И теперь я ощущал связь между нами, невидимые узы контракта, словно сотканные из самой альвы. Прикосновение её прохладных пальцев успокоило раны, ноющая боль начала отступать.
— Так у тебя есть идеи, куда их увезли? — спросила она.
— Пока нет. Но у меняя есть идея, у кого узнать это, — с хитрым прищуром я посмотрел на кодекс. — Садись-ка со мной. Едем в Москву, пора навестить одного старого друга.
— Выходи.
Красный от злости и стыда, Егор выбрался из машины. Всю дорогу от изолятора опричнины до дома отец не проронил ни слова. Но Кирсанов-младший физически ощущал, как разгневан глава семейства. На все его оправдания, рассказы и уговоры ответ был один — зловещая тишина.
— В дом, быстро, — тем же непререкаемым тоном велел отец и кивнул на широкие двери особняка.
— Я тебе сопляк малолетний что ли, чтобы так меня шпынять? — огрызнулся тот, поднимаясь по ступеням.
— Именно, — в голосе отца зазвенела сталь.
Он вошел вслед за сыном и гулко захлопнул тяжеленную дверь так, что эхо раскатилось по особняку. Слуги, хлопотавшие с тряпками вокруг картин и статуй, глянули на главу рода — и, уловив настрой, быстро ретировались.
— Слушай, я понимаю, что сплоховал, — Егор обернулся к отцу. — Но черт возьми, мы должны ему помочь! Ты же сам говорил, что Вайнеры — люди чести! Он мой друг, жизнь мне спас!
— И что с того? — холодно бросил он.
Тяжёлый, как стальная плита, взгляд Петра Кирсанова пригвождал к месту. На сухом костистом лице играли желваки, брови гневно изогнулись, и черт возьми, это не сулило ничего хорошего.
Только Егор уже решил, что не отступит. Кулаки рефлекторно стиснулись, отдаваясь жжением в расцарапанных ладонях.
— Ты не понимаешь, во что ввязался, сын? — холодно бросил тот. — Друг или нет, за ним пришли императорские опричники! Это тебе не шутки, и не война, где всякое спишут. Ты знаешь историю с его отцом.
— Именно! — выпалил Егор. — И поэтому…
— И поэтому ты должен быть вдвойне осторожным, — перебил отец. — Откуда тебе знать, что он не предал Империю?
— Потому что я его знаю, в отличие от тебя!
— Знает он! — впервые Пётр Кирсанов повысил голос, его брови гневно взметнулись. — Год назад ты не подозревал о его существовании, нашелся мне знаток!
— Мы вместе воевали! Учились! Черт, да я ему чуть рожу не набил, и все равно мы потом подружились! Я не могу вот так просто бросить его с сестрой!
— Вайнер тебя использовал, а ты даже не заметил, — хмыкнул Пётр. — Не будь дураком, Егор!
— А ты не будь трусом! — огрызнулся он, распаляясь еще больше. В ушах застучала прилившая от гнева кровь. — Какая разница, опричники или нет? Мы должны ему помочь! Разве ты не можешь задействовать свои связи, подключить юристов, чтобы они вытащили Вайнера?
— Разница? Разница в том, что ты тянешь весь наш род в игру на порядок сложнее, чем ты можешь представить, — глава рода стиснул кулак, и в его взгляде мелькнула злая искра. — После свадьбы с Лендой Вайнер стал претендентом на престол, Егор. Он бросил в лицо императору перчатку! А властью, сын, никто не делится просто так. Его прожуют и выплюнут, не заметив, а ты тянешь всех нас в эту мясорубку, причем на стороне заведомо проигравшей! Тут никакие связи не помогут!
Егор горько усмехнулся.
— Ну конечно. Поверить не могу, что когда-то именно ты говорил мне между дракой и бесчестьем выбирать драку! Хотя откуда тебе знать о чести? Ты даже мать предал, когда был нужен ей сильнее всего! Слабак и!..
Он не успел договорить, как отец двинул пальцем — и мощная каменная глыба возникла в воздухе и со свистом врезалась в него, отшвыривая назад как игрушку.
В стороны разлетелись куски дорогущего паркета и облицовок, привезенных из Японии. Егора приложило об пол так, что воздух со свистом вылетел из легких. В глазах потемнело и пошли радужные круги.
Хватая ртом воздух, Егор посмотрел на крутившийся перед глазами потолок, и медленно приподнялся.
— Успокоился? — отец зыркнул на него так строго, что волна гнева, поднявшаяся внутри, быстро опала. От этого взгляда всегда было не по себе. Так он смотрел, когда был максимально серьёзен.
Егор уставился на него исподлобья, всем видом показывая неприязнь. Внутри клокотал гнев, порываясь наружу, но усилием воли он подавил в себе эмоции.
— А теперь думай головой, — заговорил отец. — Ты уже привлек внимание опричников. Сунешься дальше — и разделишь судьбу Вайнера. Честь здесь ни при чем, ты не обязан спасать чужой род, ставя под удар свой.
Немного оклемавшись, Егор поднялся на ноги. Его тяжелый взгляд уперся в непробиваемый взор отца. Такой же упёртый, как Ярослав. Недаром его называют стальной крепостью…
— Ты думаешь, я не понимаю твоей боли? — голос отца внезапно стал тише и мягче. — Но ставить под удар себя, сестру и нас всех не могу позволить. Когда-нибудь ты возглавишь род Кирсановых. И должен будешь мыслить стратегически, прочитывать ходы, чтобы каждый твой шаг шел на пользу роду. Иди к себе и подумай как следует. А до тех пор…