В его взгляд, едва смягчившийся, вернулась жесткость. Он снова двинул пальцами — и громадная глыба полетела в Егора.
Но на этот раз он был готов.
Стены содрогнулись от грохота глыбы, разлетевшейся в куски от удара каменного кулака. Окутанный серой пылью, Егор стряхнул с себя камешки и смерил отца тяжелым взглядом.
— Дважды этот номер не пройдет.
— Гляжу, ты усвоил урок, — кивнул тот, и в его голосе почудилась еле уловимая нотка гордости.
— Шел бы ты со своими уроками…
Раздраженно фыркнув, он пошел к лестнице на второй этаж, чуть не врезавшись в испуганных служанок, подсматривавших из прохода на учиненный в зале разгром.
Отец был прав, и умом он это понимал. Но сердцем принять это не мог. Перед глазами вставали все разы, когда Ярослав рисковал собой, и всё внутри него тут же вставало на дыбы.
— Уберите здесь всё, — послышался голос князя.
Поднявшись наверх, Егор скинул с себя изорванную, грязную куртку, подхватил альвафон и пошел в ванную. Подошел к зеркалу и, нажав кнопку вызова избранного номера, коснулся разбитой губы.
— Вот дерьмо…
— Да блин, Кирсанов, ты всю свадьбу мне настроение портил, а теперь решил и по альвафону доставать? — раздался недовольный голос Софьи из альвафона. — Кстати, я до Есени дозвониться не могу… ты же отвёз её, как обещал?
— Здорово, староста, — он ухмыльнулся и тут же зашипел от боли. — Да тут кое-что случилось…
— Рассказывай.
Егор вкратце описал всё, что приключилось с ним в имении Вайнера и после, пока его не забрал отец. Софья внимательно слушала, порой уточняя что-нибудь, и к концу рассказа издала протяжное многозначительное «хмм».
— Такие дела, Аксеньева, — хмыкнул он и, смочив полотенце, принялся вытирать исцарапанное, грязное лицо. — На помощь бати можно не рассчитывать.
— Оно и понятно, — вздохнула девушка. — На его месте я бы тебя тоже послала. Но ты все равно хочешь вытащить Ярика?
— Само собой, — фыркнул он. — Даже если пойду в одиночку. Ну… или вдвоём.
Он с надеждой посмотрел на экран с горящей фотографией Софьи. Сердце в груди заколотилось быстрее. Он ждал её ответа, но девушка не торопилась.
Она молчала минуту. И вторую.
— Софья? — не выдержав, спросил он.
— Втроём, — наконец, донеслось из трубки.
— Втроём?
— Ну да. Руи тоже идёт с нами. Я спросила, и она сразу же согласилась.
— Да блин…
— Чего? — недовольно заворчала девушка. — Кирсанов, ты там себе выдумал, что со мной на свидание собрался, или всерьёз решил Славу спасать? Вдвоём мы ничего не сделаем, тут даже троих будет мало! Нам нужны помощники, хоть кто-то, кто думает головой, а не каменными своими кулаками! А против опричников…
— Да знаю я! — перебил он. — И вообще, такие вещи лучше обсуждать лично.
— Тогда жду тебя через два часа в кафе, адрес скину. Точнее, вас, — из трубки раздался тихий скрип карандаша, будто Софья что-то писала на бумаге. — Если Славе удалось сбежать, он наверняка сейчас скрывается. Нам нужен кто-то, кто хорошо знает его. И я знаю, кто нам поможет.
За окном сверкали огни ночной столицы. Хошино подошла к окну и, открыв пальцем зашипевшую банку пива, сделала несколько глотков.
Внизу, под окном, виднелся тихий дворик, окруженный корпусами роскошных многоэтажек элитного района. Если приглядеться, в просвете между домами виднелась одна из башен Красной Площади.
Со вздохом она отошла от окна и, запнувшись по пути о гантелю, спрятавшуюся в темноте под мятой майкой, села на диван. Скользнула взглядом по расстеленному, мятому футону со своей родины, по горам скопившегося мусора, и остановила взгляд на темной рамке с фотографией в шкафу.
Даже с выключенным светом она чувствовала взгляды тех, кто смотрит на неё с этой фотографии. Большинства из них уже нет в живых.
— Вы бы удивились, как я шикарно устроилась, — она с усмешкой отпила ещё и закашлялась. Во рту снова появился привкус крови.
— Я знаю. Жалкое зрелище, — Хошино вздохнула и прижала к щеке холодную, запотевшую банку. — Вы бы не оценили как я распорядилась временем, оплаченным вашими жизнями. Вы бы…
Её прервала трель дверного звонка, за которой последовали три гулких удара. А за ними — еще два.
Очень знакомый сигнал.
— Да ладно… — прошептала она и, отложив пиво, поспешила к двери. Задрожавшие руки открыли два замка, майор толкнула дверь и замерла.
— Прости, что внезапно, пустишь к себе на ночь?
— А…
Я улыбнулся хлопавшей глазами Хошино, явно не ожидавшей меня увидеть к полуночи в своей квартире. На ней были лишь коротенькие домашние шорты с расстегнутой верхней пуговкой да мятая черная майка, обтянувшая её высокую грудь. В училище она носила такие же, когда мы оставались в её комнате. Но чаще вообще без них.
Скользнув по мне внимательным взглядом, Аями моментально втянула меня в квартиру, гулко закрыла дверь и заперла её на обе вертушки.
— Ты ранен, — снова глянув на меня, наконец произнесла она. — Когда ты успел? что произошло?
— Долгая история, — отмахнулся я. — Слушай, мне нужна твоя помощь…
— Это я и сама вижу, — едко усмехнулась она. — Слава, куда ты опять умудрился встряпаться? И где Карина? На твоем месте я бы неделю не выпускала её из своей постели и…
— Её арестовали опричники, — перебил я. — И мою сестру тоже.
Хошино помрачнела, улыбка быстро сошла с её лица.
— Что вы натворили?
— Позже рассажу, — я скривился от пронзившей тело боли. — Давай сперва раны обработаю…
— Ох черт! — она хлопнула себя по лбу и, щелкнув выключателем, махнула мне. — Проходи в гостиную, сейчас принесу аптечку. И это, не обращай внимания на беспорядок…
— Ага, — я скинул обувь и, держась за бок, вошел в гостиную и включил свет.
Тусклая лампа осветила просторную комнату, наполовину занятую шкафами и широким диваном, а наполовину — заваленную ношеной одеждой, упаковками от еды и прочим мусором. Здесь царил настоящий бардак. И посреди него — расстеленный на полу футон со смятой подушкой.
В воздухе витал запах её духов и пива, крепко смешавшийся с тонким ароматом женщины. Его бы не учуял другой, но я знал его. Вдыхал сотни раз раньше, оттого и безошибочно уловил среди прочих запахов.
— Смотрю, кое-что в тебе не меняется, — издав смешок, я пробрался к окну сквозь завал из одежды и плотно задернул шторы.
— Что? — донеслось с кухни. — Садись на диван, я сейчас!
Последовав её совету, я с трудом стянул с себя изорванную куртку и рубашку, насквозь пропитавшуюся кровью. Одного взгляда на себя хватило понять, что мне сказочно повезло: ни одного жизненно важного органа опричники не задели, даже раны оказались не столь глубокими.
— Знатно тебя потрепали.
Я встрепенулся: Аями вошла в зал с большим кофром с красным крестом в руках. Поставив его рядом на диван, открыла и принялась деловито возиться с содержимым.
— Угораздило же тебя, — хмыкнула она, косясь на кровоточащий порез на моем боку, и протянула антисептик. — Чего сразу не обработал?
— Были дела поважнее, — отшутился я, принимая баллон. Сорвал крышку и густо набрызгал пенящуюся жижу поверх запекшейся крови. Средство зашипело, а все тело пронзила такая боль, что искры из глаз полетели.
— Ух твою же… — я стиснул зубы.
— Забыл, каково это, да? — хихикнула Аями и глянула на окровавленную кучу, бывшую моей рубашкой. — Скажи спасибо, что до сих пор не истёк кровью. Зато загадил мне весь пол.
— Ну прости, — натужно фыркнул я и, взяв салфетку, принялся стирать кроваво-розовую пену с кожи. Средство убивало заразу в ранах и закупоривало сосуды, не давая человеку истечь кровью. Но моим ранам нужно было лекарство посерьёзнее.
— Пластицитрон есть?
Аями недобро заулыбалась.
— Может тебе сразу водки и порошков веселящих насыпать? — развеселилась она.
— Я серьёзно.
— Найду, — вздохнула она и откопала на самом дне аптечки тюбик с белым порошком. — Только всё за раз не грохни.
— Спасибо.
Скрутив крышку, я примерился и сыпанул в рану порошка. Половина просыпалась мимо, но половина попала точно на рану. Раздалось шипение, по комнате разнесся едкий химический запах ржавчины.
В тот же миг тело прострелила такая волна боли, что потемнело в глазах. Я выгнул спину, едва не выронив тюбик с лекарством.
— Сказала же, экономнее! — заворчала она и отняла тюбик. — Откинься назад, сама сделаю!
Стиснув челюсти, — а боль от средства была просто невыносимая, — я засопел и послушно оперся спиной на диван. Аями села напротив, между моих разведенных ног, стянула пальцами края раны на правом боку и посыпала сверху порошком.
— Угхх! — я зажмурился от боли, пронзившей всё тело до самых костей.
— Терпи, князь, это тебе не служанок соблазнять, тут терпение нужно, — Аями перешла к следующей ране и повторила экзекуцию. Я стиснул кулаки так, что ногти впились в кожу, и застонал. Боль была просто адская.
За десять минут она обработала каждую мою рану, заставив вдобавок еще и стянуть штаны — я даже не заметил довольно глубокого пореза на бедре.
— Всё, пластырь сам наложишь, — закрыв банку, она кинула её в аптечку и потянулась за банкой с пивом, стоящей рядом.
— Спасибо, — я скосил глаза на первую рану — порошок уже превратился в полупрозрачную эластичную массу, не дававшую ране разойтись. Пройдет несколько часов, и ускоренная регенерация срастит ткани, а через сутки не останется даже рубца. Но порошок, входивший далеко не в каждую боевую аптечку, брал свою цену.
— Так что с вами стряслось? — Аями села на пол напротив меня и, привычно сложив ноги по-турецки, отхлебнула из банки. — Рассказывай.
— Всё началось с утра после свадьбы, — начал я и прилепил первый пластырь.
Аями внимательно слушала, прикладываясь к напитку. Прикончив одну банку, открыла вторую. А за ней и третью. Весь мой рассказ женщина не проронила ни слова, лишь следила за тем, как я накладываю бинты и пластыри на раны, порой поправляя мою самодеятельность.