– Глотай, сука, – ударил по щеке, оставляя красный след.
Сакура сглотнула и замерла.
– Отвечай, всё ещё любишь меня?
Она слабо кивнула головой.
– Любишь? – его голос сорвался от ярости и не понимания, как же из этой тупой девки выбить чувства, который он распалил в ней. – Я порву твой зад, и ты возненавидишь меня, – он развернул её задом и, схватившись за ягодицы развёл. Член упёрся в анус.
– Всё ещё хочешь любить меня? – рыкнул.
– Да…
Ворон ожидал услышать вопли, стенания и слова ненависти, но только не это проклятое: «Да». Его накрыло так, что он, не осознавая, что делает, наклонился к подрагивающей плоти и лизнул языком от ануса до влагалища, а через миг, вонзил в неё язык, вылизывая в некой сумасшедшей агонии. Сакура застонала, шевеля бёдрами.
– Да – да – да… люблю тебя, люблю всем сердцем. Ты зверь, которому я готова отдаться полностью.
Он развернул податливую орлицу и впился в губы, этот поцелуй рвал души им обоим.
– Шлюха… – выдохнул, оторвавшись на миг.
– Да, твоя шлюха, только твоя…
Роланд не мог насладиться её телом ещё несколько часов, любя в разных позах, нежно и в то же время страстно. Они заливали друг друга любовными соками. Она целовала его тело с головы до ног, ласкала член, засасывая, так как могла. Этот Рай гонял их тела и души в разные стороны. Роланд взял Сакуру на руки совсем уже измождённую от глубокого экстаза и в таком виде пошёл в её покои. Воины, стоящие в коридоре в качестве охраны, включая верного Вугора, сразу опустили глаза в пол. Он прошёл коридор и лестницу, зашёл в покои, приготовленные для неё, и уложил в постель под покрывало.
– Роланд, – прошептала.
– Ты не можешь любить меня. Я – зверь.
– Мой – любимый зверь.
Он вздохнул и, поцеловав в горячий лоб, вышел и направился обратно к себе.
– Вугор.
– Да, владыка, утром, чтобы в наших спальнях были ванны с горячей водой.
– Конечно, может, вы сейчас хотите помыться?
– Нет, не хочу до утра смывать её с себя, – вошёл в покои, а губы подручного тронула лёгкая улыбка. «Роланд, ты ещё не знаешь, что уже крепко влюблён в неё».
Утром Сакура проснулась и сладко потянувшись, вспомнила прошлую ночь, стараясь не думать о жестокой казни орла, а вспоминая невероятную страсть с Роландом, где он помимо воли доказал, что всё-таки любит её. Нет, ворон не произносил этого, но она прочувствовала его чувства всем сердцем и душой. «Роланд, ты уже любишь меня, постараюсь доказать тебе, что это чувство не в коем случае не сделает тебя слабее, а только сильнее», – подскочила и выглянула в коридор. Служанки, уже находящиеся за дверями сразу поздоровались.
– Доброе утро, госпожа. Владыка ещё ночью распорядился набрать вам ванну.
Слуги-молодые статные вороны, стоящие рядом с вёдрами зашли в её покои. Сакура находилась в приятной истоме и с удовольствием окунулась в тёплую водицу. Вороницы помогли вымыть голову и одеться в шикарное изумрудное платье снова с белоснежным шлейфом – символом наложницы высшего ранга.
– Позовите Вугора.
Они поклонились и ушли за подручным владыки.
Вскоре он постучался.
– Войдите.
– Госпожа…
– Скажи, что делает владыка? Я могу его увидеть?
– К сожалению не можете.
– Почему? – радость в голосе как-то мгновенно угасла.
– Владыка после принятия ванны, улетел в горы в свою пещеру.
– Надолго? – женская обида послышалась в осевшем голосе.
– Да, обычно он улетает туда надолго, но передал вам, чтобы вы отдыхали и впредь вылетали на прогулку только с охраной.
– В смысле надолго? Сколько это по времени: часы, дни?
– Могут быть даже месяцы.
– Но почему? – голос уже срывался до полного возмущения.
– Не могу знать, но чисто моё предположение есть.
– Говори.
– Мне кажется, он бежит от вас, а вернее от чувств, которые испытывает к вам.
Сакура удручённо склонила голову.
Вугор поклонился, вышел и направился к своей красавице жене. Он поженились совсем недавно. Милана была безмерно счастлива. Да и он сам сдувал с неё пылинки. Девушка пришлась ему по сердцу во всех смыслах.
– Миланушка… – его взгляд ласкал жену, ещё лежащую в постели. Она, недолго думая, сняла батистовую ночную рубашку через голову и осталась в чём мать родила.
– Возьми меня, любимый.
Вугора не нужно было уговаривать, он сразу разделся и покрыл тело жены нежными поцелуями.
Роланд тренировался, выдыхая горячий пар на морозном воздухе. Меч дугой разрезал пространство.
«Я должен стать к ней безразличен. Она самая обычная девка. Да, прекрасна как богиня, да секс с ней такой сладкий, какого я никогда ещё не испытывал. Мой член готов разорваться от блаженства, которое испытываю, находясь в ней. Нет! Хватит! Я – владыка воронов и не могу стать тряпкой, вестись на её зов этих глаз, губ, покорности, слов о любви. Нет! Я должен вырвать эту девку из своего сердца с корнями… с кровавыми корнями», – он ударил со всей силы мечом по камню и, разрубив пополам, упал на колени, – «Не могу. Я хочу её, хочу иметь так, чтобы она извивалась подо мной и на мне, выкрикивала моё имя, облизывала мой член, стоя на коленях и смотрела на меня как на бога».
Так прошёл месяц.
Сакура снова зачала и на этот раз родила орлёнка. Она так изумилась, когда увидела белое оперение, но полюбила его ещё больше чем первенца. «Мой орлёнок, мой маленький, прекрасный сыночек».
Вугор не мог объяснить это из ряда вон выходящее явление, и сильно переживал за неё, и за владыку, не находил себе места, мечась по замку, тренируясь на износ и, гоняя молодых воинов по-полной программе. И однажды собрался с духом и постучался к госпоже в покои.
– Войдите, – её голос казался умиротворённым.
Он вошёл и сразу уставился на ребёнка, мирно спящего у неё на руках.
– Госпожа, простите меня за этот вопрос, – замялся, потупив взгляд вниз, – но… это сын владыки?
– Ты с ума сошёл, Вугор? – возмутилась Сакура, крепче обнимая сына.
– Простите, но я такое вижу впервые в нашем государстве, чтобы от ворона родился орёл, и поверьте, владыка тоже задаст этот вопрос, только, думаю, значительно пожёстче. Мне жаль вас, поэтому и решил спросить первым, потому что если этот ребёнок не его, то от него лучше избавиться пока не поздно.
– Я не была не с кем, кроме владыки, – твёрдо ответила Сакура, уставившись в окно, за которым сыпал крупными хлопьями снег.
– Хорошо, я вынужден доложить об этом владыке и сейчас полечу в горы. Подумайте, пока не поздно, может, мне его отнести в лес?
– Не смей даже думать об этом! Это наш сын и я не знаю, почему он родился орлом. Возможно, потому что я не ворона, а орлица.
– Возможно, но такого ещё никогда не было, гены отца всегда перебарывали гены матери. У нас часто были наложницы – орлицы, и все наши дети всегда рождались воронами.
Она молча продолжила качать малыша на руках, хотя от его вопроса показалось, волосы на затылке зашевелились. «Он не может мне не поверить. Это наш сын. Роланд, любимый, возвращайся скорее. Ты нужен мне, нам», – наклонилась и поцеловала в лобик сладко спящего малыша.
Вугор поклонился и вышел. Сакура встала, открыла окно, вдыхая аромат свежести и чуть прищуриваясь, внимательно вгляделась вдаль. «Роланд, вернись».
Главнокомандующий до полёта к владыке зашёл к жене, которая тоже уже носила под сердцем ребёнка.
– Любимый, что с тобой? На тебе лица нет.
Он прошёл к столику, плеснул в стакан вина, выпил залпом и присел на массивный дубовый стул с вырезанным на спинке вороном. Милана подплыла и присела к нему на колени. Вугор с нескрываемой любовью убрал с её лба непослушный золотистый локон.
– Мне надо лететь к владыке.
– Надо, значит, надо, – мы будем тебя ждать, – она заботливо погладила выпуклый живот.
Он наклонился и поцеловал её в сочные губы, отстраняясь на миг, взял на руки и отнёс на добротную кровать. Девушка лукаво захихикала. Вугор поднял платье из тонкой ткани и стал покрывать частыми поцелуями ноги от икры до паха, а через несколько минут мягко вошёл в податливое тело, любя бережно и нежно. Насладившись женой, поцеловал на прощание, надел плащ, с меховой оторочкой, спускающийся почти до пяток и, распахнув окно, вылетел.
Зимний лес, над которым он пролетал, стоял под снежными охапками. Снег искрился в тусклых лучах, слабо пробивающихся сквозь плотную завесу тумана, преломляясь в двух полутонах сиренево – розового цвета. Создавалось впечатление некого калейдоскопа, рябящего в глазах необычностью и разноцветной витиеватостью. Тишь. Мороз. Ветер казалось, на время забыл о своей свирепости, частенько бушующий в этих краях. Вугор пролетел совсем низко над запорошенными кронами в надежде заметить хотя бы загулявшую белку. Однако животные, будто вымерли. Холод загнал всех по норам и дуплам. Есть хотелось дико, ему пришлось спуститься и побрести в поисках хоть какого-то зверья. Пройдя изрядное расстояние, заметил облезлую лису, тоже рыскающую в поисках пищи. Его глаза налились вожделением, и опять обратившись в ворона, выставив когтистые лапы и раскрыв смертоносный клюв, метнулся к ней. Лиска успела только проскулить, когда он выдрал из неё сердце и сожрал. Острый коготь подцепил разорванную кожу и, поковырявшись, вытащил остальные внутренности орган за органом. Насытившись, опустил клюв в снег, чтобы очистить от остатков крови и стал медленно подниматься, стараясь мощными крыльями зацепиться за густые ветви, зловеще торчащие вокруг. «Всё, червячка заморил, можно теперь и к владыке лететь с тяжёлыми новостями. На сытый желудок это намного спокойнее будет». Пролетел лес и влетел в горы, вершины которых утопали в густом кисельном тумане, разбавленным серебром зимнего убранства. Облетел несколько вершин и, увидев то место, где находилась пещера владыки, опустился рядом, сразу утонув в сугроб почти по шею. «И как же владыка тут тренируется? Наверное, снег для начала разгребает».
– Роланд, Роланд, – заорал, чувствуя, что перья совсем облепило так, что он не мог сам и вылезти. – Владыка, помогите!