Тем не менее, ни одно из двадцати (сорока) основных разночтений не было рассмотрено на субботней конференции; всем стало ясно, что принятие в понедельник совместного законопроекта весьма маловероятно.
«Нью-Йорк Таймс» за 21 декабря 1913 г. сообщила: «говоря серьёзно, спорные вопросы, в сущности, заключают в себя все важные поправки Сената».
С целью попытаться устранить некоторые из наиболее существенных разночтений, участники конференции согласились совещаться всё воскресенье.
Кроме того, в эту субботу Палата представителей собралась в полном составе и отказалась принимать сенатскую версию законопроекта: двести девяносто четыре конгрессмена проголосовали за, пятьдесят девять — против. После этого члены нижней палаты приступили к принятию поправок, предложенных участниками конференции от Палаты представителей.
К концу дня 20 декабря 1913 г. всё внимание участников конференции было сконцентрировано на нескольких принципиальных узловых разногласиях между Палатой представителей и Сенатом. Разногласия отражали существенные, коренные вопросы, стоявшие на пути к принятию финансового законопроекта:
— число региональных резервных банков;
— вопрос гарантии вкладов;
— размер золотого запаса, необходимого для покрытия банкнот в обращении;
— изменения в отношении внутреннего акцептования касательно внутренней и внешней торговлей;
— изменения в положениях о запасе (резерве);
— предоставление права банкам-членам Федеральной резервной системы, использовать банкноты федеральных резервных банков для целей запаса (резерва);
— статус двухпроцентных государственных облигаций, использовавшихся в качестве обеспеченья банкнот национального банка;
— выдвинутое Сенатом положение об увеличении общей стоимости векселей национального банка в обращении.
Такой была ситуация с законопроектом поздним субботним вечером.
Воскресенье 21 декабря 1913 г.
Мы никогда до конца не узнаем того, что произошло в это воскресенье в Вашингтоне.
Единственное, о чём мы действительно можем говорить, так это то, что в воскресное утро участники парламентской конференции были поставлены перед фактом наличия двадцати (по некоторым данным — сорока) существенных разночтений в двух редакциях чрезвычайно важного законопроекта — законопроекта, который должен был повлиять на жизнь каждого американца.
Тем не менее, в понедельник 22 декабря «Нью-Йорк Таймс» сообщила на первой полосе, что «финансовый законопроект может сегодня стать законом», а также, что участники парламентской конференции никому не известным способом уладили имевшиеся разногласия. «Газета отчётов о парламентских заседаниях» сообщила об этом так:
«Конференция, в задачу которой входило уладить разногласия между Палатой представителей и Сенатом по финансовому законопроекту, закончила свою работу с беспрецедентной быстротой сегодня ранним утром (22 декабря). В субботу участники конференции проводили исключительно предварительные переговоры, оставив обстоятельное обсуждение сорока важнейших расхождений на воскресенье».
«Беспрецедентный» темп заседания, вероятно, приходился на весьма непривлекательное для его участников время — между 1:30 и 4:00 утра. Давайте взглянем на этот понедельник более обстоятельно.
Понедельник 22 декабря 1913 г.
В воскресную полночь 21 декабря двадцать (согласно иным источникам — сорок) ключевых расхождений потребовали разрешения. В понедельник в 11:00 по полудни, то есть, спустя двадцать три часа, Палата представителей одобрила законопроект о Федеральной резервной системе (двести девяносто восемь голосов против шестидесяти).
В течение этих недолгих двадцати трёх часов основные разночтения были устранены. Доклад был направлен в типографию, набран, исправлен с оттиска типографского набора, отпечатан, роздан, прочитан каждым членом нижней палаты, обсуждён, обдуман, взвешен, разобран, оценён и одобрен.
Подобные темпы законотворчества трудно сравнить с чем-либо, имевшим место в конгрессе за всю историю США. По зловещему стечению обстоятельств, подобное издание законов достойно сравнения с трафаретным законодательством банановых республик.
Способ, посредством которого демократическое большинство, а именно банкиры (по совместительству — сенаторы) Оуэн и Гласе, принимали законопроект о Федеральной резервной системе, нашёл отражение в речи сенатора от штата Канзас Бристоу. С трибуны верхней палаты конгресса лидер республиканцев объяснил, почему он не подписал бы доклад, принятый на конференции.
Лафоллет:[83] «Не затруднило бы сенатора сообщить нам, кто принимал участие в конференции и отказался ли кто-либо из сенаторов в ней участвовать?».
Бристоу: «Меня никто не уведомлял о том, кто принял участие в конференции. Я был членом согласительной комиссии, организованной председателем Сената. Но я не имел никакого представления о заседании участников конференции до тех пор, пока доклад не был составлен, отпечатан и разложен на рабочие столы сенаторов.
Тогда я был уведомлён председателем комиссии, что в четыре часа будет проходить заседание согласительной комиссии. Через два часа доклад согласительной комиссии был положен на мой стол. Во время конференция, в которой принимали участие члены обеих палат конгресса, обсуждался известный законопроект (Н.R. 7837).
Он предусматривает учреждение федеральных резервных банков, поддержание эластичного денежного обращения за счёт переучитываемых коммерческих векселей, установление в Соединённых Штатах более эффективного контроля над банковской деятельностью, а также иные цели.
Мы вместе с сенатором от штата Миннесота (господином Нельсоном) направились в конференц-зал, куда нас до этого пригласили. Там нас приняли председатель согласительной комиссии и её члены от Демократической партии. Нам дали понять, что доклад по результатам конференции подготовлен.
Нам предложили высказать своё мнение по поводу происходящего, но я предпочёл отразить своё мнение в протоколе — там, где оно и должно появиться, — нежели в приватной обстановке конференц-зала. И я возьмусь за это этим утром.
Я вижу, что данный доклад подписан членами комиссии от Демократической партии. Естественно, я не подписал его, поскольку мне никто не предложил этого сделать. И, в любом случае, я бы не поступил таким образом, поскольку в то время я не знал, что доклад подготовлен, я не имел никакого представления о его содержании, и у меня не было возможности выяснить что-либо о его содержании».[84]
Одним словом, лидер республиканцев не имел никакого представления о сути изложенного в законе, так же, как и не имел возможности ознакомиться с самим законом. Позже, во время дебатов, Бристоу открыто обвинил Оуэна во включении в законопроект положений, призванных гарантировать некоторые преимущества его собственному банку.
Процесс законодательства был отмечен серьёзными злоупотреблениями — достаточными для того, чтобы аннулировать закон. Если бы наше общество руководствовалось нормами права, то не было бы никакого закона о Федеральной резервной системе.
И председатели комитетов по финансам, и конгрессмен Гласс, и сенатор Оуэн, — все они злоупотребляли своим служебным положением в личных интересах и в интересах банков. Они намеревались извлечь немалые прибыли в результате принятия законопроекта.
Обсуждения законопроекта проводились без предварительного извещения членов согласительной комиссии. Решения принимались и официально оформлялись без договорённости с членами согласительной комиссии.
Основные параграфы были утверждены без консультации и в спешном порядке оформлены в окончательную редакцию. Существуют неоспоримые доказательства внешнего влияния на конгресс со стороны банковских кругов.
Даже по ознакомлении с нашим неглубоким изысканием, можно сделать вывод, что закон о Федеральной резервной системе является сомнительным законодательством.
Большинство конгрессменов не были осведомлены о содержании окончательной редакции законопроекта и, по понятным причинам, никто не имел возможности изложить суть данной законодательной инициативы своим избирателям, а также посоветоваться с ними.
Денежная монополия была передана немногочисленной группе при подозрительных обстоятельствах. 23 декабря 1913 г. конгрессмен Линдберг выразил это так:
«Данный закон установил наиболее гигантский трест в мире. Как только президент подпишет этот законопроект, финансовый клан его руками узаконит “невидимое правительство”. Народ может и не узнать об этом сразу, но час расплаты не за горами».
Банкноты Федеральной резервной системы обнаруживают любопытное сочетание портретов президентов. На банкноте в сто тысяч долларов, обладающей наивысшим номиналом, изображён Вудро Вильсон — настоящий друг денежного треста.
На следующей по ценности банкноте в десять тысяч долларов изображен портрет Самуэля Чейза — министра финансов при Линкольне. Чейз, в интересах денежного треста, протолкнул закон о национальном банке. Бену Франклину досталась стодолларовая банкнота (примечание автора).
Глава десятая. Федеральная Резервная Система сегодня
В наши дни Федеральная резервная система беспрепятственно продолжает владеть монополией на выпуск денег — монополией, которой ещё никто не бросил вызов.
Федеральная резервная система защищена от контроля со стороны общественности и проверки официальной отчётности.
В данный момент Федеральная резервная система выполняет две функции:
— регулирует движение кредита и денежного потока для достижения конкретных экономических целей;
— контролирует коммерческие банки, то есть, большей частью, саму себя.
Центральным органом Федеральной резервной системы, вырабатывающим политический курс, является Совет управляющих, формируемый президентом и утверждаемый Сенатом. Каждый из двенадцати региональных банков системы возглавляет отдельный директор.