– Помоги мне подняться, – попросила ведьма.
Я торопливо выполнил ее просьбу. Моя мать оказалась на ногах. Чертовка не расслаблялась, глядя на нее. Она неожиданно провела рукой по коре дерева, словно впервые увидела нечто подобное, затем промолвила:
– Так непривычно не ощущать жгучую ненависть ко всему живому: когда смотришь на человека, зверя или эльфа, а видишь лишь жертву для ритуала.
– Как раз по поводу ритуала… – заикнулась Чертовка, но я остановил ее взмахом руки, обозначив, что сам буду вести беседу с Агнес.
– Матушка, вам, наверное, интересно: что же с вами произошло? Почему вы ничего не чувствуете? – мягко проговорил я, наблюдая за Агнес, которая сейчас напоминала человека, впервые вышедшего из дома за множество лет.
– Какой-то медицинский препарат? Вы нашли его в Киберграде или кто-то придумал в городе? – догадалась она, проявив недюжинный интеллект.
– Вы угадали, – сообщил я, не став вдаваться в подробности. – У нас его осталось совсем немного, так что сейчас самое время подумать: как избавиться от трансформации? Матушка, вы же понимаете, что рано или поздно ваш разум вновь канет во мрак, а это почти то же самое что и смерть?
– Твои рассуждения абсолютно верны, – проронил она, присев на поваленное дерево. – Но я тебе уже говорила, что трансформацию можно передать только ближайшему родственнику.
– Неужели больше нет никаких вариантов?! – воскликнул Кос, громко запыхтев носом.
– Нет, – отрицательно покачала головой ведьма, а затем вздохнула полной грудью, шумно втянув ноздрями лесной воздух. – Даже дышится по-иному. Наверное, я рада, что проведу последние часы в обществе своего единственного ребенка и на природе.
– Не понял, – протянул я, вопросительно приподняв брови.
– Ты еще так юн, – произнести мать, а потом кивнула в сторону Чертовки. – А вот твоя загадочная подруга уже все поняла. Так ведь?
– Да, – бросила она, после чего безжалостно добавила: – Ты возьмешь всю трансформацию себе, а затем попросишь убить? Думаю, тебе это зачтется.
Агнес раздвинула губы в неживой улыбке. Я торопливо заявил, картинно топнув ногой:
– Но так нельзя! Ты же моя мать! Мы найдем выход!
– Выход только один, – отрезала Агнес, сорвав цветочек и засунув его в волосы. На миг она стала похожа на обычную селянку. – Я выполнила все, что задумала, так что уйду без сожалений.
– Но так нельзя, – тупо повторил я, уставившись в землю.
– Так надо, – обронила она, а затем настало время исповеди: – Макс, пойми, я ужасный человек и еще более ужасная мать. Ты был рожден лишь для того, чтобы я смогла очиститься. Я соврала тебе в музее. О ритуале я узнала давно, еще до твоего зачатия. Мне нужна была эта сила во что бы то ни стало. Я считала, что сумею поднять свои характеристики, а затем разделаться со старейшинами, после чего рассчитывала разделить трансформацию со своим сыном. Мне казалось, что этот план удачный. Но сейчас я понимаю, что ритуалу невозможно сопротивляться. Я совершила множество ошибок, а самая главная из них – мне следовало уничтожить гримуар, когда я еще могла: тогда бы ты никогда не встретился со мной. Я должна умереть, чтобы жил ты.
Она закрыла лицо руками. Ее плечи мелко затряслись. Моя мать плакала.
Ботаник тревожно произнес:
– Макс, надо торопиться. Блокатор на нее почти не действует.
– Вколи еще, – попросил я лекаря.
Он тяжело выдохнул, облизал губы и с опаской подошел к ведьме.
– Агнес, позвольте вашу руку, я сделаю укол, – вежливо проговорил парень, дрожащим голосом, который того и гляди даст петуха.
Моя мать отняла ладонь от заплаканного лица и молча протянула лекарю руку. Он облегченно выдохнул, доставая шприц и препарат.
Чертовка неожиданно решила прояснить один момент:
– Что ты сделала с Жизеэль и Древом?
– А ты видишь суть, – похвалила ведьму моя матушка, наблюдая за тем, как Паша отломил кончик ампулы и засунул в нее иглу. – Древо выберет ее в качестве новой старейшины, а я смогу влиять на нее, благодаря тому заклятию, которое наложила.
– Карманные эльфы, – ахнул Кос, округлив глаза. – Истину говорят, что коварству ведьм нет предела!
– Ты прав, – усмехнулась Агнес, а затем ловким движением вырвала из рук лекаря шприц и раздавила его. Мы все отшатнулись от нее, а лекарь так и вовсе – скакнул так, что оказался в кустах. Парня трясло, как осинку на ветру.
Моя мать выдохнула, вытащив нож:
– Спокойно. Я не причиню вам вреда. Максим, решайся быстрее.
Она полоснула себя клинком по коже предплечья, а потом протянула его мне рукояткой вперед. С ее руки капала кровь, щедро орошая траву.
– Бери, – прохрипела она. – Бери, сынок!
– Макс, делай, что тебе мать говорит, – прошептал мне в спину Кос.
– Бери, – это уже Чертовка произнесла.
Один Ботаник молчал, но по его глазам было видно, что он тоже считает – надо брать. Мой холодный разум был согласен со всеми ними. Я понимал, что иного пути нет. Если сама Агнес не смогла найти выход, то его тупо нет.
Я протянул руку – и мои пальцы обхватили нож. Ведьма подбадривающе кивнула головой и отпустила клинок.
– Просто надрежь себе предплечье и прислони свой порез к моему, – проинструктировала она, лихорадочно глядя на меня мокрыми глазами. Что сейчас творилось в ее душе? Какие титанические силы столкнулись в ней? Я мог лишь гадать об этом. Когда-нибудь я буду дико страдать, вспоминая этот момент, но не сейчас – когда блокатор сковал все мои эмоции.
Я провел ножом по руке, разрежая кожу. Мгновенно выступила кровь. Агнес довольно улыбнулась, а затем сурово предупредила Чертовку:
– Не зевай. Убей, как только я превращусь в монстра.
Ведьма кивнула головой и приказала киборгам навести на мою мать оружие. Кос сделал несколько шагов назад и пробормотал:
– Я не буду убивать мать своего друга, какой бы она ни была.
– Поддерживаю, – пропищал из кустов Ботаник, испуганно хлопая ресницами.
– Хм, – выдохнула Чертовка и демонстративно убрала руки подальше от винтовки.
Я благодарно кивнул, а затем посмотрел на свою мать. Она глядела на меня в ответ. В ее глазах чудилось ожидание покоя. Агнес улыбнулась и прошептала:
– Давай. Я больше не могу терпеть.
Я прижал свою руку к ее и процесс передачи трансформации запустился. Мое тело, как и тогда в музее пронзила боль. Только теперь она утекала из моего организма, вместе с процентами трансформации.
– Смотрите, кожа Макса очищается, – просипел лекарь.
Агнес же наоборот – покрывалась чернотой. Гниль стремительно расползалась по ее телу. Глаза потеряли блеск разума. В них ожил тот самый монстр, который едва не убил меня. Лицо обезобразила гримаса ненависти. По-моему, моя мать изменилась еще больше. Ах да… у меня же самого был процентик трансформации.
Вдруг я со страхом подумал, что Агнес может сейчас достичь ста процентов трансформации, если тогда в музее у нее было девяносто девять. В этот момент я заглянул в свои характеристики. Графа трансформация полностью пропала. Я лишился множества единиц характеристик, но уровень Таланта не упал. Мне хватило оставшихся ровно для того, чтобы Талант замер на втором уровне. Пропала бы еще хоть одна единица из трех главных характеристик – и тогда бы я лишился одного духа. А так получилось, что параметры застыли на таких отметках:
Рост 187 см.
Вес 76 кг.
Возраст 20 лет.
Раса: на 75% человек.
СКЕБХ: 120,0(выше среднего)
Базовые характеристики:
Сила – 113 ед.
Ловкость – 105 ед.
Интеллект – 112 ед.
Телосложение – 112 ед.
Сила воли – 140 ед.
Мудрость – 146 ед.
Энергия – 112 ед.
Вторичные (основные):
Здоровье: 1120 ед.
Единицы воли: 1400 ед.
Выносливость: 1120 ед.
Между тем я отнял руку от конечности того чудовища, в которого превратилась моя мать и попятился. Чертовка громко отдала приказ киборгам – и они открыли огонь по Агнес. Красные росчерки устремились к ее телу. Я открыл рот и видел, как они прожигают ее тело, даря моей матери избавление. В воздухе запахло паленым мясом и волосами. Лицо легендарной ведьмы исказилось и совершенно неожиданно оно приняло сосредоточенное выражение, характерное для существа разумного, а не для безмозглого монстра. Сквозные раны, которые испещряли ее тело, стали стремительно затягиваться, а лазерные винтовки почему-то перестали стрелять. Киборги нажимали на спусковые крючки, а выстрелов не было.
– Что за чертовщина? – выдавил я, ошалело глядя на то, как Агнес стремительно регенерирует и превращается в себя прежнюю – в ту женщину, которой она была до того как связалась с ритуалом. Ее кожа очищалась от гнили, раны исчезали, а волосы становились шелковистыми и ухоженными. Она неожиданно радостно улыбнулась, обнажив чистые, без признаков черноты, белые ровные зубы и десна. Одни лишь ее глаза оказались настолько черны, что, казалось, смотришь в саму бездну. Радужка, склера и зрачок будто источали первозданный мрак.
– Наконец-то, – выдохнула Агнес глубоким резонирующим голосом, от которого у меня волосы на голове зашевелились. – Столько лет… столько лет…
– Мама? – просипел я, нащупав спусковой крючок. Женщина распространяла вокруг себя давящую ауру ужаса. Хотелось бежать без оглядки.
– Мама, – повторил шепотом Паша, бледнея от страха.
– Тебе не поможет эта игрушка, – насмешливо предупредила Агнес. – Только навредит. Если ты настолько туп, что готов рискнуть – то пробуй.
Я поколебался пару секунд, а потом убрал руку от винтовки и проронил:
– Я, пожалуй, пас.
– А вы? – она посмотрела на людскую часть отряда. Никто не решился схватиться за оружие. – Молодцы.
– А вы, собственно, кто? Вы ведь не моя мать? – прохрипел я, начиная догадываться, что передо мной не совсем Агнес.
– Нет. Твоя мать сейчас заперта в глубинах своего собственного разума.