Есть что-то очень тревожное, когда ты обнаруживаешь, что ты считала себя докой в чем-то, а на самом деле ничего не знаешь. Я выросла с волками — но все, что он говорил, было для меня ново.
— И твой волк больше меня не хочет?
Звучало очень жалко. Мне не нужен был его смех, чтобы удостовериться.
— Тупица, — сказала я, пихая его.
— А я считал, что ты выше этого девчоночьего вздора, — сказал он. — Ты ведь не хочешь меня в пару, Мерси, почему же тебя расстроило то, что волк наконец признал свое поражение?
Если бы он понимал, как отчетливо его последние слова показали мне: ему очень больно оттого, что я его отвергла, — он прикусил бы язык. Что лучше, говорить об этом или просто смолчать, опустить?
Эй, я, может, и механик и не часто пользуюсь косметикой, но я все равно девушка. Пора этим воспользоваться.
Я толкнула его.
— Я тебя люблю.
Он скрестил руки на груди и откинулся, чтобы смотреть на меня, не поворачивая шеи.
— Да?
— Да. Ты страстен, ты прекрасно целуешься. Если бы твой отец не вмешался, я бы много лет назад убежала с тобой.
Улыбка исчезла с его лица. Я не могла понять, о чем он думает. Не помогали ни глаза, ни нос — обычно мой лучший подсказчик. Возможно, он смущен не меньше меня.
— Но сейчас я совсем другая, Сэмюэль. Я слишком долго заботилась о себе сама, чтобы переложить это на другого. Девушка, которую ты знал, верила, что ты создашь для нее мир, где ее место, — и не ошиблась бы. — Следует говорить точно и определенно. — Но я сама сотворила свой теперешний мир и при этом сильно изменилась. Стала такой, как сейчас. Я не из тех, с кем ты можешь быть счастлив, Сэмюэль.
— Я счастлив с тобой, — упрямо сказал он.
— Как сосед по квартире, — ответила я. — Как товарищ по стае. Но как пара пары ты был бы несчастен.
Он засмеялся.
— Пара пары?
Я помахала рукой.
— Ну ты понимаешь, что я имею в виду.
— Ты влюблена в Адама, — сказал он негромко, с легким намеком на смех в голосе. — В присутствии Адама тебе не стоит заигрывать с этим одержимым.
Я вздернула подбородок: не собираюсь чувствовать себя виноватой. К тому же я сама недостаточно хорошо понимаю свои чувства к Адаму, чтобы говорить о них.
— А ты в меня не влюблен. — Я поняла кое-что еще, и это заставило меня улыбнуться Сэмюэлю. — С волком или без волка, но ты в меня не влюблен — иначе тебе бы не доставляло такого удовольствия дразнить Адама.
— Я не дразню Адама, — обиженно сказал он. — Я ухаживаю за тобой.
— Ничего подобного, — сказала я, садясь на место. — Ты изводишь Адама.
— Нет.
Он тронул машину и агрессивно вклинился в поток машин.
— Превышаешь скорость, — самодовольно заметила я.
Он повернул голову, собираясь что-то сказать, и в это мгновение сзади зажгла фары патрульная машина.
Мы уже почти подъехали к дому, когда он решил, что хватит обижаться.
— Ну хорошо, — сказал он, расслабив лежащие на руле руки. — Хорошо.
— Не знаю, из-за чего ты так рассердился, — сказала я. — Тебя даже не оштрафовали. Превышение скорости на двадцать миль, а ты отделался предупреждением. Хорошо быть врачом.
Как только женщина-полицейский узнала его, она стала воплощенная любезность. Вероятно, он лечил ее брата после автомобильной аварии.
— Я чинила машины нескольким копам, — задумчиво заговорила я. — Если бы я с ними пофлиртовала…
— Я с ней не флиртовал, — перебил Сэмюэль.
Обычно его не так легко достать. Я приготовилась позабавиться.
— Но она-то определенно заигрывала с вами, доктор Корник, — сказала я, хотя ничего подобного не было. И все же…
— Нет.
— Ты опять превышаешь скорость.
Он заворчал.
Я потрепала его по ноге.
— Видишь, тебе совсем не нужно ограничиваться мной в качестве пары.
Он сбросил скорость, когда автострада пошла по Кенневику, и какое-то время нам пришлось ехать по городским улицам.
— Ты ужасна, — сказал он наконец.
Я усмехнулась.
— Ты обвинил меня в том, что я заигрывала с Тимом.
Он фыркнул.
— Заигрывала. То, что я не разорвал его на части, вовсе не означает, что ты не рыбачишь в опасных водах, Мерси. Если бы с тобой был Адам, парня сожрали бы рыбы — или волки. Я не шучу.
Я снова потрепала его по ноге и перевела дух.
— Я нечаянно. Просто увлеклась разговором. Но с таким уязвимым мальчиком, как он, следовало быть осторожней.
— Он не мальчик. Я удивлюсь, если он моложе тебя хотя бы на пять лет.
— Некоторые остаются мальчишками дольше других, — ответила я. — Мальчишка и его друг оба были в доме О'Доннелла незадолго до того, как его убили.
Я рассказала Сэму всю историю: от звонка Зи до того, как взяла листок у Тима. Если что-то и упустила, так только потому, что считала это неважным. За одним исключением. Я не сказала, что Остин Саммерс, вероятно, брат одного из мальчишек, побивших Джесси. Сэмюэль не так вспыльчив, как Адам, но без малейших угрызений совести убьет обоих сорванцов. В его мире не бьют девочек. Я за достойное наказание, но не думаю, что кто-то должен умереть. Конечно, если они перестанут приставать к Джесси.
Это единственное, что я упустила. Зи и дядюшка Майк предоставили меня самой себе в этом расследовании. Ну, велели мне не вмешиваться. Что одно и то же. Расследование без помощи малого народа более рискованно, к тому же Зи сердит на меня за то, что я кое-что рассказала. Ладно, больше я его уже не разозлю. Время, когда я могла держать их тайны только при себе, миновало.
Если я кое-что и поняла за последние несколько интересных (в смысле старинного китайского проклятия «Чтоб ты жил во времена перемен!») месяцев, то вот что: когда пахнет жареным, важно, чтобы кто-нибудь знал то же, что знаешь ты. Таким образом, если я по глупости буду убита, у кого-то будет отправная точка для поисков моего убийцы.
К тому времени как я закончила рассказ, мы сидели в гостиной и пили горячий шоколад.
Сэмюэль прежде всего сказал:
— У тебя настоящий талант попадать в неприятности. Когда ты ушла из стаи, я забыл об этом.
— Разве это моя вина? — горячо возразила я.
Он вздохнул.
— Не знаю. Какая разница, кто виноват, когда сидишь на раскаленной сковородке? — Он неодобрительно взглянул на меня. — Как говорит мой отец, ты слишком часто находишь дорогу на сковородку, чтобы это было случайностью.
Я подавила порыв защититься. Десять лет я умудрялась жить своим умом, оставаясь на периферии общества вервольфов (и то лишь потому, что Адам по просьбе Маррока решил вмешаться еще до того, как построил дом за моим участком). Все началось с неприятностей Адама. Тогда я оказалась в долгу перед вампирами из-за того, что помогла Адаму. А отдавая этот долг, я оказалась в долгу у малого народа.
Но я устала. Завтра мне рано вставать и отправляться на работу, и если я сейчас начну объясняться, пройдет несколько часов, прежде чем мы придем к полезным заключениям.
— И вот, снова угодив на сковороду, я пришла к тебе за советом. Может, ты скажешь, почему ни дядюшка Майк, ни Зи не хотели говорить о морском обитателе или как за задним двором или за ванной могут оказаться лес или океан? И имеет ли это какое-то отношение к смерти О'Доннелла?
Он посмотрел на меня.
— Ну послушай, — сказала я. — Я видела твое лицо, когда рассказывала о странностях в резервации. Ради Бога, ты ведь валлиец. Ты знаешь о малом народе.
— А ты индианка, — ответил он пискляво. Думаю, так он передразнивал мой голос. — Ты знаешь, как обращаться с животными и как разжечь костер из веток.
Я бросила на него высокомерный взгляд.
— Я на самом деле все это могу. Меня научил другой индеец — Чарльз.
Он помахал рукой. Я узнала один из собственных жестов. Потом он рассмеялся.
— Ну хорошо. Хорошо. Но я не специалист по малому народу, хоть и родился в Уэльсе.
— Так объясни мне это свое «ага», когда я рассказывала о лесе.
— Если ты побывала в Подхолмье, то подтвердила теорию отца о том, что делает малый народ в резервациях.
— О чем ты?
— Когда иные впервые предложили правительству отвести им места под резервации, мой отец сказал, что, по его мнению, малый народ пытается восстановить территорию, какая была в Великобритании и вообще в Европе до того, как христианство возникло и понастроило церквей и соборов. Якоря в этом мире малый народ не ценит, потому что его магия лучше действует в Подхолмье. Иные не защищали свои земли, пока не стало слишком поздно. Папа считает, что последние врата Подхолмья исчезли в середине шестнадцатого века, отрезав малый народ от большей части его силы.
— Поэтому малый народ бросил новые якоря, — сказала я.
— И снова нашел Подхолмье. — Сэмюэль пожал плечами. — А почему они не говорили о морском ином… Ну, если он могуч и опасен… нельзя просто так говорить о таких созданиях и даже называть их, чтобы не привлечь их внимание.
Я немного подумала над этим.
— Я понимаю, почему они хотят сохранить все в тайне, если сумели найти новый путь к своей силе. Так какое отношение это имеет к поискам убийцы О'Доннелла? Он что-то разнюхал? Украл у них что-то? И что он у них украл?
Он задумчиво посмотрел на меня.
— Ты по-прежнему хочешь найти убийцу, хотя Зи ведет себя как последняя сволочь.
— А как бы ты поступил, если бы я, желая защитить тебя от ложного обвинения, рассказала адвокату, что ты сын Маррока?
Он поднял брови.
— Ну, это не то, что рассказать об убийствах в резервации.
Я с несчастным видом пожала плечами.
— Не знаю. Мне следовало поговорить с ним или с дядюшкой Майком, прежде чем распускать язык.
Он нахмурился, но спорить не стал.
— Эй, — сказала я со вздохом, — поскольку мы друзья и из одной стаи, а вовсе не потенциальная пара, может, дашь мне взаймы, чтобы я могла расплатиться с Зи за гараж? — Зи не просто угрожал. Если он сказал адвокату, что требует оплаты, он говорил серьезно. — Я смогу отдавать тебе по частям, как ему. Лет за десять ты получишь назад всю сумму с процентами.