Вскинув на директора красивую ухоженную голову, Лиза произнесла:
– Есть еще одно приглашение.
– Куда?
– В российское посольство.
А вот это новость!
Ланц Экельн едва не крякнул от неожиданности, прежде российское посольство старательно обходило его заведение стороной. Значит, в мире действительно началось глобальное потепление, если в его офис стали стучаться российские почтальоны.
– Говоришь, российское посольство? – задумчиво потер Экельн подбородок ладонью, под которой жестко зашуршала трехнедельная щетина. – А почему бы и нет? – Широко улыбнувшись, добавил: – Это даже интересно. И каков же повод?
– День германско-российской дружбы.
– Ах, вот оно как! – все более оживлялся Экельн, настроение стремительно улучшалось. Наверняка на приеме будут высокопоставленные чиновники, и представлялась хорошая возможность обсудить текущие дела. – И что же там планируется?
– Как обычно, – слегка передернула плечами секретарша. По ее беспристрастному виду было понятно, что подобные мероприятия для нее привычное дело. – Будет выступление российской и немецкой эстрады, потом фуршет…
– Говоришь, фуршет? – озорно блеснули глаза Экельн.
– Да, господин Экельн, фуршет.
Русские весьма хлебосольная нация, на фуршет они не скупятся.
– Говорят, там кормят черной икрой? – спросил Экельн.
Секретарша мило улыбнулась:
– Я никогда не была на таких приемах.
– Признаюсь, я тоже, – буркнул Экельн. – Тем более, что давно не пробовал русской кухни. Напишите господину послу, что я непременно буду, и поблагодарите его за приглашение.
Представление было впечатляющим. Русские так отплясывали «Русского», что казалось, могут проломить паркетные полы, но ничего, обошлось. Фуршет откровенно разочаровал. Черной икры не было. Была красная. А к тому немногому, что было разложено на столе в огромных глубоких блюдах, мгновенно выстроилась очередь. Странно было смотреть на людей, теснившихся у столов. За пределами здания любой из них мог бы купить целую охапку рыбных магазинов. А вот смотришь, радуются дармовому куску хлеба, будто бы дети. Экельн решил довольствоваться малым: ковырнул разок оливье, попробовал салат из морской капусты, на том и успокоился. Куда занятнее было наблюдать за людьми, толпящимися у столиков. Вот ведь оно как получается, в обычной жизни каждый из них вполне состоявшийся человек, имевший свое прибыльное дело: банкир или влиятельный бизнесмен, а то и политик, но сейчас, отбросив условности, они протискивались к столикам к бутербродам с ветчиной, как если бы за плечами у каждого было недельное голодание.
Особенно удивил крупный мужчина с очками в золотой оправе, судя по манере держаться, он был из промышленников (Экельн чуял их буквально за версту). Протаранив животом стоящую даму, он ухватил короткими ручонками бутерброд с красной икрой и так усердно зашевелил толстыми губами, словно бы опасался, что халяву могут отнять соседи. Ланц Экельн невольно поморщился. Возможно, где-нибудь в буфете Гранд-опера, он вел бы себя посдержаннее, хотя бы потому, чтобы не заляпать лацканы фрака. Но демократический стиль общения накладывал свой отпечаток.
В стороне от окна стоял мужчина с тарелкой в руках и лениво, как если бы делал одолжение всему свету, ковырял одноразовой вилкой морковный салатик. Что-то в его внешности показалось Экельну знакомым, как если бы они однажды встречались. Образ, запечатленный в памяти, беспрестанно обволакивался легкой дымкой, а потом и вовсе исчезал, оставляя после себя лишь смутную тревогу.
– Знаете, мне кажется, что я вас где-то видел, – заговорил Экельн по-английски, подойдя к мужичине.
Положив остатки салата на подоконник, мужчина с интересом посмотрел на Ланца Экельна, излучавшего радушие.
– Вот как? – удивленно отозвался тот на приличном английском. – Но мне ваше лицо совершенно незнакомо.
– Такое чувство, что я встречался с вами очень давно.
– Даже не знаю, что и сказать… Может, вы видели моего отца, говорят, что я очень похож на него.
– А кто, простите, ваш отец?
– Русский генерал.
– Русский генерал, говорите, – стараясь подавить наступающую тревогу, проговорил Экельн. – Вот только не знаю, где я мог его повстречать.
– Возможно, вы могли видеть его в Германии.
– Хм, весьма сомнительно. Ваш отец воевал в Германии?
– Да, – охотно отвечал молодой человек.
– Вряд ли я мог его видеть, на той войне я был всего лишь рядовым интендантом и волочился в обозе, – слукавил Экельн. – Потом некоторое время был в плену у американцев, а затем вернулся домой.
– Возможно, вы его там и видели. Отец мне как-то рассказывал о том, что незадолго до окончания войны он занимался поисками и спасением австрийских реликвий.
Губы невольно свела судорога.
– А он вам сказал, что это были за реликвии?
– Какие-то христианские ценности.
– Уж не в Нюрнберге ли? – старался Экельн не выдать своего волнения.
– Верно, в Нюрнберге, – удивленно протянул мужчина. – Только откуда вы это знаете?
– В нашей прессе кое-что об этом писали, – неопределенно протянул Ланц Экельн.
Вспомнилась прохладная ночь конца апреля. Темный Нюрнбергский подвал, и громадная тень, блуждающая по его коридорам. Тогда они думали, что это бродит душа одного из мучеников, замурованных в толстые каменные стены. И только по прошествии многих лет в одном из музеев Австрии Экельн случайно увидел портрет Фридриха Барбароссы и к своему немалому удивлению узнал в нем призрак, встреченный однажды в подземелье. Видение появилось в тот самый момент, когда они вошли в хранилище. Фигура фантома была размазана, но можно было понять, что на его плечах тяжелые латы. Зато лицо было вычерчено в малейших деталях. Застыв от ужаса и позабыв про оружие, они с раскрытыми ртами наблюдали за тем, как привидение передвигается по комнате, затем, развернувшись, оно растворилось в каменной кладке.
И вот теперь память угодливо подбросила ему очередную головоломку: человек, стоявший перед ним, очень напоминал русского офицера, с которым он в конце войны столкнулся в хранилище Нюрнбергской крепости, когда по приказу фюрера должен был спасти Копье судьбы. Разве мог бы он тогда предположить, что его всю жизнь будет преследовать взгляд русского, сжимающего в руках Копье судьбы.
Сейчас, глядя на молодого мужчину, он как будто бы заново пережил ту минуту: выпущенная очередь расщепила коробку, в которой лежало Копье судьбы, и лишь царапнула его металлическую поверхность. Русского уберегло чудо. Или тень Фридриха Барбароссы?
Не менее странно выглядело и то, что многие десятилетия они, оказывается, были связаны между собой невидимыми нитями, и вот теперь к нему явился уже его сын, чтобы во второй раз подарить надежду.
– Разрешите представиться: Ланц Экельн, бизнесмен.
– Алексей Саторпин, – сдержанно отвечал молодой человек.
Ланц Экельн понимающе закивал: значит, фамилия того офицера Саторпин.
– Знаете, я и сам занимаюсь коллекционированием реликвий. У меня имеется весьма солидная коллекция.
– Вот как, и что у вас есть?
Крючок был заброшен, осталось только осторожно потянуть леску, чтобы наживка не сорвалась.
– Кусок ткани с хитона преподобного Андрея, потом щепа из Гроба Господня…
– О! – уважительно протянул новый знакомый.
– …Кинжал Карла Великого, – принялся перечислять Экельн. – Затем крест, с которым Фридрих Барбаросса отправился в свой крестовый поход. Я уже не говорю о более мелких вещах, которые, впрочем, тоже стоили мне немалых денег.
– Даже одной из перечисленных святынь было бы достаточно, чтобы сказать: ваша коллекция бесценна, – сдержанно заметил Саторпин.
– О, да! – живо отозвался Экельн. – Но я, как и всякий коллекционер, стараюсь расширить свою коллекцию и не жалею для этого денег.
– А что бы вы сказали, если бы я вам предложил и вовсе уникальную вещь?
– Готов выслушать ваше предложение, – охотно отозвался Экельн, чуток подавшись вперед. – Это мощи какого-нибудь святого в золотой рамке? Я угадал?
Новый знакомый негромко рассмеялся, глянув в сторону. Банкет приближался к завершению, – официанты в ярко-красной униформе убирали со столов посуду.
– Не совсем. Но уверяю вас, что эта вещь значительно лучше мощей.
– Вот оно как, вы меня заинтриговали, молодой человек. Что же это может быть?
– Я бы вам предложил продолжить разговор за пределами этого здания, – загадочно сказал Саторпин.
Ланц Экельн весело рассмеялся:
– Боитесь, что нас подслушивают? А вы осторожный человек, меня это вполне устраивает. Что ж, пойдемте, прогуляемся.
Вышли на улицу. Не сговариваясь, направились в сторону небольшого, хорошо освещенного сквера. Скамью выбрали в глубине, вдали от случайных глаз.
– Так что вы мне можете предложить? – не скрывая нетерпения, спросил Ланц Экельн.
– Вещь настолько уникальна, что мне бы не хотелось говорить о ней, пока я не узнаю о вашей финансовой состоятельности.
– Ах, вот оно даже как, – не скрывая удивления, протянул Экельн, откинувшись на спинку скамейки. – Вижу, что вы действительно настроены очень серьезно. Вы что-нибудь слышали о компании «Строительные технологии Германии»?
– Разумеется.
– Так вот, у меня главный пакет акций этой компании, а это без малого шестьдесят процентов.
– Тогда вы вполне платежеспособный клиент, – усмехнувшись, сказал Саторпин.
– Давайте не будем терять время и сразу перейдем к делу, признаюсь, вы меня очень заинтриговали.
– Ну что ж, я не против… Я могу предложить вам Копье судьбы.
Брови Экельна невольно поползли вверх.
– Я не ослышался, вы сказали: Копье судьбы?
– Да, вы не ослышались, – спокойным тоном погасил удивление собеседника Саторпин.
– Но, насколько мне известно, Копье судьбы находится в Хоффсбургском музее.
– Смею вас уверить, что в Хоффсбургском музее всего лишь искусная подделка, и я могу вам это доказать, как только мы сговоримся о цене и я получу задаток.