Наш подход подчеркивает, что такое разнообразие крайне важно, потому что это самый надежный способ создания уравновешивающих сил и сдерживания самоуверенных и эгоистичных видений. Все эти соображения носят общий характер, но еще раз подчеркнем, что они становятся особенно важными в контексте технологий.
Далее мы увидели, как сила убеждения порождает сильную самоподкрепляющуюся динамику: чем больше людей вас слушают, тем больший статус вы приобретаете и тем успешнее становитесь в экономическом и политическом плане. Таким образом, вы получаете возможность более активно распространять свои идеи, усиливая свою способность убеждать и еще больше увеличивая свои экономические и политические ресурсы.
Эта обратная связь еще более важна, когда речь идет о выборе технологий. Технологический ландшафт не только определяет, кто процветает, а кто томится, но и критически влияет на то, кто обладает социальной властью. Те, кого обогащают новые технологии или чей престиж и голос усиливаются, становятся более влиятельными. Технологический выбор сам определяется доминирующим видением и, как правило, усиливает власть и статус тех, чье видение формирует траекторию развития технологий.
Эта самоподкрепляющаяся динамика представляет собой разновидность порочного круга. Студенты, изучающие историю и политэкономию, отмечают такую динамику, документируя пути, которые делают богатых политически более влиятельными и как эта дополнительная политическая власть позволяет им стать еще богаче. То же самое можно сказать и об олигархии нового видения, которая стала доминировать над будущим современных технологий.
Возможно, вы думаете, что гораздо лучше управлять с помощью силы убеждения, а не силы подавления. Во многих отношениях это верно. Но есть два аспекта, в которых власть убеждения может быть одинаково пагубной в современном контексте. Во-первых, те, кто обладает властью убеждать, также убеждают себя игнорировать тех, кто пострадает из-за этого выбора и сопутствующего ущерба (потому что убеждающие находятся на правильной стороне истории и работают на общее благо). Кроме того, предвзятый выбор, распространяемый силой убеждения, менее очевиден, чем тот, который поддерживается насилием, поэтому его легче игнорировать и потенциально труднее исправить.
Это ловушка видения. Как только видение становится доминирующим, его оковы трудно сбросить, потому что люди склонны верить его учениям. И, конечно, гораздо хуже, когда видение выходит из-под контроля, поощряя чрезмерную самоуверенность и ослепляя всех своими издержками.
Люди за пределами технологического сектора и вдали от современных коридоров власти, понятно, чувствуют разочарование, но на самом деле они не беспомощны перед этой ловушкой видения. Люди могут поддерживать альтернативные истории, создавать более инклюзивные институты и укреплять другие источники социальной силы, которые ослабляют эту ловушку.
Поскольку технология очень податлива, нет недостатка в убедительных историях, которые могут поддержать альтернативные пути развития технологии. Всегда существует множество технологических вариантов с самыми разными последствиями, и если мы зацикливаемся на какой-то одной идее или узком видении, то очень часто это происходит не потому, что у нас мало вариантов. Скорее, это происходит потому, что те, кто определяет повестку дня и обладает социальной властью, навязали нам эту идею. Исправление этой ситуации отчасти заключается в изменении повествования: препарировании движущего видения, выявлении издержек нынешнего пути, предоставлении эфирного времени и внимания альтернативному будущему технологий.
Обычные люди также могут работать над созданием демократических институтов, чтобы расширить полномочия по формированию повестки дня. Когда различные группы имеют право быть за столом переговоров, когда экономическое неравенство и, соответственно, различия в социальном статусе ограничены, а разнообразие и инклюзивность закреплены в законах и правилах, становится сложнее для точек зрения нескольких человек захватить будущее технологии.
Действительно, в последующих главах мы увидим, что институциональное и общественное давление, по крайней мере, иногда подталкивало видение и направление прогресса в более инклюзивном направлении. То, что мы предлагаем, уже было сделано и может быть сделано снова.
Прежде чем перейти к применению этих идей в текущем контексте, в следующих трех главах мы обсудим сложную и иногда обедняющую роль технологических изменений, сначала в доиндустриальном сельском хозяйстве, а затем на ранних этапах индустриализации. В обоих случаях мы увидим, что во имя общего блага узкие взгляды определяли инновации и применение новых технологий. Прибыль получали те, кто контролировал технологию, зачастую нанося вред, а не пользу большинству населения. Только когда появились сильные противодействующие силы, началось другое направление прогресса, более благоприятное для общего процветания.
Глава 4. Культивирование страданий
И Вавилон, который так часто разрушали.
Кто перестраивал его столько раз? В каком из домов
В сверкающей золотом Лиме жили строители?
-Бертольт Брехт, "Вопросы рабочего, который читает", 1935 г.
Бедняки в этих приходах могут сказать, и это правда, что парламент может быть нежным к собственности: все, что я знаю, это то, что у меня была корова, и акт парламента отобрал ее у меня.
-Артур Янг, Исследование целесообразности применения отходов для лучшего содержания и поддержки бедных, 1801 г. (курсив в оригинале)
Итальянский ученый Франческо Петрарка (более известный как Петрарка) знаменито утверждал, что эпоха после распада Западной Римской империи в 476 году была временем, "окруженным тьмой и густым мраком". Петрарка имел в виду скудость достижений в поэзии и искусстве, но его высказывания стали определять то, как поколения историков и социальных комментаторов думали о восьми веках, последовавших за славой Римской империи. Традиционная мудрость долгое время считала, что в мире не было никакого прогресса, включая технологические прорывы, пока Ренессанс не начал менять ситуацию, начиная с 1300-х годов.
Теперь мы знаем, что это мнение было ошибочным. В Средние века в Европе произошли значительные технологические изменения и повышение экономической производительности. Практические инновации включали в себя:
- улучшение севооборота культур на разных полях
- более широкое использование бобовых культур для кормления животных и добавления азота в почву
- тяжелый колесный плуг, запряженный шестью или восемью волами.
- расширение использования лошадей для вспашки земли и транспортировки грузов
- лучшая упряжь, стремена, седла и подковы
- более широкое использование навоза животных в качестве удобрения
- широкое распространение тачки
- ранние камины и дымоходы, которые значительно улучшили качество воздуха в помещениях
- механические часы
- винный пресс с корзиной
- хорошие зеркала
- прялка
- усовершенствованные ткацкие станки
- улучшение использования железа и стали
- расширение доступа к углю
- увеличение масштабов добычи полезных ископаемых всех видов
- лучшие баржи и парусные суда
- достижения в области витражного остекления
- самые первые очки
Однако в этой эпохе было и нечто мрачное. Жизнь людей, обрабатывающих землю, оставалась тяжелой, а уровень жизни крестьян, возможно, даже снизился в некоторых частях Европы. Технологии и экономика развивались таким образом, что это было вредно для большинства населения.
Возможно, самой определяющей технологией Средневековья была мельница, растущее значение которой хорошо иллюстрирует опыт Англии после нормандского завоевания 1066 года. В конце XI века в Англии насчитывалось около 6 000 водяных мельниц, что составляло примерно одну мельницу на 350 человек. В течение следующих 200 лет количество водяных колес удвоилось, а их производительность значительно возросла.
Самые ранние водяные мельницы имели небольшое колесо, вращающееся в горизонтальной плоскости под жерновом, с которым оно было соединено вертикальной осью. В более поздних, более эффективных конструкциях появилось более крупное вертикальное колесо, установленное снаружи мельницы и соединенное шестернями с механизмом помола. Улучшения были поразительными. Даже небольшое вертикальное водяное колесо, управляемое пятью-десятью людьми, могло генерировать две-три лошадиные силы, что эквивалентно тридцати-шестидесяти рабочим, выполняющим работу вручную, - более чем трехкратное увеличение производительности. Более крупные вертикальные мельницы позднего средневековья увеличивали производительность на одного рабочего в двадцать раз по сравнению с ручной обработкой.
Водяные колеса не могли быть приняты повсеместно: они требовали достаточного потока воды, идущего под достаточно крутым уклоном. Начиная с 1100-х годов, ветряные мельницы расширили сферу применения механической энергии, значительно увеличив размол зерна для производства хлеба и эля и фуллирование (подготовку) ткани для обработки шерсти. Ветряные мельницы способствовали росту экономической активности в равнинных частях страны с богатыми почвами, таких как Восточная Англия.
С 1000 по 1300 год водяные и ветряные мельницы и другие достижения в области сельскохозяйственных технологий примерно вдвое увеличили урожайность с гектара. Эти инновации также помогли положить начало производству английского текстиля из шерстяных тканей, который впоследствии сыграл ключевую роль в индустриализации. Хотя точные цифры определить сложно, считается, что производительность сельского хозяйства на человека в период с 1100 по 1300 год выросла на 15 процентов.
Можно подумать, что эти технические и производственные достижения приведут к росту реальных доходов. Увы, но в средневековой экономике не было такой возможности - рост производительности труда, который повышает заработную плату и уровень жизни работников. За исключением тех, кто принадлежал к небольшой элите, не наблюдалось устойчивого повышения уровня жизни, а некоторые эпизоды ухудшались. Для большинства людей улучшение сельскохозяйственных технологий в Средние века усугубило их бедность.