тельства или партии. Скорее, они удаляли гораздо меньшее подмножество сообщений, которые касались чувствительных тем, представляющих риск широкомасштабной реакции и возможность объединения различных оппозиционных групп. Например, подавляющее большинство сообщений о протестах во Внутренней Монголии или провинции Чжэнчэн были быстро удалены. Сообщения о Бо Силае (бывшем мэре Даляня, члене Политбюро, который в то время подвергался чистке) или Фан Биньсине (отце Великого файервола) удалялись так же быстро.
Другая группа исследователей обнаружила, что, несмотря на Великий файервол и систематическую цензуру, общение в социальных сетях все же послужило толчком к протестам. Обмен сообщениями через Weibo позволял координировать и географически распространять протестные акции. Однако уже в этот период деятельность диссидентов, опосредованная социальными сетями, была недолговечной.
Более мягкая цензура, позволявшая распространять некоторые критические сообщения, прекратилась после 2014 года. Под руководством Си Цзиньпина правительство увеличило спрос на видеонаблюдение и связанные с ним технологии ИИ сначала в Синьцзяне, а затем и по всему Китаю. В 2017 году был опубликован "План развития ИИ нового поколения ", целью которого является глобальное лидерство в области ИИ и четкий акцент на использовании ИИ для наблюдения. С 2014 года расходы Китая на программное обеспечение и камеры для видеонаблюдения и его доля в глобальных инвестициях в ИИ быстро росли каждый год, и сейчас они составляют около 20 процентов от общемировых расходов на ИИ. На долю исследователей, работающих в Китае, приходится больше патентов, связанных с ИИ, чем в любой другой стране.
С совершенствованием технологий искусственного интеллекта появилась более интенсивная слежка, и, по словам основателя China Digital Times Сяо Цяня, "в Китае существует система цензуры, оснащенная политическим оружием; она отточена, организована, координируется и поддерживается государственными ресурсами. Это не просто удаление чего-либо. У них также есть мощный аппарат для построения нарратива и нацеливания его на любую цель с огромным размахом".
Сегодня лишь немногие инакомыслящие сообщения избегают цензуры на основных платформах социальных сетей, Великий файервол закрывает почти все политически чувствительные иностранные сайты, а свидетельств координации протестов в социальных сетях практически нет. Китайцы больше не могут получить доступ к большинству независимых иностранных СМИ, включая New York Times, CNN, BBC, Guardian и Wall Street Journal. Основные западные социальные сети и поисковые системы, включая Google, YouTube, Facebook, Twitter, Instagram и различные сайты видеообмена блогами, также заблокированы.
ИИ значительно расширил возможности китайского правительства по подавлению инакомыслия и обходу политического дискурса и информации, особенно в контексте мультимедийного контента и чатов.
Более смелый новый мир
К 2010-м годам китайский политический дискурс уже напоминал "1984" Джорджа Оруэлла. Подавляя информацию и используя системную пропаганду, правительство пыталось жестко контролировать политическое повествование. Когда в зарубежной прессе появлялись заметные сообщения о коррупционных расследованиях, которые касались высокопоставленных политиков или их семей, государственная цензура гарантировала, что китайский народ не увидит этих подробностей, и вместо этого подвергался бомбардировке пропагандой о добродетельности своих лидеров.
Многие люди, как оказалось, были хотя бы частично убеждены в результате индоктринации или, по крайней мере, не осмеливались признаться, что считают это пропагандой. В 2001 году Коммунистическая партия инициировала масштабную реформу учебных программ средних школ. Целью было политическое воспитание молодежи. Меморандум 2004 года о реформе был озаглавлен "Предложения по усилению идеологического и морального строительства нашей молодежи". Новые учебники, которые начали распространяться в 2004 году, содержали более националистическое изложение истории и подчеркивали авторитет и достоинства коммунистической партии. В них критиковались западные демократии и утверждалось, что китайская политическая система лучше.
Студенты, ознакомившиеся с новыми учебниками, придерживались совершенно иных взглядов, чем их сверстники из той же провинции, окончившие школу до введения учебников. Они также сообщили о более высоком уровне доверия к правительственным чиновникам и считали китайскую систему более демократичной, чем студенты, не подвергшиеся внушению со стороны тех же учебников. Действительно ли они верили в это или просто усвоили тот факт, что от них ожидали таких мнений, когда их спрашивали, установить сложнее. Тем не менее, очевидно, что на их взгляды сильно повлияла пропаганда, которой они подвергались.
К концу 2010-х годов все эти тенденции значительно усилились. Цифровая цензура и пропаганда означали, что национализм, беспрекословная поддержка правительства и нежелание прислушиваться к критическим новостям и мнениям стали гораздо более распространенными среди китайской молодежи. После масштабных инвестиций в искусственный интеллект Великий файервол был дополнен постоянной слежкой с использованием данных, собранных на всех китайских платформах и рабочих местах. В такой обстановке захотят ли китайские студенты университетов получить доступ к иностранным СМИ, если бы у них была такая возможность? Именно этот вопрос задали себе два исследователя в амбициозном исследовании. Ответ, который они нашли, удивил даже их самих.
В середине 2010-х годов у Великого файервола было одно слабое место. Он блокировал доступ китайских пользователей к иностранным СМИ и веб-сайтам, используя их IP-адреса, которые указывали, находятся ли они в материковом Китае. Но VPN (виртуальные частные сети) могли использоваться для скрытия IP-адресов, что позволяло пользователям в материковом Китае получать доступ к цензурируемым веб-сайтам. Правительство не запрещало VPN, и информация о сайтах, посещаемых с их помощью, была недоступна властям, что делало такой обходной путь достаточно безопасным. (Однако с тех пор ситуация изменилась: частное использование VPN запрещено, а все провайдеры VPN должны зарегистрироваться в правительстве).
В ходе хитроумно спланированного эксперимента два исследователя предлагали студентам университетов Пекина бесплатный доступ к VPN (а иногда и дополнительные поощрения в виде рассылок и других средств), чтобы они могли получать доступ к западным новостным изданиям в течение восемнадцати месяцев в период с 2015 по 2017 год. Студенты, получавшие эти дополнительные поощрения, посещали западные СМИ, интересовались новостями и, начав это делать, продолжали получать новости из зарубежных источников. Их ответы на опросы показывают, что они поняли и поверили информации, изменили свои политические взгляды и стали более критично относиться к китайскому правительству. Они также выразили гораздо больше симпатии к демократическим институтам.
Тем не менее, и без дополнительных поощрений подавляющее большинство студентов не проявляли интереса к посещению иностранных сайтов и даже не хотели иметь бесплатный VPN-доступ. Они были настолько убеждены пропагандой в школах и китайских СМИ, что в западных источниках нет актуальной и достоверной информации о Китае, что им не нужна была активная цензура. Они уже усвоили цензуру.
Исследователи интерпретировали этот вывод как "Brave New World" Олдоса Хаксли, а не "1984" Джорджа Оруэлла. По словам социального критика Нила Постмана, "Оруэлл боялся тех, кто запретит книги. Хаксли боялся того, что не будет причин запрещать книги, потому что не найдется никого, кто захочет их читать".
В антиутопии Хаксли общество разделено на жестко сегментированные касты, начиная от альф на вершине и заканчивая бетами, гаммами, дельтами и вплоть до эпсилонов. Но больше нет необходимости в постоянной цензуре и слежке, потому что "при научном диктаторе образование будет действительно работать, в результате чего большинство мужчин и женщин вырастут и будут любить свое рабство и никогда не будут мечтать о революции". Кажется, нет никаких веских причин, по которым научная диктатура должна быть когда-либо свергнута".
От Прометея до Пегаса
Использование цифровых инструментов для подавления инакомыслия характерно не только для Китая. Иран и Россия, среди прочих диктатур, также использовали их для отслеживания и наказания инакомыслящих и подавления доступа к свободной информации.
Еще до "арабской весны" использование социальных сетей в продемократических протестах привлекло внимание международной общественности во время неудачной "зеленой революции" в Иране. Огромные толпы людей (по некоторым оценкам, до трех миллионов) вышли на улицы, чтобы свергнуть президента Махмуда Ахмадинежада, который, как считалось, подтасовал результаты выборов 2009 года, чтобы остаться у власти. В координации протестов использовались многочисленные социальные сети, включая текстовые сообщения и Facebook.
Вскоре протесты были подавлены, а большое количество оппозиционных деятелей и студентов арестовано. После этого в Иране усилилась цензура в Интернете. В 2012 году был создан Верховный совет по киберпространству для контроля над интернетом и социальными сетями, и сегодня почти все западные социальные сети, различные потоковые сервисы (включая Netflix) и большинство западных новостных СМИ заблокированы в Иране.
Эволюция роли социальных медиа в политике и последовавшие за этим правительственные репрессии в России похожи. Сайт VK (ВКонтакте) стал самой популярной платформой социальных сетей в стране и уже широко использовался к 2011 году. Фальсификации на парламентских выборах 4 декабря 2011 года, задокументированные в Интернете фотографиями вброса бюллетеней и многочисленных голосов, поданных сторонниками правительства, вызвали массовые протесты. Последующее исследование показало, что протесты координировались на платформе, и в городах, где ВК использовался более широко, антиправительственные акции были значительно более масштабными.