Более фундаментальная проблема с UBI связана не с психологическими преимуществами работы, а с ошибочным повествованием о проблемах, стоящих перед миром, которое она пропагандирует. UBI естественно поддается интерпретации нашего нынешнего затруднительного положения, которая является ошибочной и контрпродуктивной. Она подразумевает, что мы неумолимо движемся к миру, в котором у большинства людей мало работы и растет неравенство между разработчиками все более продвинутых цифровых технологий и остальными, поэтому масштабное перераспределение - единственное, что мы можем сделать. Таким образом, оно также иногда оправдывается как единственный способ подавить растущее недовольство населения. Как мы уже подчеркивали, эта точка зрения ошибочна. Мы движемся к еще большему неравенству не неизбежно, а вследствие ошибочного выбора того, кто обладает властью в обществе, и направления развития технологий. Это фундаментальные проблемы, которые необходимо решать, в то время как UBI — это пораженчество и принятие этой судьбы.
Фактически, UBI полностью поддерживает видение деловой и технологической элиты о том, что они - просвещенные, талантливые люди, которые должны щедро финансировать остальных. Таким образом, он умиротворяет остальную часть населения и усиливает статусные различия. Иными словами, вместо того, чтобы решать проблему зарождающейся двухуровневой природы нашего общества, она подтверждает это искусственное разделение.
Все это говорит о том, что вместо поиска причудливых механизмов трансфертов общество должно укреплять существующие системы социальной защиты и, что особенно важно, пытаться сочетать это с созданием значимых, хорошо оплачиваемых рабочих мест для всех демографических групп - что означает перенаправление технологий.
Образование. Любимым инструментом борьбы с неравенством у большинства экономистов и политиков является увеличение инвестиций в образование. В этом есть определенная мудрость: школы имеют решающее значение для формирования навыков работников и вносят вклад в развитие общества, прививая молодежи его основные ценности. В то же время существует мнение, что во многих странах школьное образование является неполноценным, особенно для учащихся из низких социально-экономических слоев. Кроме того, как мы видели, школы являются одной из областей, где человекодополняющий ИИ может быть наиболее плодотворно использован для улучшения результатов обучения и создания новых значимых рабочих мест. В США есть части системы школьного образования, такие как муниципальные колледжи и профессиональные школы, которые должны быть серьезно перестроены, особенно для того, чтобы больше сосредоточиться на навыках, которые будут более востребованы в будущем.
Хотя образование само по себе не изменит траекторию развития технологий и не приведет в действие противодействующие силы, инвестиции в образование могут помочь некоторым из наиболее обездоленных граждан, не имеющих доступа к хорошему школьному образованию.
Увеличение инвестиций в образование может помочь обществу производить больше инженеров и программистов, которые будут иметь более высокие заработки в результате повышения квалификации, но мы должны помнить, что существует предел того, сколько таких должностей будет востребовано компаниями. Образование имеет и косвенный положительный эффект, который может помочь остальным. Когда инженеров и программистов становится больше, это может повысить спрос на другие, более низкоквалифицированные профессии, и менее образованные работники также могут получить выгоду - даже если не они получают образование и занимают желанные должности программистов и инженеров. Такая передача благосостояния связана с эстафетой производительности и иногда работает в ожидаемом направлении, но ее охват зависит от характера технологии и степени власти работников. Следовательно, эти косвенные эффекты от образования могут быть более значительными, если происходит некоторое перенаправление технологий (так что не все рабочие места с низкой квалификацией автоматизируются) и, если институты позволяют даже работникам с низкой квалификацией торговаться за достойную заработную плату.
Наконец, мы предостерегаем от мнения, что технология должна приспосабливаться сама по себе, и единственное, что общество может сделать для борьбы с ее негативными последствиями, — это обучить большее количество рабочей силы. Направление развития технологий, последствия их неравенства и степень распределения прироста производительности между капиталом и трудом не являются неизбежными фактами; это выбор общества. Как только мы принимаем эту реальность, довод о том, что общество должно позволить технологиям идти туда, куда хотят могущественные корпорации и небольшая группа людей, а затем делать все возможное, пытаясь догнать образование, кажется менее убедительным. Скорее, технологии следует направлять в ту сторону, где лучше всего используются навыки рабочей силы, а образование, конечно же, должно одновременно адаптироваться к новым требованиям к навыкам.
Минимальная заработная плата. Минимальная заработная плата может быть полезным инструментом для экономик, где низкооплачиваемые рабочие места являются постоянной проблемой, как, например, в США и Великобритании. Многие экономисты когда-то выступали против минимальных зарплат, опасаясь, что они сократят занятость: более высокие расходы на заработную плату будут препятствовать фирмам нанимать работников. Консенсус среди экономистов изменился, поскольку данные многих западных рынков труда свидетельствуют о том, что минимальная заработная плата умеренного уровня не приводит к значительному сокращению занятости. В США текущая федеральная минимальная заработная плата составляет $7,25 в час, что очень мало, особенно для работников в городских районах. На самом деле, во многих штатах и городах существуют свои собственные более высокие минимальные зарплаты. Например, в штате Массачусетс минимальная заработная плата для работников, не получающих чаевые, составляет $14,25.
Факты также свидетельствуют о том, что минимальная заработная плата уменьшает неравенство, поскольку она увеличивает заработную плату работников, находящихся в нижней четверти распределения заработной платы. Умеренное повышение федеральной минимальной заработной платы в США (например, в соответствии с предложениями о постепенном повышении ее до 15 долларов в час) и аналогичное повышение минимальной заработной платы в других западных странах будет социально полезным, и мы поддерживаем его.
Тем не менее, повышение минимальной заработной платы не является системным решением наших проблем. Во-первых, минимальные зарплаты оказывают наибольшее влияние на самых низкооплачиваемых работников, тогда как для снижения общего неравенства необходимо более справедливое распределение прироста производительности среди населения. Во-вторых, минимальная заработная плата может сыграть лишь небольшую роль в противодействии чрезмерной власти крупного бизнеса и рынка труда.
Самое главное, если направление развития технологий будет по-прежнему смещено в сторону автоматизации, повышение минимальной заработной платы может привести к обратному результату. Как показывает опыт пандемии COVID, когда в гостиничном бизнесе и сфере услуг нет работников, готовых занять рабочие места с относительно низкой заработной платой, у компаний появляется мощный стимул автоматизировать работу. Таким образом, в эпоху автоматизации минимальная заработная плата может иметь непредвиденные последствия - если только она не сопровождается более широкой переориентацией технологий.
Это мотивирует нашу точку зрения, что минимальная заработная плата наиболее полезна как часть более широкого пакета мер, направленных на перенаправление технологий в сторону автоматизации. Если технологии станут более дружелюбными к работникам, у предприятий будет меньше соблазна автоматизировать работу, как только они столкнутся с более высокими зарплатами. В таком случае, столкнувшись с более высокими зарплатами, работодатели, возможно, предпочтут инвестировать в производительность труда работников - например, с помощью обучения или технологической перенастройки. Это подтверждает наш общий вывод о том, что крайне важно перенаправить технологические изменения и заставить корпорации рассматривать работников как важный ресурс. Если этого удастся достичь, минимальные зарплаты могут быть более эффективными и с меньшей вероятностью привести к обратному результату.
Реформа академической науки. И последнее, но не менее важное — это необходимость реформы академических кругов. Технология зависит от видения, а видение коренится в социальной власти, которая в основном заключается в убеждении общественности и лиц, принимающих решения, в достоинствах того или иного пути развития технологии. Академия играет центральную роль в культивировании и реализации этого типа социальной власти, поскольку университеты формируют перспективы, интересы и навыки миллионов талантливых молодых людей, которые будут работать в технологическом секторе. Кроме того, ведущие ученые часто работают с ведущими технологическими компаниями и оказывают непосредственное влияние на общественное мнение. Поэтому мы только выиграем от более независимой академической науки. За последние четыре десятилетия академические круги в США и других странах начали терять эту независимость, поскольку количество корпоративных денег резко возросло. Например, многие ученые на факультетах информатики, инженерии, статистики, экономики и физики и, конечно, в бизнес-школах ведущих университетов получают гранты и консультационные услуги от технологических компаний.
Мы считаем, что необходимо требовать большей прозрачности таких отношений финансирования и, возможно, установить некоторые ограничения для восстановления большей независимости и автономии академических кругов. Увеличение государственного финансирования фундаментальных исследований также устранит зависимость ученых от корпоративных спонсоров. Тем не менее, очевидно, что академическая реформа сама по себе не приведет к перенаправлению технологий и должна рассматриваться как дополнительный рычаг политики.