Существует фатальный порок, присущий любому мыслимому государственному предприятию, который с неумолимостью законов природы мешает ему назначать адекватные цены и эффективно размещать ресурсы. В силу этого порока независимо от намерений государства государственное предприятие никогда не сможет управляться как «в бизнесе».
В чем же заключается этот фатальный порок? В том факте, что, опираясь на механизм налогообложения, государство может располагать практически неограниченными ресурсами. Частные предприятия могут получить нужный капитал только у инвесторов. Именно инвесторы, дальновидно реализующие собственные временне предпочтения, направляют средства и ресурсы на самые прибыльные, а значит, и самые полезные для общества цели. Частные фирмы могут раздобыть средства только у инвесторов и потребителей; иными словами, они получают деньги либо у людей, оценивающих и покупающих их продукцию, либо у инвесторов, которые готовы в расчете на прибыль рискнуть вложением накопленных средств. Короче говоря, на рынке процедуры платежа и получения оплаченной услуги неразрывно слиты. Государство, напротив, может располагать в принципе любыми деньгами. На свободном рынке действует «механизм» распределения средств на обеспечение текущего и будущего потребления, на цели, наиболее полезные для общества. Следовательно, у бизнесменов есть возможности назначать такие цены и распределять ресурсы таким образом, чтобы обеспечить их оптимальное использование. Но не существует никакого механизма, который мог бы обуздывать действия государства. Иными словами, для получения средств ему не обязательно работать с прибылью. Источником средств частных предприятий могут быть только удовлетворенные потребители и инвесторы, обоснованно рассчитывающие на прибыль. Государство может получить средства буквально по собственной прихоти.
Поскольку нет механизма, обуздывающего действия государства, оно лишено возможности рационально распределять ресурсы. Как ему узнать — строить дорогу в А или в В, «вкладывать» деньги в дорогу или в школьное здание? В более общей форме — как оно может определить, сколько ему нужно истратить для решения всех своих задач? У него нет рационального метода распределения средств или даже определения того, сколько чего ему нужно. Когда не хватает учителей или классов, полиции или улиц, у государства на все один ответ: нужно больше денег. Значит, людям придется еще часть своих денег отдать государству. Почему на свободном рынке никто не смеет так отвечать на вопрос? Да только потому, что потребителям и инвесторам нужно отвлечь деньги от других направлений использования, и такое решение должно быть обоснованным. Обоснованием является соотношение выгод и убытков, и это гарантирует, что будут удовлетворяться самые насущные нужды потребителей. Если предприятие или продукция приносят владельцам высокую прибыль и есть основания рассчитывать, что этот уровень прибыльности сохранится и впредь, деньги для него всегда найдутся. В случае убытков, соответственно, деньги будут утекать из отрасли. У государства нет рациональных методов принимать решения — сколько денег нужно истратить вообще или на определенные проекты. Чем больше денег оно истратит, тем больше услуг оно предоставит населению — но вопрос в том, где остановиться?[219]
Сторонники идеи государственного предпринимательства могут возразить, что государство может просто распорядиться, чтобы его управленческий аппарат действовал как стремящиеся к прибыли частные предприятия. В этой идее два слабых места. Во-первых, невозможно играть в предпринимательство. Быть предпринимателем — это значит рисковать, вкладывая в дело собственные деньги. У чиновников, управляющих производством, и у политиков отсутствуют действенные стимулы развивать предпринимательское мастерство, гибко и предусмотрительно приспосабливаться к потребительскому спросу. Им не грозит потеря собственных денег. Во-вторых — забудем о стиму-лах! — даже самые энергичные менеджеры не могут действовать как бизнесмены. Независимо от того, как будет управляться уже созданное предприятие, новое государственное предприятие создается на принудительно собранные деньги налогоплательщиков. Элемент произвольности «встроен» здесь изначально. Более того, любые будущие расходы такого предприятия могут быть покрыты из налоговых сумм. Работа государственного предприятия с самого начала искажается доступностью денег. Более того, представим, что государство «инвестирует» в предприятие Е. Свободный рынок либо сам по себе инвестировал бы столько же в это же самое дело, либо нет. В первом случае экономический ущерб равен по меньшей мере «доле», достающейся бюрократическому аппарату управления. Во втором случае, а так бывает чаще всего, вложения в Е изначально оказываются деформацией частной полезности на рынке — в другом проекте те же самые расходы дали бы больше прибыли. Отсюда также следует, что государственное предприятие не в силах имитировать частный бизнес.
Кроме того, с самого начала государственное предприятие имеет заведомое конкурентное преимущество перед частными фирмами, потому что хотя бы часть его капитала была получена не от продажи услуг, а за счет использования потенциала государственного принуждения. С помощью субсидий государство может с легкостью выдавить из отрасли частные фирмы. Частные инвесторы отвернутся от этой отрасли из-за перспективы неизбежной победы привилегированных государственных конкурентов. А поскольку все участники рынка в принципе конкурируют за тот же самый доллар потребителя, тот или иной ущерб понесут все частные инвестиции. Каждый раз, когда открывается новое государственное предприятие, в других отраслях возбуждаются опасения, что именно они на очереди и что их либо конфискуют, либо заставят конкурировать с предприятиями, опирающимися на государственные субсидии. Эти опасения давят на инвестиционный климат, что ведет к дальнейшему падению общего жизненного уровня.
Решающий и совершенно справедливый аргумент противников государственной собственности таков: если частный бизнес действительно полезен, зачем двигаться окольными путями? Почему бы не передать чохом всю государственную собственность в частные руки? Зачем столь хитроумно имитировать идеал (частную собственность), когда его безо всяких затруднений можно реализовать непосредственно? Так что, даже если бы на этом пути можно было бы добиться успеха, призывы к эффективному управлению государственными предприятиями все равно были бы нелепы.
Есть еще несколько факторов, обостряющих проблему неэффективности государственных предприятий. Как уже отмечалось выше, государственное предприятие может легко выдавить с рынка частных конкурентов, потому что государство располагает неограниченными средствами и может разнообразными способами субсидировать собственные начинания. Поэтому здесь не существует сильных стимулов к эффективности. Но когда предприятие не может успешно конкурировать, даже опираясь на государственную поддержку, оно может присвоив себе монопольные права, изгнать конкурентов силой. В США так поступили с почтовыми услугами[220]. Когда государство дарует монопольную привилегию самому себе, оно нередко впадает в другую крайность и вместо бесплатной раздачи услуг начинает взимать монопольные цены. Хотя установление монопольной цены и не то же самое, что бесплатная раздача, но оно также искажает рыночное распределение ресурсов и создает искусственный дефицит монопольно поставляемых услуг. Другим результатом является чудовищное падение качества. Государственная монополия может не бояться, что клиенты уйдут к конкурентам или что результатом неэффективности может стать потеря рынка[221].
Мы уже затрагивали еще одну причину неэффективности госпредприятий: отсутствие стимулов к эффективному труду. Руководители таких предприятий овладевают мастерством не производителей, а политиков — как лебезить перед вышестоящими, как демагогией завоевывать популярность, как с наибольшей эффективностью использовать рычаги политического и административного давления. Эти умения совершенно не нужны в производстве, а потому во главе государства и государственных предприятий всегда оказываются люди совсем иного толка, чем добивающиеся успеха на рынке[222],[223].
Особенно абсурден призыв к следованию «принципам бизнеса», когда государственные предприятия обладают монопольными правами. Периодически возникают требования заставить почтовую службу США работать эффективно и положить конец убыткам, покрываемым за счет налогоплательщиков. Но покончить с убытками по своей природе неэффективного государственного предприятия вовсе не означает поставить его на «деловую ногу». Для этого достаточно поднять цену до уровня монопольной цены и тем самым покрыть издержки неэффективности государственного бизнеса. Монопольная цена ложится на всех, кто пользуется услугами почты, и это тем более так, когда монополия носит обязательный характер. С другой стороны, известно, что даже монополисты обязаны приноравливаться к кривой потребительского спроса. Если кривая спроса достаточно эластична, может получиться так, что монопольная цена приведет к такому падению доходов или настолько ограничит их рост, что более высокая цена приведет к росту убытков, а не к их уменьшению. Выдающимся примером такого рода была в недавнем прошлом нью-йоркская подземка, которая для борьбы с убытками взвинтила цену за проезд до такого уровня, что люди стали избегать метро, и убытки в итоге только возросли[224].
Предлагались разные «методы» ценообразования на услуги государственных предприятий. Среди них метод «предельных издержек». Но вряд ли уместно так называть подход, базирующийся на ошибочной идее классической школы о том, что цены определяются издержками. С одной стороны, «предельные» величины зависят от длительности периода наблюдений. Далее, издержки не постоянны; они меняются в зависимости от продажных цен, и в силу этого ими нельзя руководствоваться при назначении этих цен. Более того, цены равны средним издержкам — точнее, средние издержки равны ценам — только в состоянии конечного равновесия, а это состояние никак не характерно для реального мира. Рынок всегда только