– Время почти пришло, – сказал ветеран. – Сигарету?
Новичок не ответил. Он не сводил глаз со здания Управления, расположенного по другую сторону взлетного поля.
Ветеран улыбнулся.
– Ты в первый раз увидел Хэверса? – спросил он. – Ну, это будет не последний. Никогда не знаешь, когда он объявится на каком-нибудь аванпосте и проведет проверку. Он занимается этим уже больше двадцати лет, и я еще не видел, чтобы он начал сбавлять обороты.
– Даже на таком дальнем аванпосте? – с некоторым удивлением спросил новичок.
– Сегодня аванпост, завтра город. Мы постоянно отодвигаем границы. Когда кромвеллиан свергли, ты был еще ребенком, не так ли? Тогда не было никаких границ. Дальняя разведка была запрещена. Но теперь все по-другому.
Ветеран прикрыл рукой глаза от солнечного света. Тучи над головой начали рассеиваться, после того, как по небу пролетели самолеты Погодного Патруля, шаг за шагом меняющие климат научной магией так, чтобы он соответствовал требованиям цивилизации.
– Он улетает, – разочарованно заметил новичок.
На другой стороне поля Март Хэверс шел к самолету. Ветеран дернул головой, моргнул, затем бодро помахал рукой Хэверсу. Это был старый сигнал Погодного Патруля – «Все чисто».
– Конечно, он улетает, парень. У него встреча с женой в Рено.
– О, точно. Он ведь женат, да?
Возникла небольшая пауза.
– Да. Женат на девушке, которая в те дни была Лидером… Но это неважно… Все, он улетел! Март Хэверс – великий человек. Кажется, двадцать лет назад я сразу понял это, когда он вошел в мой кабинет.
– Вы знали его уже тогда?
– Я был его командиром, – ответил Андре Кельвин. – Возможно, поэтому я могу сейчас выбирать задания. Полковники обычно не занимаются полевой работой на границе, но я попросил назначения. Нам с Мартом нравятся рубежи… Вот и наш сигнал. Пора, парень. Надо разобраться с парой туч, прежде чем тут построят город.
Два человека в ярко-голубой форме повернулись к самолету. Облака уже почти исчезли, но на западе формировался новый пласт. Еще одно задание для Ликвидаторов Бурь, ударных войск цивилизации.
Двигатели начали изрыгать огонь, и самолет сорвался с места, оторвавшись от чужой поверхности, чтобы продолжать борьбу с мощными ветрами Венеры.
Lord of the storm, (Startling Stories, 1947 № 9), пер. Андрей Бурцев и Игорь Фудим.
Глава 1. Превращение
ПРИНЕСЯ КОФЕЙНИК, бельгиец вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью. Миллер встретил пристальный взгляд Слейда и пожал плечами.
– Значит, он сумасшедший, – сказал Миллер.
Слейд опустил уголки тонких губ.
– Возможно. Но у меня есть и другие источники информации. Я уверен, что где-то – а именно, на Высоте Семьсот – спрятано что-то ценное. И вы найдете это для меня. – На последнем слове его зубы аж щелкнули.
– Я? – неприятным тоном спросил Миллер.
– Вы подходите. В противном случае, если хотите, можете вернуться в Штаты, – в тоне его почувствовалась угроза.
– Понятно, – сказал Миллер. – А затем вы отправите парочку телеграмм… Хорошенькие снимки у вас получились. Убийство…
– Ну, – прервал его Слейд, – это случайно оказалось в кадре. К тому же, должен же я защищаться, если вам вздумается вернуться в Штаты и доказывать свою невиновность.
– Десять лет я делаю за вас грязную работу, – проворчал Миллер. – Теперь уже слишком поздно пытаться вас остановить. Но мы оба причастны к одному конкретному убийству, Слейд. Парень по имени Миллер десять лет назад был честным адвокатом. Мне даже жаль бедного молокососа.
Слейд отвернул от него свое твердое, непримиримое лицо.
– У человека с оружием всегда есть преимущество. На Высоте Семьсот спрятано самое сильное оружие в мире… по крайней мере, я так думаю. Что-то распространяет оттуда потрясающе мощное излучение. Я не ученый, но есть люди, работающие на меня. Если я сумею заполучить оружие с той Высоты, то смогу сам раздавать мандаты…
Миллер поглядел на него с любопытством. Он давно уже чувствовал силу Слейда и его мощные амбиции. Глава отчасти преступной и совершенно недобросовестной политической империи последнего десятилетия, Слейд становился слишком упрямым, протягивая руки на завоевание новых миров.
Сведения об источнике энергии на горе на Аляске звучали фантастически даже в Штатах, но, казалось, зачаровывали Слейда, который мог позволить себе потворствовать своим прихотям. И мог позволить себе доверять Миллеру. В известной степени, Миллер был руками Слейда и знал об этом.
Они оба подняли глаза, когда в комнату вошел бельгиец с новой бутылкой виски. Ван Хорнанг был пьян и не скрывал этого. Он уставился на них из-под огромной меховой шапки, которую носил даже в закрытом помещении.
– Мужчина должен быть вечно пьян от напитков, любви и боя… – пробормотал он, зацепившись ногой за стул. – Да, ладно, это теперь неважно. Пейте, господа!
Миллер глянул на Слейда, затем наклонился над столом.
– Так вот, насчет Семисотки, – сказал он. – Я бы хотел, чтобы вы…
Бельгиец хлопнул жирной ладонью по столу.
– Вы спрашиваете меня о Семисотке. Прекрасно! Тогда слушайте… Я не сказал бы вам это прежде… Я не хочу вашей смерти. Но сейчас я еще более пьян и, наверное, более мудр. Не имеет значения, живет человек или умирает. Двадцать лет я был ни жив ни мертв. Я ни о чем не думал, ничего не чувствовал, не жил, как человек. Я ел, пил и пытался все забыть. Если вы хотите пойти на Высоту, я покажу вам дорогу. Но, видите ли. Это все равно бесполезно.
Он выпил. Миллер и Слейд молча обменялись взглядами.
– Если вы пойдете, – сказал Ван Хорнанг, – то потеряете свою душу, как потерял ее я. Мы, видите ли, не доминирующая раса. Мы пытаемся добраться до вершин, но забываем, что там уже могут быть свои обитатели. Да, я покажу вам путь к Высоте, если вам так хочется. Но если вы останетесь живы, то вам больше уже не захочется ничего.
Миллер снова взглянул на Слейда, который сделал нетерпеливый жест рукой.
– Я все же рискну, – сказал Миллер бельгийцу. – Покажите мне дорогу.
***
В тусклых сумерках арктического полудня Миллер шел за своими проводниками иннуитами[6] по заснеженным предгорьям к Семисотке. Уже много дней они забирались все глубже и глубже в это сухое белое безмолвие, где снег заглушал все звуки. Проводники нервничали. Они знали, что арктические боги, анимистические, настороженные, возмущаются и негодуют, когда кто-нибудь проникает в священную область Высоты Семисот. Узкие глаза восточных лиц, взирающих из-под меховых капюшонов, недоверчиво наблюдали за Миллером.
Он давно держал оружие наготове. Двое иннуитов уже покинули их. Еще двое остались, ненавидели его и продолжали идти лишь потому, что страх перед его оружием был сильнее, чем перед богами, обитающими на Семисотке.
Вершина впереди представляла собой голый утес. Не было никакого способа определить его размеры. Но иннуиты спешили вперед так, словно отчетливо видели ясный след. Миллер ускорил шаг, но в уме у него начала шевелиться какая-то неосознанная тревога.
Затем передовой эскимос внезапно упал на колени и принялся царапать снег. Миллер закричал и услышал, как его крик отражается от окружающих скал. Но когда он догнал эскимосов, один обернулся через покрытое мехом плечо и улыбнулся мрачной улыбкой. Потом произнес на своем родном языке странное, сложное слово, одно из тех, что могут означать целое предложение.
– Ариартокасуаромаротит-тог, – сказал он. – Вы тоже слабеете, так что скоро уйдете.
В том, как он это произнес, была и угроза, и предостережение, и удовлетворение. Потом он похлопал меховой рукавицей по чему-то на снегу.
Миллер нагнулся посмотреть и увидел странную радужную дорожку, огибающую валун и скрывающуюся из глаз, и словно хрустальная поверхность ее отбрасывала красные и синие тени. Здесь, в белом безмолвии высоких пиков это выглядело ужасно красиво и странно. Миллер опустился на колени, протянул к ней руку в меховой рукавице и даже сквозь нее ощутил небольшое покалывание.
– Erubescite! – пробормотал он себе пол нос и усмехнулся.
Такое покалывание могло означать медь, возможно, золото. И жила была явно старая. Об этом говорил ее цвет. Не было ничего странного в находке жилы erubescite в горах – взаимопроникающие кубы на октаэдрической плоскости были довольно распространенным явлением в определенных областях, где велись горные разработки. Однако, странной была правильность этой штуки. И любопытное покалывание…
Это вообще походило на тропинку.
Иннуиты с надеждой наблюдали за ним. Осторожно ступая, Миллер прошел вперед и ступил на тропинку. Тропинка была неровной, на ней оказалось трудно сохранять равновесие. Он сделал два-три шага по переливающемуся фиолетовым наклону, а затем…
А затем он плавно поплыл вперед, сам по себе, но непреодолимо. В мышцах ног возникло странное ощущение. А гора осталась уже далеко внизу. Снежные склоны пиков, одетые в мех люди – все куда-то бесшумно проваливалось, в то время как изгибающаяся, переливчатая лента уходила вперед, в бесконечную даль.
Это сон! – была его первая мысль. Голова закружилась так, что он зашатался – но не смог упасть. Покалывание было не просто нервной реакцией, нечто словно проникало в ткани.
Превращение! – мелькнула в голове дикая мысль, и он ухватился за нее, как за спасительную соломинку.
Самодвижущаяся дорога, мысленно сказал он себе как можно спокойнее. Я как-то прикреплен к ней. Превращение? Но почему я подумал о превращении? Я не могу шевельнуть ногами… они стали точно каменные, будто слились с дорогой. Превращение одного элемента в другой: свинца в золото, плоти в камень… Иннуиты знали об этом… Знали и не остановили меня…