Результаты не заставили себя долго ждать: произошел мощный всплеск различных съездов, конференций и международного сотрудничества в целом. Пророчество Сен-Симона о власти ассоциаций посредством технологий воплощалось в жизнь; комментаторы на пороге Первой мировой войны расценивали такое развитие как «огромный шаг» к «всеобщей организации мира». В 1913 г. была написана первая диссертация по интернационализму: в ней говорилось о «современном общественном феномене» предыдущей половины века, проявлявшемся преимущественно через «международные дипломатические конференции, неофициальные съезды, ассоциации, бюро и другие организации». Хотя через столетие после Венского конгресса число государств, входивших в международную систему, всего лишь удвоилось, количество международных организаций от единиц выросло почти до 50, и большинство из них было основано после 1875 г. По меньшей мере 17 имели постоянную штаб-квартиру и официальных сотрудников[119]. Они помогали управлять системами железнодорожных и речных перевозок, занимались стандартизацией прав на собственность и единиц измерения, унифицировали политики здравоохранения в разных странах. Неофициальных международных организаций формировалось еще больше; если в начале 1870-х гг. их было около 25, то теперь они появлялись с такой скоростью, что к началу XX в. специалисты насчитывали более 600, причем половина – основанные за последние несколько лет.
Таким образом, в конце XIX в. в международной жизни возникла совершенно новая разновидность институционального присутствия. Как ни удивительно, европейские монархи оказывали покровительство многим подобным организациям, стремясь заявить о своей современности и дальновидности. Принц Альберт и император Луи-Наполеон были в числе первых, однако за ними последовало множество других. Современная Продовольственная и сельскохозяйственная организация, например, не сложилась бы без покровительства короля Италии, оказанного ее предшественнику, Международному институту сельского хозяйства – органу, задачей которого, по словам итальянского финансового и политического эксперта Луиджи Луццатти, было «решение проблем, возможное только при объединении научного знания с законодательной властью». Для Луццатти, позднее премьер-министра Италии, благотворное влияние такого института не знало границ: он мог улучшить положение большинства жителей земли, трудившихся в сельском хозяйстве, остановить распространение социализма и защитить миллионы людей, вынужденных мигрировать по планете. Самое главное, он мог инициировать создание новых международных организаций. «Какую восхитительную сеть новых институтов породит он в двадцатом веке!» – в восторженном предвкушении восклицал Луццатти[120].
Логической кульминацией описанного выше процесса стало создание в 1907 г. Центрального управления международных организаций, основанного небольшой группой бельгийских интернационалистов. Образованное в качестве будущей «организации организаций», Центральное управление должно было стать центром быстро формирующейся всемирной системы формализованного научного и межправительственного сотрудничества. Предназначенное одновременно для сбора данных и пропаганды мира, оно было детищем одного из наиболее выдающихся деятелей интернационализма конца XIX в. – Поля Отле, основателя современной информатики и выдающегося библиографа, предшественника нынешних гениев Силиконовой долины[121].
Отле родился в 1868 г. в Бельгии, в обеспеченной семье: его отец заработал состояние, продавая по всему миру трамвайные вагоны, так что Отле мог считаться потомком новой международной промышленной буржуазии середины XIX в. и одновременно европейской дипломатии. По определенным причинам крошечная Бельгия дала плодородную почву для научного интернационализма. Страна, разделенная между теми, кто говорил на французском и фламандском языках, самим своим существованием подтверждала оправданность оптимистических прогнозов в сфере европейского национализма. Созданная в 1830 г. Европейским Концертом, с его характерным оптимизмом в отношении опасностей лингвистического сепаратизма, она никогда не принимала свое единство как данность. Вот почему в Бельгии естественным образом сформировалась благодатная среда для международных инициатив, которую поддерживал и одобрял король Леопольд II. До того он снискал печальную славу своим устрашающим неофеодальным экспериментом на колониальных территориях, оставшимся в истории под названием Свободная Республика Конго. Это была большая территория в центре Африки, которую дипломаты в Берлине передали под управление Леопольда, когда Отле еще не было и 20 лет. После катастрофических ошибок в управлении и массовых казней конголезцев (число жертв Свободного государства за короткий период его прискорбного существования достигло ужасающих цифр в несколько миллионов), Бельгийское государство в 1908 г. изъяло у него эти земли. После этого Леопольд обратился к другим, более достойным, хотя и менее доходным международным проектам. Остро нуждаясь в положительной оценке, он вместе с бельгийским правительством приложил все усилия к тому, чтобы превратить Брюссель в международную штаб-квартиру интернационализма. К 1910 г. город стал основным центром международных мероприятий, превзойдя Париж и вдвое – Лондон; Берлин – с учетом прусского неодобрительного отношения к интернационализму – принял не более десяти[122].
Вот при какой ситуации Отле обратился за государственной поддержкой Центрального управления международных организаций, призванного координировать и снабжать информацией 20 и более органов, постоянные штаб-квартиры которых располагались в бельгийской столице. Как и многие, он был разочарован результатами Второй мирной конференции, прошедшей ранее (в 1907 г.) в Гааге; по его мнению, от своей достойной цели добиться мира во всем мире она перешла к гораздо более приземленной и спорной задаче – сделать войны менее жестокими. Он считал это поражением с точки зрения сотрудничества между нациями, а причину такого поражения усматривал в том, что силы подлинного интернационализма – включая пацифистов, юристов, парламентариев, социалистов и интеллектуалов – не были достаточно скоординированы. Однако Отле сохранял оптимизм, поскольку наблюдал глобальное стремление к упрочению интернационализма, которое следовало лишь сделать более эффективным с учетом сопротивления сторонников традиционной дипломатии и сил милитаризма. Бельгия, иными словами, являлась для него идеальным плацдармом для борьбы за гуманизм и мир во всем мире против духа Вены, Концерта, с его делегатами и их последователями, и в целом системы Европейского альянса. Своим главным оружием в этой борьбе он считал сбор данных, и неудивительно, что первой задачей, поставленной перед его новым Центральным управлением международных организаций, стало составление ежегодника «Международная жизнь». Заменивший предыдущее, гораздо менее значительное издание, ежегодник 1909 г. состоял из 15 страниц; его издатели, как и читатели, обращали основное внимание на «богатство и обилие международной жизни». Однако идеи Отле об общем координировании простирались гораздо дальше. На следующий год в Брюсселе состоялась не только Всемирная выставка 1910 г., но и Всемирный конгресс международных ассоциаций, на котором обсуждались вопросы легального статуса, стандартизации научных терминов, а также мер и весов. Одним из результатов конгресса стало создание Союза международных ассоциаций со штаб-квартирой в Брюсселе, при Центральном управлении Отле. «Международные конгрессы – следствие современной цивилизации», – одобрительно замечал в 1885 г. викторианский географ. Следующие 30 лет стали, пожалуй, апогеем технического и научного интернационализма. Если в 1850-х гг. за год проходило в среднем всего одна-две международных научных конференции, то в 1860-х их количество возросло до 12, а в следующее десятилетие – до 30[123]. Десятки научных ассоциаций объединялись и создавали собственные профессиональные организации. От них не отставали представители гостиничной сферы, архитекторы, инженеры, банкиры, актуарии и стенографы – все они в конце XIX в. начали проводить международные съезды. Рост авторитета экспертов привел к формированию идеализированных представлений о научном и техническом знании как о вероисповедании, не знающем границ. Научное разделение исследований между «лучшими представителями» разных стран считалось не только кратчайшим путем к истине, но и примером для политиков, показывающим, какую отдачу может обеспечивать международное сотрудничество. Некоторые ученые, конечно, стремились работать самостоятельно или говорили о своей работе исключительно в национальных терминах. Однако другие рассматривали свои исследования и потребности человеческого общества в тесной связи друг с другом, как сеть личных и профессиональных уз, объединяющих их между собой не только как ученых, но и как энтузиастов и общественных деятелей.
Сам Отле боялся, что специализация – вместе со знанием – повлечет за собой разъединение людей, а не их сплочение. Факты множились с головокружительной скоростью по мере научного прогресса, но человечеству не удавалось найти рациональные и эффективные способы доступа к ним. Плюсы и минусы специализации были достаточно новой темой – в конце концов, само слово «специалист» появилось только в 1860-х, – но Отле считал, что координация необходима, чтобы знания не остались без применения, а открытия не прошли незамеченными и бесполезными. Стремясь к созданию «Универсальной книги», на постоянно обновляемых страницах которой содержались бы все накопленные человечеством знания, Отле разработал концепцию «документоведения», с помощью которой можно систематизировать извлечение фактов из больших объемов информации. Задолго до возникновения Интернета Отле полагал, что предоставление знаний тем, кто в них нуждается, означает превращение старомодных библиотек в мощные информационные узлы. Подобно героям Боргезе, он начал собирать библиографическую базу данных по источникам информации, и его Универсальный библиографический каталог, записанный на индивидуальных карточках, в 1895 г. насчитывал 400 тысяч статей, в 1903 г. – 3 миллиона, а на момент начала Первой мировой войны – 11 миллионов. Предприятие было трудоемкое, но отнюдь не донкихотское. Развивая собственные средства организации больших объемов информации, Отле создал Универсальную десятичную классификацию – систему, которая до сих пор используется во многих странах, а также учредил Международный институт библиографии, который, пережив несколько реорганизаций, продолжает функционировать по сей день.