События во Вьетнаме стали не только трагедией, за которую сам Ростоу как главный советник президентской администрации по вопросам безопасности в регионе нес определенную ответственность; что даже более важно, они показали, к чему может привести модернизация. Многие теоретики развития – Ростоу в том числе – рассуждали о психологической борьбе и подавлении революционных настроений с не меньшим энтузиазмом, чем об экономическом росте и волшебных сельскохозяйственных культурах: по сути, представления Ростоу о модернизации во многом сформировались под воздействием его военного опыта и участия в американских бомбардировках Германии. Война и развитие являлись для него родственными процессами. Таким образом, к середине 1960-х гг. убежденность в том, что развитие должно приводить к демократии, была поколеблена; когда же розовые очки спали, эксперты в области развития с радостью пришли на помощь генералам, «спасающим» Третий мир от коммунистов.
Хотя все это не обязательно подразумевало репрессии и авторитаризм, теория развития, навязанного сверху, типичная для первых десятилетий после войны, имела характерный снобистский оттенок. Печально знаменитый проект по выращиванию арахиса в Танганьике, разработанный британскими колониальными экспертами, привел к появлению обширной пустоши вместо надежного источника растительных масел, поставляемых на экспорт, как планировалось. Власть реки Вольта оказалась более успешной: этот проект привел к созданию главного источника электричества в независимой Гане (остающегося таковым до сих пор). Однако схема в духе Власти долины Теннеси, использованная в Афганистане, в долине Гильменд, уничтожила традиционные системы земледелия и ирригации, став свидетельством печальной участи излишне амбициозных проектов по переустройству общества в целом: попытка нанести поражение коммунизму привела к такой социальной дислокации, что сыграла ему на руку. Поиски уникального технологического решения, гарантирующего развитие (ими особенно увлекались его американские теоретики), привели к тому, что огромные надежды стали возлагаться на новые сорта пшеницы и риса. Так называемая Зеленая революция (пропагандистский термин времен холодной войны, приписывавший США спасение Азии от красных) являлась лишь упрощенным представлением о сложном комплексе причин, приведших к увеличению урожайности и росту прибылей от производства зерна[358].
Западные эксперты в области развития традиционно мало прислушивались к идеям, исходившим собственно от представителей Третьего мира. Те уделяли больше внимания индустриализации и замещению импорта, меньше беспокоились о контроле роста населения и не придавали такой же важности производству продовольствия. Безусловно, они лучше понимали институционные и культурные реалии своих стран, чем иностранцы. В результате отношения американцев с элитами Третьего мира в ООН, где они в основном и пересекались, начали быстро портиться. К концу 1960-х гг. американские модели развития в целом были признаны провальными. В бывшем колониальном мире действительно происходил определенный рост, однако его перекрывал невиданный доселе послевоенный бум в Европе и США, а поскольку их население увеличивалось быстрее, чем в развивающихся странах, возник и значительный разрыв в доходах, теперь впервые поддающийся оценке благодаря существованию статистики национального дохода. Что еще хуже, расширение мировой торговли если и затрагивало Третий мир, то оказывало на него гораздо меньшее влияние.
Американские теоретики развития, число которых значительно увеличилось в течение нескольких лет, не предлагали адекватного ответа на сложившуюся ситуацию. Программа развития ООН возникла благодаря американской поддержке. Однако спустя всего два года после ее начала был выпущен разоблачительный доклад, говоривший о низкой эффективности и самой программы, и более широкой системы ООН, в рамках которой она создавалась. Автором доклада была Маргарет Ансти, первая женщина, занявшая пост заместителя Генерального секретаря ООН, однако составлялся он явно с участием Роберта Джексона, о достижениях которого во главе Центра поставок на Ближний Восток говорилось выше.
Со времен работы в ЮНРРА и неудачной попытки реформирования Секретариата в конце 1940-х гг. Джексон стал профессиональным аналитиком и советником по развитию[359]. Отчет, запрошенный перед предполагаемым увеличением бюджета Программы развития ООН, выходил далеко за рамки самой Программы и представлял собой, пожалуй, единственный точный, беспристрастный (и любопытный) анализ подхода ООН к развитию из всех составлявшихся когда-либо. Он назывался «Исследование возможностей» и выступал во многих смыслах в защиту и оправдание ООН. Отчет одобрял поддержку организацией технического сотрудничества и утверждал, что ООН лучше всего способна помогать развивающимся странам. Проблема, по мнению Джексона, заключалась в том, что ООН слишком разрослась. При относительно слабом Генеральном секретаре, неспособном осуществлять полноценный надзор за ее многочисленными составляющими, а также при росте антиамериканских настроений в Генеральной Ассамблее, альтернативном центре власти внутри самой ООН, новые агентства утрачивали верховное руководство и старались отхватить себе кусок от общего пирога под названием «развитие». В течение 20 лет усилиями своих членов ООН превратилась в институционную неразбериху – с более чем 12 специализированными агентствами и полностью нерабочими механизмами контроля. Централизованное координирование отсутствовало в ней полностью. В результате всемирная организация была «неспособна осознанно контролировать сама себя». Ее усилия в области развития были в особенности разобщенными и оторванными от мнения экспертов на местах. Она становилась, как писал Джексон,
все более медлительной и неуклюжей, как доисторический монстр… В течение многих лет я пытался отыскать «мозг», руководящий политикой и операциями системы развития ООН… Мои поиски так и не увенчались успехом… Система развития ООН много лет рвалась в бой, однако у нее не было достаточно организованного «мозга», чтобы сражаться. Его отсутствие и стало главным фактором, ограничивающим ее возможности. Без него систему развития ООН, скорее всего, ожидает та же участь, что и динозавра[360].
Конечно, такие выводы сложно было трактовать в поддержку дальнейшего американского участия. Инвестиции Вашингтона в Программу развития ООН и во Всемирный банк продолжали расти во время войны во Вьетнаме и после нее. Однако инвестиции в одностороннюю помощь и в организации, управляемые американцами, росли еще быстрее, одновременно сокращая возможности ООН.
Доклад о возможностях предупреждал, что если ООН не удастся провести внутреннее реформирование, то она, скорее всего, уступит свое лидерство в процессе развития Всемирному банку, организации, гораздо меньше связанной с остальными структурами ООН и легко контролируемой из Вашингтона. Предупреждение оказалось пророческим. Логика многостороннего развития сохранила свое влияние. Однако и структурно, и идеологически ООН становилась все более неуклюжей. Ситуация внутри организации осложнилась, так как новый, освобожденный от колонизаторов мир сплотил силы со странами Южной и Центральной Америки, и теперь альтернативное видение развития, сильно отличавшееся от того, которое продвигал Вашингтон, объединяло между собой нации Третьего мира[361].
«Конфликт между двумя мирами – богатым и бедным – развивается, – отмечал “Тайм” в декабре 1975 г., – и полем битвы теперь является вся планета»[362]. В действительности конфликт развивался уже много десятилетий, практически с момента деколонизации, когда развитый мир лишился возможности решать все вопросы по своему усмотрению, как было в прошлом. К началу 1960-х гг. Западная Германия и Япония значительно восстановились, Япония вступила в ОЭСР, а страны Европейского экономического содружества голосовали единым блоком в главной мировой торговой организации, Генеральном соглашении по тарифам и торговле. Чтобы ответить на их вызов, в 1962 г. группа неприсоединившихся стран встретилась в Каире, потребовав международных мер в области торговли и развития. Так называемая группа G-77 на Генеральной Ассамблее в том же году повторила свой призыв и предложила созвать конференцию ООН по данной проблеме.
Противостояние между Севером и Югом усиливалось. Сплотившись, афро-азиатский блок и страны Латинской Америки составляли теперь подавляющее большинство в ООН, поэтому, несмотря на сопротивление европейцев и американцев, ЮНКТАД, Конференция ООН по торговле и развитию состоялась в 1964 г. Конференция стала важной точкой отсчета в международной экономической истории. В ней приняли участие 118 стран – сравните с 23, встретившимися в 1947 г. для обсуждения создания международной торговой организации, – что свидетельствовало о гигантской трансформации, произошедшей в мире. В частности, конференция продемонстрировала рост сплоченности слабо развитых стран, объединившихся к тому времени в так называемую группу G-77. Их солидарность впечатлила и встревожила западных дипломатов. Запад сопротивлялся как идее проведения конференции, так и выбору аргентинского экономиста Рауля Пребиша в качестве ее организатора. Однако все возражения потерпели поражение на голосовании. Ранее Пребиш превратил Экономическую комиссию ООН по делам Латинской Америки во влиятельный критический голос в международных дебатах по развитию и проявил себя как серьезный критик американской экономической гегемонии. Его аргумент за глобальное перераспределение базировался преимущественно на влиянии международной торговли на внутреннее развитие. Не было никаких причин для того, чтобы страны, находящиеся на периферии мировой экономики, по его утверждению, обязательно оказывались в зависимом положении и не имели возможности проводить экономическую политику в собственных интересах. Проблемы наступали при соприкосновении с иностранной торговлей, когда, в отсутствие противодействующей силы, развитые страны и их производители удерживали цены на свои товары на высоком уровне относительно цен на первичные продукты экспорта периферийных экономик. Торговля, утверждал Пребиш, являлась своего рода постколониальным рабством; рынок должен был стать слугой, а не хозяином, иначе империи продолжат существовать и дальше, даже после их формального исчезновения.