Обсервер» длинную статью, напоминавшую читателям о заявленном во Всеобщей декларации по правам человека праве на свободу мысли, вероисповедания и слова, а также призывавшую оказывать давление на правительства по обеим сторонам железного занавеса с целью освобождения заключенных, оказавшихся в тюрьме из-за их политических или религиозных взглядов:
Откройте вашу газету за любую дату, и вы найдете в ней сообщение о том, что где-то в мире кого-то посадили в тюрьму, пытали или казнили только по той причине, что его мнение или религия оказались неприемлемы для его правительства. Миллионы таких людей сидят в тюрьме – отнюдь не только по ту сторону железного или бамбукового занавеса, – и их число постоянно растет. Читатель газеты неизбежно испытывает болезненное чувство беспомощности. Однако если это чувство подтолкнет людей к общим действиям, они смогут многого добиться[398].
Отклик на его статью оказался ошеломительным. Бененсон с изумлением наблюдал за тем, как формировались локальные группы, занимавшиеся освобождением политических заключенных. Постепенно он начал осознавать, как много людей стремилось к участию в непосредственных политических действиях. В западном обществе, изголодавшемся по участию в реальной политике, сформировалась этическая, даже духовная в нем потребность. Через месяц после опубликования статьи он написал своему ближайшему коллеге откровенное письмо, в котором рассуждал об этом новом движении:
Основная цель данной кампании, о которой, я надеюсь, те, кто в ней задействован, всегда будут помнить, но не станут говорить вслух, – это создание общей базы для сотрудничества идеалистов по всему миру. Она задумывалась для того, чтобы использовать потенциал огромного количества таких идеалистов, которые после заката социализма испытывают все большую фрустрацию; она также обращается к молодежи в поисках идеала и женщинам, пережившим пик расцвета, но, к сожалению, не реализовавшим свой материнский инстинкт. С учетом всего вышеперечисленного ясно, что кампания a la longue (в длительной перспективе, фр.) направлена больше на возрождение энтузиазма в обществе, нежели на освобождение заключенных из тюрем… Кампания за амнистию освобождает мужчин и женщин, находящихся в плену цинизма и сомнений[399].
Такая концепция политического воздействия казалась удивительно непрактичной: результат в ней имел меньше значения, чем моральная трансформация участников. Тем не менее достижения были сенсационными. За два года у организации появились название, структура и международный размах, распространяющийся не только на Западную Европу, но и на США, а также другие страны. В первые годы ее рост сдерживался плохим управлением: один генеральный секретарь чуть было не довел организацию до развала, когда вскрылись его связи с британской разведкой. Однако к началу 1970-х гг. в нее входило более 2000 групп из более чем 30 стран, а в 1977 г. она получила Нобелевскую премию мира. Начавшаяся с кампании за амнистию политзаключенных в 1961 г., Международная амнистия стала самой крупной в мире неправительственной организацией в сфере прав человека, ныне распоряжающейся целой армией волонтеров, которые пишут и рассылают письма, с солидным центральным офисом, занимающимся сбором информации.
Международная амнистия быстро продемонстрировала, какое влияние неправительственные организации могут оказывать на ООН. В декабре 1972 г. она начала международную кампанию за запрещение пыток: общественность призывали оказать давление на правительства, чтобы как можно скорее зафиксировать запрет на пытки во Всеобщей декларации прав человека. Миллион людей подписал петицию, требующую от ООН запрета пыток; на международной конференции по данной проблеме собрались правительственные делегаты, представители ООН и неправительственных организаций, и все это широко освещалось в СМИ. В следующем году произошел переворот против Альенде в Чили, пали диктаторские режимы в Португалии и Греции, что привело к обнародованию данных о применении пыток в обеих странах. Благодаря лоббированию со стороны Международной амнистии и других неправительственных организаций (в это же время Международная амнистия усилила давление на правительства, начав кампанию за немедленные действия) в 1977 г., когда поступили новости о смерти Стива Бико в Южной Африке, Генеральная Ассамблея ООН поручила Комиссии по правам человека составить проект Конвенции против пыток. Принятая в 1984 г. Конвенция стала первым крупным достижением в сфере международного законодательства, которого добилось движение за права человека.
К этому моменту Международная амнистия являлась, пожалуй, самой известной и влиятельной организацией в сфере прав человека во всем мире, но, безусловно, она не была единственной. С конца 1960-х гг. начали возникать и другие группы – преимущественно в Западной Европе и США, – объединявшие между собой активистов, готовых к активным действиям ради освобождения тех, кто страдал от правительственных репрессий. Война в Биафре привела к возникновению объединения «Врачи без границ». Его основатель, молодой французский врач Бернар Кушнер, вышел из Красного Креста, разозленный тем, что организация отказалась обнародовать данные о бесчинствах нигерийской армии. Оксфордский комитет помощи голодающим был основан в 1942 г. для помощи греческому населению, страдающему от нацистской оккупации, однако благодаря широкомасштабной полевой деятельности, развернутой им в Биафре, Оксфам прославился на весь мир. Бененсон оказался прав: население Европы жаждало деятельности и стремилось к политической активности, позволяющей преодолеть всем надоевшую полярность мышления эпохи холодной войны[400].
Их пример показывал, что лед холодной войны был сломан, а общественное движение могло добиться значительных результатов. Идеи имели силу, и правительства можно было подтолкнуть к действиям, даже в эпоху Генри Киссинджера. Поскольку эти уроки имели особую важность, их усвоили самые разные группы и использовали для самых разных целей. Широкое понятие «неправительственная организация» можно было трактовать по-разному. Если Амнистия была своего рода церковью, с собственной паствой, сосредоточенностью на благородных поступках и индивидуальном самосознании, другие группы, возникшие в США, меньше напоминали церковь и больше – лобби, с самыми разными стратегиями и философиями, лежащими в их основе. Эти новые неправительственные организации были сосредоточены на своих целях, поддерживали тесные связи с лидерами Конгресса, сотрудниками администрации и крупными фондами в Нью-Йорке и Вашингтоне, поэтому гораздо больше Амнистии напоминали старые варианты подобных объединений времен холодной войны.
В тесном сотрудничестве с Конгрессом в 1978 г. для помощи диссидентам за железным занавесом была основана новая организация под названием Хельсинки Вотч. Ныне известная как Хьюман Райтс Вотч, она стала, по сути, первой организацией по защите прав человека в США. Однако, в отличие от Амнистии, Хельсинки Вотч сформировалась не из движения активистов, вкладывающих в нее свои силы и энтузиазм, а скорее на основе центрального офиса, возникшего благодаря щедрому пожертвованию от Фонда Форда. Как предполагает ее название, она стала официальным ответом Америки на Хельсинкский процесс. В Конгрессе был учрежден Комитет по надзору за соблюдением СССР финального протокола. Президент Картер назначил известного юриста Артура Голдберга главой американской делегации на следующую конференцию, которая должна была состояться в Белграде в 1977 г. Голдберг некогда принял под свое крыло молодого Дэниела Мойнихена; так же как Мойнихен, он сторонился дипломатического подхода. В Белграде Голдберг обвинил Советский Союз в нарушении прав человека, использовав материалы, предоставленные неправительственными организациями. Однако его выпад не дал значительных результатов. Тем не менее статус противника традиционной модели государственного управления и отношение к прессе как к союзнику и средству для мобилизации общественности (в прошлом Голдберг работал сотрудником Управления стратегических служб США и профсоюзным юристом) помогли ему разглядеть новые возможности объединения официальных и неофициальных инструментов для продвижения интересов Америки.
После конференции Голдберг обратился к Фонду Форда с предложением о создании американской группы мониторинга, действующей за пределами официальных кругов[401]. Президент Фонда Макджордж Банди, долгое время прослуживший советником по национальной безопасности у Кеннеди и Джонсона, воспринял его идею с большим энтузиазмом. Банди обратился к нью-йоркскому издателю Роберту Бернстайну, уже участвовавшему в кампаниях за свободу слова в СССР, и предложил ему опубликовать предложение о создании нового органа мониторинга. Изначально планировалось выделить 25 тысяч долларов для создания организации, которая будет способствовать «пробуждению общественного сознания» в Западной Европе, чтобы американская делегация на конференции 1980 г. не оказалась в такой же изоляции, как в Белграде. В течение нескольких месяцев, при активной личной поддержке Банди и масштабном планировании, осуществленном сотрудниками Фонда, Форд выделил гигантский грант в 400 тысяч долларов для основания новой организации. В своем ежегодном отчете за 1979 г. Фонд Форда гордо, хотя и не совсем точно, упомянул о том, что «в США частная группа граждан организовала Хельсинки Вотч, Inc., для мониторинга соблюдения прав человека в США и привлечения общественного внимания к подтвержденным случаям нападок на правозащитников в других странах». Фактически мониторинг соблюдения прав человека в США был вторичен по отношению к задаче наблюдения за Восточной Европой и СССР, а новая организация даже отдаленно не напоминала инициативу небольшой частной группы граждан; только повышенное внимание Макджорджа Банди и его связи в Вашингтоне могли объяснить предоставление гранта, превосходящего размерами все остальные, выделенные в том же году