— Неужели?
— А тебя это удивляет? — Он посмотрел на нее через край кружки.
Она машинально кивнула, сжав в руке чайную чашку.
— Любой человек, кого я сейчас встречаю, воспринимается мной как незнакомец, а мысль о том, чтобы войти в зал, полный народа…
Она не смогла договорить, побледнела, по телу пробежала дрожь.
— Это пройдет. — Он допил кофе и стремительно встал. — Пойду посмотрю, что делается на кухне, а ты накрой на стол.
Она не двинулась, продолжая смотреть на огонь. Ну конечно, опять разозлила его, подумала она. Сидя в кресле этой необжитой, но уютной гостиной, прислушиваясь к свисту ветра и шуму моря, она даже смутно не могла представить себе, какую вела респектабельную жизнь, будучи его женой…
Одним глотком она допила чай и встала, чтобы помочь ему. Он пробовал, разогрелась ли запеканка, а она склонилась над раковиной, искоса наблюдая за ним.
— Скажи, — спросила она, — что ты имел в виду, говоря, что это пройдет?
— Конечно, пройдет. Да и в сущности, какое это имеет сейчас значение? Уж не собираешься ли ты мне сказать, что в этот вечер намечается торжественный раут? — Его физиономия приняла сардоническое выражение, когда он закрывал духовку.
— Какой еще раут? Я только подумала, что тебе… тебе нужно вернуться в Лондон…
Возбуждение, вызванное его неожиданным приездом, улеглось, но мысль о предстоящем вечере внезапно взволновала ее. Нервы напряглись. Это место было удалено от всего, никаких соседей. И находиться здесь в одиночестве — это одно, а провести вечерние часы с Грэмом — совсем другое…
— Не забывай, что я прилетел в Лондон только затем, чтобы повидать тебя, — едко сказал он.
— Ну да, из-за того, что думал, будто я буду волноваться перед поездкой на виллу, — парировала она. — Тебе следует знать, что я ни капельки не волнуюсь.
— Ты считаешь, что я только и думал о том, чтобы погладить тебя по головке и предупредить, чтобы ты не наделала глупостей? — Он взглянул на нее, сверкнув глазами из-под черных бровей. — Не обольщайся! Я приехал в Лондон не ради того, чтобы убедиться, что ты не исчезла.
Горячая волна гнева ударила ей в голову.
— Я не собиралась никуда исчезать!
— Нет? — Брови недоверчиво приподнялись. — Такой возможности я тебе больше не предоставлю. Я остаюсь здесь вместе с тобой до завтрашнего утра, а потом мы вместе вернемся в Лондон и ты, как и было условлено, направишься на виллу!
Она вскинула голову.
— На виллу? О! Но, Грэм, я не…
— Никаких «не»! — рявкнул он. — Я не могу даже представить себе, что ты хоть несколько дней проведешь в одиночестве.
— Это не значит, что я должна ехать на виллу! — горячо возразила она.
— Либо ты поедешь на виллу, либо опять вернешься в больницу, — заявил он безапелляционно.
Она уставилась на него, сжав кулачки, но скоро отступила, охваченная бессильным отчаянием. Во всем теле началась ломота, а перед глазами заплясали знакомые искорки. Она автоматически принялась массировать виски. Однако выражение его глаз не смягчилось, наоборот, они стали злыми и колючими, а на скулах заходили желваки.
— Взгляни фактам в лицо, Эрни. Ты должна признать, что чувствовала себя в эти дни не лучшим образом. А сейчас днем…
— Я просто переутомилась! — оборвала она.
— Ты чувствовала себя угнетенной из-за того, что память дала осечку, твоя надежда не оправдалась. Думаешь, я не понимаю! — сказал он. — Не появись я здесь, тебя бы хватил удар. — Он помолчал, рассчитывая, что его слова дойдут до ее сознания. — На вилле за тобой будет ухаживать Луиза. Твоя же задача будет заключаться в том, чтобы побольше находиться на солнце и восстанавливать свои силы. Доктор Филдс говорил же тебе, что память может вернуться, когда ты будешь в хорошей физической форме.
— Ты так говоришь, словно у меня нет иного шанса, — сквозь зубы процедила она, а он хлопнул по сушилке пакетом с замороженными овощами.
— Это действительно так!
Она посмотрела на него, но он уже отвернулся и занялся овощами — полоснул пакет ножом так, словно хотел таким же образом перерезать ей горло. Вскрикнув, она выскочила из кухни, вернулась в гостиную и, тяжело дыша, упала в кресло.
Боже, ну и нервы у этого мужлана! Если он вел себя подобным образом в то время, когда они были женаты… Боль в голове внезапно усилилась. Она откинула голову на спинку кресла.
— Ты что надулась? Собираешься просидеть таким образом весь вечер? — Грэм просунул голову в дверь. Она посмотрела на него ненавидящим взглядом.
— Вовсе я не надулась!
— Нет? Тогда накрой на стол, женщина. Я хочу есть! — и он вновь исчез за дверью.
На какой-то момент воцарилась тишина. Затем Эрни с тяжелым вздохом поднялась на ноги и принялась делать то, что он сказал.
Еда была великолепной. Грэм даже состряпал на десерт творожный тортик. Эрни была потрясена. Мысль о том, что он умеет готовить, никогда не приходила ей в голову, но она уже стала понимать, что знает о нем не больше, чем о вершине айсберга. А может быть, он похож на вулкан? Она бросила на него быстрый взгляд, когда Грэм растянулся в кресле.
В заключение трапезы они выпили кофе. К ее удивлению, оно было сварено особенно вкусно. Она устроилась на коврике, усевшись по-турецки и чувствуя, как горят щеки от огня в камине. Еда разогрела ее и позволила расслабиться. Головная боль прошла, сменившись сонливостью, особенно после бокала вина, которое она выпила по настоянию Грэма. Тишину нарушали только потрескивание углей в камине, шорох дождевых капель по оконному стеклу и доносившиеся издалека глухие удары волн о прибрежные скалы. Грэм отгородился от ненастного вечера шторами. Он придвинул к огню два их кресла. Она даже не представляла, насколько приятным для нее станет совместный ужин с ним, устроенный в этой маленькой гостиной. Не так ли было в ту пору, когда они были женаты?
Эта мысль промелькнула в ее голове, вызвав улыбку. Он смотрел на огонь, прикрыв глаза ладонью. Выражения его лица нельзя было разобрать. Она подтянула ноги к груди, положив голову на колени, и внимательно разглядывала Грэма из-под полуопущенных ресниц.
Эрни намеревалась провести остаток вечера спокойно, не затрагивая проклятого вопроса о предстоящей поездке во Францию. К счастью, и Грэм не возвращался к этой теме. Он даже не вышел из себя, когда выглянул из кухни и заметил, что стол накрыт лишь наполовину, а она, вместо того чтобы довести дело до конца, безвольно сидит в кресле. Тогда она почему-то испугалась его взгляда, но он, сжав зубы, докончил вместо нее накрывать стол. Она, как глупая девчонка, была благодарна ему за то, что он вместо ожидаемого «я же говорил» не сказал ничего.
С еле слышным стуком в камин было отправлено еще одно полено. Она потянулась, чувствуя, как груди трутся о тонкую шерсть свитера, вновь уютно устроилась и повернула голову к Грэму. Он не спускал с нее глаз, в которых отражались танцующие язычки пламени. Вдруг он внезапно отвернулся. Под прикрытыми веками невозможно было видеть глаз, по которым можно определить, что он чувствует. Он наклонился, чтобы бросить в огонь следующее полено, и посмотрел на нее.
Эрни вздрогнула. Что-то в его взгляде заставило ее нервы напрячься. Горячая волна прокатилась по всему телу. Казалось, она видела подобный взгляд, только было это давным-давно. Сразу же заработало воображение. Каждая нервная клеточка затрепетала. Губы стали такими сухими, что пришлось несколько раз облизать их.
Грэм сел, приняв прежнюю позу, — положив голову на спинку кресла, скрестив вытянутые ноги. Весь его вид говорил о том, что он отдыхает, она же, наоборот, вся подобралась. Способна ли она вспомнить его прежний взгляд — оттуда, из забытой жизни?
Эрни дюйм за дюймом изучала его фигуру. Она разглядела мощные мышцы, ритмически двигавшиеся под темным шелком рубашки. Из-под расстегнутого ворота виднелась полоска волос на груди.
Внезапно ей захотелось просунуть руку под его рубашку и погладить покрытую волосками кожу…
И тут ей стало ясно, что следует опасаться не Грэма, а самой себя. Увы, ее физическое тяготение к этому человеку выходит из-под контроля. Ей показалось, что каждый дюйм его тела ей известен, ее собственное тело уже когда-то испытывало прикосновения к нему. Однако мозг почему-то упорно это отрицал, хотя подсознание твердило о другом — о том, что она испытала с ним любовные утехи.
Внезапно Грэм зашевелился, сменил положение ног. Эрни быстро отвела взгляд и сразу же встала, направившись в сторону лестницы, которая вела наверх.
— Что собираешься делать?
Голос у него был низким и требовательным. Она обернулась. Черты его лица были хорошо видны, оно не заслонилось спинкой кресла.
— Я… я собираюсь приготовить тебе постель. Тебе будет нужна грелка?..
— В ней нет никакой необходимости.
Он взял кружку, стоявшую на полу у кресла, и сделал глоток кофе. Эрни стояла в растерянности.
— Но ночь будет холодной, а отопления нет…
— Да не надо устраивать мне постель.
Он поставил кружку на пол.
— Ничего не понимаю. Ты решил изменить свое решение насчет отъезда?
Он заметил дрожь в ее голосе и обернулся, следя за ее лицом. Глаза у него поблескивали.
— Я не меняю своих решений. Но думаю, что мне не придется спать в другой комнате.
На мгновение у нее остановилось сердце. В голове пронеслась мысль, что в доме нет другой постели.
— Тогда где же?.. — спросила она неуверенно.
Он поднялся с кресла и направился к ней. Не доходя двух-трех шагов, остановился, с интересом наблюдая за ее лицом.
— Я намеревался спать здесь, у огня.
Она с облегчением вздохнула, но сразу же снова напряглась.
— Если же ты готова разделить постель со мной…
У нее перехватило дыхание. Он подошел совсем близко и ладонью прикоснулся к ее щеке. Она невольно сделала шаг назад, но сзади находилось бюро, в которое она уперлась спиной. Она попыталась уклониться в сторону, но его тело плотно прижалось к ней.