ые губы сжались в тонкую линию. Полли была прекраснее, чем я ее запомнила. Недостаточно взрослый облик и серьезное выражение личика, по-девичьи пухлые щеки и широко распахнутые глаза. – Не важно, что ты и твои прихвостни сделают потом со мной.
– Ты вольна уйти, – отрезал потрясенный Теодор. – Неужели ты думала, что я брошу собственную сестру за решетку?
– Отец бы с тобой так и поступил, – невозмутимо сообщила она.
– А может, он повесил бы меня, Полли? Приказал перерезать глотку или четвертовал? – Бесстрастный голос Теодора наконец наполнился горечью. Я поняла, что до боли, до побелевших костяшек стискиваю виноградные лозы, вырезанные на подлокотниках кресла, и усилием воли разжала пальцы. – Что он сделал с Баллантайном?
Полли побледнела.
– С предателями такое случается, Тео. – Она сидела на дальнем конце полированного стола вишневого дерева. Шелк платья вздувался над ручками кресла – оно предназначалось для мужчин, а не для объемных дамских нарядов. – Ты прекрасно это знал и все равно поднял бунт. Восстал против отца и возжелал забрать его корону себе.
Теодор прикрыл глаза и какое-то время не двигался.
– Неужели тебя так сильно настроили против меня? Полли, ты же знаешь своего брата. Разве я когда-нибудь жаждал власти? Или мне присуще честолюбие? Вряд ли. – Он сделал к сестре два решительных шага, но та насторожилась, и Теодор остановился. – Возможно, ты не согласна с политикой, которую я продвигаю. Но я просто хочу восстановить закон в Галатии. Поверь мне. Я не хочу корону.
Полли отвела взгляд.
– Но люди – та же злобная чернь, что наверняка убила бы меня и папу, так же как они отобрали жизнь у наших друзей и родных, – эти люди возложат корону тебе на голову! – Она подняла глаза, такие же темные и синие, как ее платье, и посмотрела на Теодора. – Станешь отрицать?
Тот раздраженно вздохнул.
– В отличие от тебя я вообще не уверен, что они хотят короля. И я буду делать все, что диктуют законы нашей страны!
– Законы, которые ты написал, законы, которые изменили естественный ход вещей, которые перевернули страну с ног на голову. И ради чего? – Полли с душераздирающим скрежетом оттолкнула кресло и взглянула в окно. – Ради страданий, резни и беспорядков?
– Знать сама посеяла эти страдания, – негромко ответил Теодор. – Думаешь, люди, которых я защищаю, в один прекрасный день просто взяли и передумали есть объедки с барского стола? Их недовольство справедливо. Полли, да посмотри же на меня!
Полли слушала его с каменным лицом.
– Мы должны обсудить условия капитуляции.
– Верно, – вздохнул Теодор. – Полагаю, ты в курсе, что вам нечем торговаться. Хотя, возможно, вы захотите предложить нам нечто ценное. Возможно, пожелаете выдать короля?
– Ни за что, – невесело улыбнулась Полли.
– Тогда вот тебе условия: остаток войны ваши солдаты и офицеры проведут в лагере для военнопленных под Хейзелуайтом. Под честное слово никого не выпустят, обмен пленными будет производиться исключительно равноценный.
– Лагерь для военнопленных… Что ж, это лучше, чем плавучая тюрьма. Ах да, у вас же их просто нет, так что сэкономить на заключенных не получится.
Теодор продолжил, словно вовсе ее не слышал:
– Ваши оружие и боеприпасы будут конфискованы, но офицерам и солдатам оставят форму и личные вещи.
Полли не отозвалась. Несомненно, именно таких условий она и ожидала: мы не могли никого отпустить, поскольку позже вновь пришлось бы с ними сражаться. И, разумеется, нам необходимо было их оружие.
– Они могут идти под знаменами своих полков, при условии полного послушания. – Это была единственная уступка, которую мы могли себе позволить. Теодор уверял, что она подтвердит нашу цивилизованность и опровергнет слухи о варварстве. – Все оружие подлежит сдаче, – повторил он.
Полли приподняла бровь и сунула руку в карман. Не успели мы с Теодором и глазом моргнуть, как она швырнула на стол перочинный ножик с перламутровой рукояткой.
Теодор сдержанно вздохнул.
– Оставь его себе, – терпеливо произнес он.
– Ты сказал «все оружие». – Полли не притронулась к ножу.
– Да, – помедлив, ответил Теодор. – Знаю, придется нелегко, но Вестланд-Холл и его окрестности также будут конфискованы. Кроме того, мы займем и Военную академию.
– Другого я и не ждала. – Полли погладила красную полированную столешницу. – Полагаю, шансы, что все это уцелеет, ничтожны.
– Я не собираюсь разрушать здания ради развлечения, Полли. Или поджигать их, просто чтобы посмотреть на огонь.
– Возможно, кто-то из твоей свиты пожелает. – Впервые с начала встречи она перевела взгляд на меня. – Я могу быть свободна?
– Да. Бери все, что необходимо, лошадь, повозку и…
– И куда же мне отправиться? – огрызнулась Полли. Маска спокойствия впервые треснула, и под ней показалась испуганная девушка, потерявшая дом. Ей не только грозила опасность, более того – она не знала, вернется ли когда-нибудь прежняя жизнь. – Скажи, куда?
Теодор ответил не сразу.
– Ты можешь последовать за отцом. Я уверен, он либо присоединился к остаткам армии роялистов, чтобы готовить осаду столицы, либо укрылся где-то в безопасном месте. По крайней мере, на какое-то время. – Он помолчал и продолжил: – Если ты боишься, что за тобой проследят, я позабочусь об этом. Мы не станем использовать тебя как почтового голубя, чтобы отыскать короля.
– И в дороге со мной ничего не случится, ты обещаешь? – Полли покачала головой. – Даже ты, главнокомандующий, не можешь дать такого обещания. Как никто из реформаторов и роялистов. Слишком много наемников, которые служат только себе.
– Оставайся здесь, – резко сказал Теодор. Я остолбенела. Подобный поворот не обсуждался. – Полагаю, пребывание в захваченном поместье, которое к тому же послужит госпиталем, будет малоприятным. Но ты никому не помешаешь.
Она удивленно округлила губы и, дрожа, пробормотала:
– Я… не думала, что ты мне это предложишь.
Теодор тяжело сглотнул, посмотрев сестре в глаза:
– Я и сам не ожидал.
38
Теодор договорился с младшими по званию и Хеймишем организовать в Вестланд-Холле военный госпиталь, а также штаб-квартиру. Сестре он предоставил небольшую комнату. А я окончательно выбилась из сил. Слишком много пришлось накладывать заклинаний, и к тому же на меня давило осознание роли, которую я сыграла в исходе битвы за Рокфорд. От всего этого голову сжало болью, словно тисками, а тело налилось сокрушительной усталостью.
Я, спотыкаясь, направилась к выходу, и меня перехватил Хеймиш.
– Решили окончательно себя угробить?
– Конечно, нет, – слабо улыбнулась я.
– Я не располагаю достаточными научными данными о влиянии вашей деятельности на организм человека, однако, как многоопытный врач, могу твердо заявить: вам требуется отдых. Больше никакой работы, исключительно постельный режим. – Он взял меня за руку, словно собирался проверить пульс, но вместо этого сообщил: – Как ледышка! Ого, девочка. Да вам не лекарство нужно, а горячий пунш у камина.
– Я не могу взять и занять чье-то место в госпитале, – слабо запротестовала я, прекрасно зная, что в лагере, развернутом в окрестностях поместья, шансы найти горячее питье и устроиться у огня ничтожно малы.
– Я бы в любом случае не позволил вам спать среди раненых и всю ночь слушать крики. К тому же даме не место рядом с мужчинами. Это же совершенно неприлично. – Хеймиш перехватил пробегавшего мимо лейтенанта с учетной книгой под мышкой. – Устройте мою пациентку в одной из свободных комнат наверху. И разожгите камин, перед тем как уйдете.
Несмотря на убеждение, что кому-то теплая постель могла понадобиться больше, у меня хватило здравого смысла не спорить Хеймишем Оглторпом.
Я сняла башмаки и чулки, отсыревшие от мокрой травы, и развесила у огня юбки, чтобы просушить подол. Тут-то меня и нашел Теодор.
– Превосходно, – заявил он, осмотрев комнату, а потом, следуя моему примеру, поместил на решетку у камина чулки и бриджи. – Раз чтобы заставить тебя отдохнуть, требуется приказ доктора, так тому и быть.
– Пожалуйста, будь добр, говори потише, – попросила я. – Голова у меня просто раскалывается.
– Тогда иди сюда, – позвал он.
Я уселась у его ног на толстый шерстяной ковер перед ревущим очагом. Прислонилась к коленям Теодора, выудила из кармана бальзам Хеймиша от головной боли и молча протянула своему принцу. Тот сразу понял, чего я хочу, и принялся втирать душистую мазь мне в шею и затылок, избавляя от сотни колючих, терзающих меня иголок.
Теодор заговорил тихо, послушно выполняя мою просьбу, хотя на самом деле я бы предпочла просто помолчать вместе.
– Интересно, если когда-нибудь военные тактики проанализируют ход битвы у Рокфорда, что они напишут о загоревшейся траве?
– Не знаю, что думать об этом, – прикрыв глаза, сказала я. – Я понимаю, что сделала и что за этим воспоследовало, но не представляю, что это значит. – Для разговора мне было необходимо повернуться к Теодору лицом, но мои плечи были слишком напряжены, а он так хорошо их разминал… – Какое значение это имеет для армии.
– Главное, гренадеров удалось остановить, – напомнил Теодор. – Они могли сломать нашу линию пехоты.
– Но мы потеряли почти целый отряд драгун, – прошептала я. – Что бы случилось, если бы я вместо этого…
– Никто не может наверняка сказать, что бы случилось, – ответил Теодор, разминая особенно твердый узел. – Даже лучшие ученые и аналитики не дали бы точного ответа. И ты тысячу раз говорила, что нам не дано знать, как подействуют чары или проклятие.
– Но это не значит, что не нужно пытаться. Тогда в следующий раз уже будешь иметь представление, стоит ли действовать.
– Однако и убиваться не надо. Ты постоянно предупреждала, что не можешь контролировать последствия темных чар. Черт побери! Я ведь прекрасно понимал, о чем речь, но предпочел проигнорировать. – Он помолчал. – Я помню, как спрашивал тебя, как будет действовать проклятая шаль королевы, что может случиться с ней или ее окружением, произойдет ли нападение или отравление супом.