– Честно говоря, Нико больше не имеет права руководить нами.
– Если только Совет не назначил его одним из правителей.
– А если да? Некоторые из парней горячо его поддерживают, – поджала губы Алиса. – В любом случае они не хотят, чтобы назначили Теодора.
– Видишь ли, он тоже против. – Я было засмеялась, но смех умер у меня на губах.
– Надеюсь, все и правда так просто, – покачала головой Алиса. Ее щеки раскраснелись от ветра. – Но дело не только в Теодоре. Дело во всех дворянах. Красные колпаки не успокоятся, пока не выгонят всю знать из столицы.
– Сомневаюсь, что решения Совета устроят сразу всех, – резко сказала я. – Придется искать компромисс.
– Звучит хорошо, – улыбнулась Алиса.
– Как поживают остальные? Как Эмми?
– Эмми работает в больнице, – нахмурилась моя собеседница. – Туда вызвали всех пеллианцев, кто хоть немного умеет накладывать чары.
– Чтобы помогать пациентам?
– Отни прознал о том, каких успехов ты добилась на юге.
– Да, – вздохнула я. – Но я использовала другие способы.
– Пеллианский способ не работает? – удивилась Алиса. – бедняжка Эмми, все это время трудится почем зря.
– Работает, но я достигла большего. Что ж, мне пора, скоро увидимся.
Вечер уже был не за горами, так что я поспешила домой, а не в больницу. Жаль, не догадалась сразу отправиться туда и посмотреть, чем могу помочь.
Моей помощи жаждали все вокруг – кому-то требовались мои руки и глаза, другим – моя магия. Все это тяготило меня, словно гиря. Я покачала головой – о нет, мне еще повезло! Я ведь могла помочь, могла пожертвовать собой. А многие в этом городе потеряли буквально все.
Вместе с моим братом, Сайаном, Виолой, Аннетт и Теодором мы поселились в старом особняке Вестландов, что выстоял под самым ужасным обстрелом. Разговор о том, чтобы разъехаться по отдельным домам, не заводил никто. Мы вообще не испытывали необходимости в разговорах.
Я вошла в гостиную и увидела, что все уже там – греются у пылающего камина в полупустой комнате. Большую часть мебели вывезли во время отсутствия Теодора, и мы довольствовались подушками, разбросанными по полу, и валиками, словно серафцы.
– Иного пути нет, – сказал Кристос. – Нам приходится реквизировать ценности у знати, если мы хотим, чтобы народ оправился от войны. – И с нажимом добавил: – Нужно разжать мертвую хватку Отни, которой он держит городские цейхгаузы.
– Пока распределением ресурсов занимаются Красные колпаки, справедливого правления нам не видать, – согласился Теодор.
– Почему Совет просто не прикажет ему передать руководство кому-то другому?
– Джентльменское соглашение, – вздохнул Теодор. – Ну, в понимании Отни. Мы действительно сформировали правительство без его участия, под давлением обстоятельств. Он – в тех же сложных военных условиях – накапливал припасы и выдавал их. Поэтому мы вынуждены уступить друг другу и пока не выказываем недовольство. Когда-нибудь – надеюсь, вскоре, – система складов будет упразднена, и горожане тоже войдут в Совет.
– Как мило, – хмыкнула Аннетт, покручивая в руке карманные часы с цепочкой. – И что теперь? Вы станете отбирать у дворян земли, деньги, шелка и золото? Виола не захочет расстаться со своими драгоценностями.
Виола рассмеялась и выхватила часы у Аннетт.
– Это стоит того, если поможет стереть самодовольную ухмылку с лица Нико Отни. Даже повторять не хочу, что он говорил, когда я вешала ваши портреты в зале заседаний Совета.
– Да пусть хоть удавится, – отмахнулся Кристос. – Портреты отличные. И еще – мы не звери. Мы конфисковали лишь землю и банковские активы. Никто и не думал забирать личные вещи. Иначе ломбарды оказались бы завалены кучами безвкусных украшений и уродливых нарядов.
– Похоже, другого пути просто нет, – неохотно подтвердил Теодор. – Мы должны это сделать не только для того, чтобы выцарапать у Нико цейхгаузы, но и по другой причине. Невозможно оставить знати средства производства – то есть в буквальном смысле материальные блага – и ожидать, что в стране наступит демократия. Но…
– Но, безусловно, конфискация вызовет недовольство, поскольку у дворян больше нет средств к существованию, – вмешался Кристос, не заботясь дождаться, когда Теодор закончит свою мысль. – Мы это уже проходили. Честно сказать, не уверен, что меня волнуют их проблемы, но что ты предлагаешь?
– Не знаю, – вздохнул Теодор. – Возможно, оставить им дома и немного земли? Акров пятьдесят, к примеру.
– Пятьдесят акров – слишком много. Ни у одного бедняка столько никогда не было, – возразил Кристос.
– И они быстро скупят соседние участки, – добавила я. – Если они изыщут деньги на восстановление своих поместий, вскоре мы окажемся там, где начинали.
– Знаю! – рявкнул Теодор. – Знаю, просто…
– Не можешь представить, что твое семейное гнездо наводнили крестьяне? – любезно подсказал Кристос.
Теодор поджал губы.
– Клянусь богиней, ничего подобного я не имел в виду. И даже не думаю, что увижу тот дом снова. – Он на миг прикрыл глаза.
Покинув Рокфорд и Вестланд-Холл, он не надеялся хотя бы еще раз оказаться в доме своего детства. Мне Теодор об этом ничего не говорил, но я знала, насколько глубока его боль. Особенно теперь, когда завершились судебные процессы. Отца Теодора, Поммерли и Мерхевена приговорили к казни через повешение, как и большинство офицеров-дворян. Полли избавили от петли, но выслали из страны.
Виола постучала карандашом по блокноту с эскизом обгоревшего здания, что лежал перед ней.
– Так как же им быть? Дворянам.
– Пережить эту небольшую несправедливость, – пробормотал Кристос.
– Я не о том. Чего мы хотим от них? Что они буквально станут делать? Переквалифицируются в мастеров и плотников? Но аристократы ничего не умеют. Например, я могла бы податься в художники-портретисты, разумеется, только кому они сейчас требуются…
– Полагаю, пока нам следует смириться с мыслью, что с этой проблемой мы разберемся позже, – мягко заметила я. – Конечно, это все ваши знакомые, люди, которые вам небезразличны. Однако… мы не можем заниматься их проблемами в ущерб всему остальному, правда?
– Если кто-то из них умеет обращаться с мечом, пусть попытает удачи в серафской армии, – предложил Сайан. – Кажется, им по душе моя родина, учитывая, сколько знати сбежало в Западный Сераф.
– Неплохое предложение, – ухмыльнулась Аннетт, подмигнув Виоле. – Наши семьи весьма заинтересовались нашей виллой в Порт-Рояле.
– Они крайне удачно притворялись, что нас не существует, пока мы не обзавелись чудесным домом вдали от всей этой мерзкой демократии, – вставила Виола.
Все дружно рассмеялись, но Теодор мрачно и задумчиво молчал, хмурясь от невысказанной тревоги.
– А давайте поиграем в карты? – предложила я.
– В «Кусающего дракона»! – с хитрой улыбкой воскликнул Кристос.
– Я – пас, – отказалась Аннетт. – Больше я на твою удочку не попадусь.
Брат обожал эту игру, но Аннетт не понравилось таскать из горящей миски с бренди изюм или миндаль, обжигая пальцы.
– «Горящие небеса»? – предложил он.
– Не знаю, что это, и не хочу знать, – твердо отрезала Аннетт. – Нельзя ли играть в какую-нибудь цивилизованную игру? Например, в домино.
– Возможно, он согласится, если мы подожжем плитки, – усмехнулся Сайан. – Пошли, Кристос, я согласен на «Кусающего дракона»!
В гостиной царило тепло, то и дело раздавался хохот Сайана и Кристоса, но Теодор сидел очень тихо. Так тихо, что я почти не заметила, как он улизнул в нашу спальню.
59
На следующее утро первым делом я отправилась во временный лазарет, где разместили раненых с обеих сторон, пострадавших в битве за город. Офис Лорда Монет выглядел все так же величественно, но теперь фасад украшали серо-красные знамена, словно провозглашая, что знать здесь уже не имеет никакой власти.
– Софи! – через все переполненное больными помещение крикнула Эмми. Несколько врачей и сестер милосердия наградили ее неодобрительными взглядами.
Та этого не заметила – уже мчалась ко мне по палате, заваленной тюфяками, телами, одеялами и повязками, что валялись прямо на полу.
– Ты здесь! – вскричала Эмми, заключив меня в объятия.
– Да, – отозвалась я, невольно улыбнувшись. – Как и ты.
Улыбка Эмми угасла, хоть она и старалась не подавать вида, что вымоталась.
– Ах, Софи… Мы так стараемся. Изо всех сил. Ты не представляешь, как я жалею, что мало у тебя училась.
Я осмотрелась. Все было не так уж плохо, я видела ранения похуже. Но тяжелораненых размещали в офисах и приемных заведениях Лорда Монет, а не в этом открытом зале. Однако на лицах больных, что лежали на тюфяках, было написано страдание. Мужчины терпеливо переносили муки, иногда издавая тихие стоны и всхлипывания.
Забинтованные головы, бледные лица, липкие от жара лбы, красные пятна на повязках, культи на месте рук и ног. Может ли глиняная табличка облегчить подобную боль?
– Позови остальных, – тихо сказала я.
Эмми поспешила привести Лиету, Вению и Парит из другого угла зала, где те работали. Я ждала, стараясь не принюхиваться к запахам смерти и угасания, которые оседали здесь повсюду и пробуждались с малейшим дуновением ветра, что возникал из колыхания юбок прошедшей мимо сестры милосердия.
Женщины радостно приветствовали меня, но я быстро разорвала объятия.
– Знаю, вы старались изо всех сил, – сказала я, – но если мы будем работать вместе, то добьемся большего ради блага этих людей.
– Но как?
– Есть способы чародейства, которым нас не учили матери, – улыбнувшись, призналась я.
– Ты обнаружила новые способы? – нахмурилась Лиета.
– Ну конечно – ведь наши матери не учили нас зачаровывать нити, – вмешалась Эмми.
– Не только это. Я объясню чуть позже… – Я закусила губу. В глубине души я не хотела делиться обретенными знаниями, расширять круг людей, которые получат доступ к открытым мной силам. Но кто дал мне право это скрывать? – Просто возьмитесь за руки.