Каждый день команда судна видела, как я провожу часы за шитьем. Наконец один из матросов, в темно-синей куртке с аккуратными красными заплатками, подошел ко мне с куском рваной парусины и толстой иглой. Оценив повреждения, я принялась за работу – скорее всего, безвозмездную. Матрос уселся рядом и взялся за разрыв на другом конце.
Я словно оказалась в своем ателье – только на палубе корабля с оборванцем-матросом и держа в руках истрепанный парус вместо шелка. Однако у меня возникло ощущение, что все идет правильно.
Впрочем, это быстро закончилось: приятель моего помощника что-то громко крикнул по-фениански, матрос сразу бросил свой конец паруса, будто тот его обжег, и умчался к снастям, что лежали позади нас. Я подняла ткань и аккуратно вонзила туда его иглу: он вернется и сможет продолжить, закончив свои срочные дела. Тут я заметила, что вся команда, а не только мой добровольный помощник, поднята по тревоге, и завязала узел и со своей стороны паруса.
Альба бросилась к капитану, но тот оттолкнул ее и лишь потом вспомнил, как подобает себя вести со старшей сестрой ордена Золотой Сферы. Он резко пролаял короткое объяснение. Альба поджала губы.
– У нас возникли небольшие неприятности, – сказала она. – Приближается корабль, возможно, галатинский.
– Галатинский?
– Королевского флота.
– То есть флота роялистов. – Я посмотрела вдаль и с трудом различила синие и золотые цвета боевого флага роялистов.
– Не важно. Они перехватывают все корабли, направляющиеся в Галатию.
– И фенианские тоже? – потрясенно переспросила я. – Они не боятся развязать международную войну?
– Война уже международная, – фыркнула Альба. – Они останавливают любое судно, идущее в Галатию, обыскивают его и допрашивают экипаж. Если судно принадлежит реформаторам, оно становится добычей.
– И почему ты мне говоришь об этом только сейчас? – сердито выдохнула я.
– Мне следовало догадаться раньше. Но до меня не доходили никакие слухи, как и до тебя. Капитан, похоже, был предупрежден, но не соизволил нам рассказать. Как и эта крыса Эрдвин! Мы с тобой все обсудим чуть позже за чаем, а пока я хотела бы избежать поимки.
– Снова укроемся в трюме?
– Дай подумать… Понимаешь ли, если мы спрячемся, значит, нам есть что скрывать. Кому нужно прятаться? Шпионам, дезертирам, весьма важным для врага пассажирам…
– Понимаю… Значит, остаемся на палубе в надежде на лучшее?
– Если нас захватят, то могут ограничиться изъятием ценностей. Вдруг сам корабль им не нужен? К чему тогда утруждаться и тащить эту старую развалину в порт? Но если нас узнают и схватят, ты пострадаешь больше всех. Меня наверняка просто отправят домой, а вот тебя…
– Увезут с собой и, возможно, казнят.
Холодный соленый воздух, что я вдохнула, болезненно бодрил.
– Ты столько всего могла бы сделать для Галатии! – Альба заколебалась. – Не то чтобы я не ценю тебя саму по себе, очень ценю, но я знаю, как ты к себе относишься. Поверь, ты далеко не расходный материал. Однако это твоя жизнь. Я не могу сделать выбор за тебя.
Из-за моего невежества и неопытности до сих пор Альба этот выбор делала. Я медленно вдохнула, успокаиваясь, – пока это испытание не закончится, покоя мне больше не видать.
– Если мы останемся на палубе, – сказала я, не радуясь тому, что обязана была сказать, – я смогу колдовать.
11
Как ни старались фенианцы уйти от захватчиков, до маневренности галатинского корабля нам было далеко. Альба высказала верную мысль: старая посудина с ее широким брюхом отлично подходила для перевоза товара, но из-за этого теряла в скорости.
– Кажется, он хочет нас захватить, – как бы между делом заметила Альба. Мое сердце пустилось вскачь. – Вряд ли они собираются уничтожать наш корабль. Думаю, им нужен груз. А это повышает наши шансы выжить. Они ведь не станут топить добычу.
Таким же тоном она могла бы рассуждать о погоде, спевке хора или ягодном пироге.
– Ты так спокойно разглагольствуешь! – возмутилась я. – Через час нас могут убить!
Альба не дрогнула.
– Я знаю, что рано или поздно умру.
– Вот так утешила! – побелела я.
– Отнюдь. Я знаю, что корабль моего тела когда-нибудь пойдет ко дну, так же, как гибнет сейчас наше суденышко. Простая логика. Создания смертны, Создатель бессмертен, в этом нет ничего противоестественного.
Я с трудом сглотнула пересохшим ртом.
– Я не нуждаюсь в напоминании о своей гибели, тем более, если она так быстро приближается.
– Ты же сама поинтересовалась. Смерть – это естественный исход жизни.
– Пожалуйста, хватит говорить об этом!
Галатинский корабль натянул паруса и разворачивался к нам носом.
– Конечно. Ты хочешь начать колдовать?
Я кивнула. Стратегию я до конца обмозговать не успела. Знай я заранее, что нас могут перехватить роялисты, придумала бы варианты получше. Или нет – в маневрах на воде я совершенно не разбиралась, а сама мысль использовать магию как оружие была мне противна. Но если я хочу выжить и помочь реформаторам, лучше забыть о жеманстве.
Сначала – чары, решила я. В них я была уверена и примерно знала, каким будет результат. Я быстро потянула из эфира длинные плотные нити золотистого света. Они бросились ко мне – сильные и сияющие. Я свернула их в три кольца – огромных кольца, размером с корабль, водя пальцем по кругу. Я обернула их вокруг нашего судна, одно над корпусом, второе над палубой и третье – над парусами. Заставила магию впитаться в парусину, а потом, приложив немало усилий и даже вспотев, – в дерево. Она едва отпечаталась на поверхности, бледный свет просочился в воду и рассеялся, стоило мне привязать чары к корпусу.
Мимо сновали моряки, не обращая на меня ни малейшего внимания, хотя я могла оказаться у них на пути, мешая выверенным движениям. Альба, словно безмолвный часовой, застыла рядом.
На палубе имелись вертлюжные пушки – жалкий ответ полновесной артиллерии галатинского корабля. Я направила на них чары. Мы не знали, как магия влияет на точность и безопасность оружия, и сейчас вообще-то было не время проверять теорию. Юнга вытащил из трюма ящик с пушечными снарядами.
Я ненадолго задумалась, смогу ли подвергнуть воздействию магии порох. Еще я могла попытаться обезвредить взрывчатку на вражеском корабле. Покачав головой, я повернулась к матросам. Хотела зачаровать их одежду, но передумала. Фенианцы бы воспротивились. Накладывать на них чары против их желания было чудовищно. Без согласия я бы не стала зачаровывать личные вещи или самих владельцев, только корабль или боеприпасы. Галатинские солдаты и форма, зачарованная для них, – другое дело. Некоторые просто не верили в магию, но и моральных терзаний по этому поводу не имели.
В итоге я снова занялась парусами, сильнее пропитывая их магией, обвивая снасти толстыми канатами чар. Капитан остановился ненадолго сказать пару слов Альбе. Из разговора я поняла одно: он весьма категорически приказывал нам спуститься вниз, но по его покрасневшему лицу догадалась, что Альба наотрез отказалась послушаться. Капитан что-то выкрикнул на фенианском, а састра-сет тихо задала вопрос. Я изо всех сил пыталась сосредоточиться на парусах, но меня отвлек выстрел с корабля роялистов. Выстрел был предупредительным, однако я, не сдержавшись, вздрогнула.
– Капитан хочет сдаться, – сердито сообщила мне Альба. – Не желает вступать в бой, чтобы сохранить груз.
Я прикусила губу. Разумеется, нашей посудине не выстоять против галатинцев. Зря я пыталась оградить нас чарами, глупо надеясь на победу. Магия не делает возможным невозможное.
Альба все спорила с капитаном, а галатинский корабль тем временем подошел ближе и уже готовился дать новый залп. Теперь они ударят по нам, станут целиться в паруса и снасти, чтобы вывести наше судно из строя и взять его на абордаж. И тогда меня обнаружат.
Забыв о последствиях, я быстро потянула из эфира темную нить. Вложила в нее эманации горя и погибели, а потом свернула в клубок. Я стиснула кулаки. Сердце гулко колотилось в ребра. Я подняла клубок тьмы и швырнула в корабль роялистов: прямо в орудийную амбразуру, в зев пушки, что как раз заряжали матросы.
Черный блестящий шар впечатался в чугун и окутал его, но не проник внутрь. Такого я не ожидала, но не успела решить, что делать дальше – попытаться ли все же каким-то образом внедрить магию в неподатливый металл, но тут пушка пальнула. И взорвалась.
Ближний борт роялистов вспыхнул оранжевым пламенем, затем раздались выстрелы еще нескольких орудий. До нас донеслись крики, на судне начался хаос. На какое-то время враг вышел из строя. Пострадал как минимум один орудийный расчет. Я задавила чувство вины – они бы уничтожили меня без колебаний. И у них пока еще оставалась эта возможность. Мы просто выиграли время, только и всего.
Но тут яркие языки пламени охватили палубу вражеского корабля, а оттуда перекинулись на мачту. Раздался первый взрыв. Он меня потряс, но к остальным я уже была готова: это одна за другой взлетали на воздух пороховые бочки.
Альба, удивленно раскрыв рот, шагнула вперед, возможно, впервые за долгие годы растеряв свое набожное благодушие. Капитан так же ошарашенно смотрел на судно противника, радуясь нежданной удаче. Састра-сет повернулась ко мне. «Это только начало», – твердили ее счастливые глаза.
Мои колени подломились, и меня окутала тьма, так похожая на ту, что я обрушила на корабль роялистов.
12
Мы высадились у Хейзелуайта. Флот роялистов больше не чинил нам препятствий. Здесь, на юге, осень еще не вступила в свои права, и солнце нежно ласкало песок. Шлюпка за шлюпкой перевозили на берег наш груз. Капитан-фенианец недовольно заявил, что причал неподходящий, однако велел команде поторопиться с выгрузкой. Последними с корабля спустили бочки пороха.
Выбираясь из лодки, я промочила ноги, поэтому сняла туфли и чулки, чтобы высушить их на солнце. Оно уже светило не так ярко, как в разгар лета. Пришлось выжать из чулок воду и надеяться на лучшее. В нашем лагере, что раскинулся неподалеку от Хейзелуайта, меня наверняка ждет смена одежды и, самое главное, – Теодор. А сейчас лишь оставалось сидеть с мокрыми ногами и с нетерпением ждать, когда за нами и грузом прибудут повозки.