В такой тактике есть подводный камень. Если действующее правительство находится в договорных или менее формальных, но чрезвычайно тесных отношениях с какой-то более сильной в военном отношении державой, то оно может обратиться за помощью, и тогда переворот пресекается с помощью интервенции из-за рубежа. Предотвращение такой возможности, если она существует, – седьмой фактор успеха. В 1964 году в Габоне произошел переворот, направленный против президента Леона Мба. Это был офицерский (в данном случае можно сказать точнее: лейтенантский) переворот. К его подготовке лейтенанты отнеслись достаточно тщательно, так что все потенциальные организаторы сопротивления, включая Мба, были арестованы и изолированы. Заговорщикам не удалось схватить лишь вице-президента, который, в соответствии с имевшимся договором, обратился за помощью к Франции. Французские войска, дислоцированные в других странах Западной Африки, прибыли в Габон и восстановили прежнюю власть, без особого труда преодолев вооруженное сопротивление участников переворота. Примером ситуации, когда мятеж был подавлен без вмешательства бывшей колониальной державы, может служить попытка переворота в Гамбии в 1981 году. Президент страны обратился за помощью к соседнему Сенегалу, войска которого разгромили заговорщиков. Правда, за помощь соседей пришлось заплатить суверенитетом. В течение некоторого времени Гамбия входила в состав конфедерации Сенегамбия на правах младшего партнера.
В современном мире угроза иностранной интервенции – далеко не панацея от переворота. Когда в июле 2023 года нигерские военные свергли президента Мохамеда Базума, региональный политико-экономический союз под названием Экономическое сообщество стран Западной Африки (ЭКОВАС) обратился к организаторам переворота с ультиматумом, угрожая интервенцией в случае отказа восстановить законную власть. Такая возможность бала зафиксирована в основополагающих документах ЭКОВАС, в котором состоял Нигер. Однако лидеры переворота не подчинились и заявили, что окажут интервентам вооруженное сопротивление. Далее последовало политическое маневрирование, в ходе которого две соседние страны, Буркина-Фасо и Мали, заявили о готовности помочь организаторам переворота в отражении интервенции, в то время как военачальники Нигерии, страны, без участия которой интервенция не могла состояться, информировали свое правительство о нежелании воевать с Нигером. В итоге интервенция не состоялась. Военный режим в Нигере закрепился у власти и со временем получил признание ЭКОВАС.
Восьмой фактор успеха – установление контроля над ведущими СМИ, особенно государственными: прежде всего над телевидением и радио, а затем и над газетами с большим тиражом, если они существуют. Социальные сети не требуют особого внимания, когда отключен интернет, но если хоть какие-то из них остаются доступны, то это серьезная проблема для заговорщиков. Установление контроля над СМИ и социальными коммуникациями важно потому, что возможность заявить на всю страну о падении старой власти и установлении новой сама по себе демонстрирует успех заговорщиков и деморализует сторонников прежнего режима. Поэтому довольно часто объявление о смене власти делается еще до победы переворота.
К этому можно добавить девятый фактор, столь же субъективный, сколь и очевидный. Это эффективное руководство. А поскольку военный переворот – весьма рискованное предприятие, то важным аспектом эффективности являются смелость и решительность его лидеров. В процитированном выше сочинении Ленин подчеркивает со ссылкой на Карла Маркса: «Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца».
4.3. Как проваливаются перевороты
Руководствуясь вышесказанным, читатель может самостоятельно провести интеллектуальный эксперимент: разграфить таблицу на девять строк, внеся туда названия факторов успеха, а в колонки вынести несколько случаев военных переворотов, о которых удастся собрать достаточно информации. Получится что-то вроде турнирной таблицы. После этого надо поставить в каждую ячейку либо 1, если фактор присутствовал, либо 0, если нет, и подсчитать сумму в каждой из колонок. Естественно, для чилийского переворота 1973 года сумма будет близка к максимуму – 9. Для подавляющего большинства успешных переворотов результат будет не таким впечатляющим. Достаточно сказать, что у офицерских переворотов он ниже по определению. Но мы видели, что такие перевороты отнюдь не лишены шансов на успех. Вопреки названию этого раздела, начну с пары таких примеров.
Июльская революция 1952 года в Египте по праву считается одним из важнейших событий в политической истории XX века. Она навсегда изменила облик ближневосточной политики, да и мировой тоже. При этом событие, запустившее революционный процесс, являлось военным переворотом как по существу, так и по форме. В заговоре против монархического режима участвовали менее сотни офицеров. Все они были не старше 35 лет и не занимали высоких командных постов, за исключением генерал-майора Мохаммеда Нагиба, заслуженного героя первой арабо-израильской войны. Однако его участие в подготовке переворота было скромным.
Фактическим лидером и организатором переворота стал подполковник Гамаль Абдель Насер, работавший преподавателем военного колледжа Генерального штаба Египта. Нужно отдать ему должное: он был весьма одаренным заговорщиком, так что переворот организовал почти безупречно и в «турнирной таблице» Июльская революция набрала бы не меньше 5 баллов. Но решающее преимущество Насеру обеспечила тотальная дискредитация коррумпированного и неэффективного режима короля Фарука, которому вменялись в вину бездарное военное руководство, приведшее к поражению арабов в войне с Израилем, и заискивание перед западным империализмом.
Пример Насера вдохновил многих арабских честолюбивых военных. Один из них, Муаммар Каддафи, в 1969 году возглавил переворот, положивший конец правлению короля Идриса I в Ливии. Ныне многие в Ливии вспоминают о временах монархии с некоторой ностальгией. И действительно, Идрису в общем-то удавалось управляться со страной, не подвергая население жестоким репрессиям и экономическим тяготам. Но монархический режим был глубоко коррумпированным. После поражения коалиции арабских стран в «шестидневной войне» с Израилем в 1967 году, к которой Ливия не присоединилась (хотя присоединился, например, расположенный весьма далеко от театра боевых действий Алжир), Идриса обвиняли в предательстве национальных интересов. Учитывая подъем арабского национализма в те годы, это было тяжкое, почти фатальное обвинение.
Против Идриса было организовано сразу несколько заговоров. Сегодня известно, что западные разведки, признавая переворот в Ливии практически неизбежным, наиболее перспективным считали заговор братьев Абдулы Азиза и Омара Шалхи, которые, пользуясь расположением короля, в то же время замышляли захват власти. Но для ливийских военных, как и для большинства жителей страны, семейство Шалхи было частью коррупционного режима, а не альтернативой ему. Идрис, которого многие предупреждали о грозившей ему опасности, реагировал на эти сообщения довольно беспечно и больше заботился о своем здоровье, чем о сохранении власти. Он собирался отречься от престола в пользу законного наследника. На момент переворота Идрис находился на лечении в Турции.
Этим стечением обстоятельств и воспользовалась сравнительно плохо организованная и состоявшая в основном из младших офицеров группа во главе с Каддафи, которую западные разведки игнорировали, поскольку не усматривали в ней серьезной угрозы. Состоявшийся 1 сентября 1969 года переворот был осуществлен без серьезной подготовки и победил, как кажется, только потому, что не встретил вообще никакого сопротивления. Впрочем, заговорщики все же соблюдали правильную последовательность действий. Попытки некоторых членов администрации Идриса привлечь помощь из-за рубежа провалились. И западные державы, и население страны, и ее правящий класс считали падение монархии закономерным и неизбежным, в то время как Каддафи и его сообщников многие воспринимали с иронией, полагая, что новый режим просуществует недолго. В дальнейшем, когда Каддафи начал стремительно консолидировать власть в своих руках, ошибочность их ожиданий стала очевидной, но было уже поздно. Многочисленные заговоры против новой власти были подавлены, а противники Каддафи, от монархистов до коммунистов, подверглись жестоким чисткам и надолго исчезли с политической арены страны.
Ливийский пример наглядно показывает, почему «турнирную таблицу» не следует рассматривать как надежный способ предсказания успешности переворотов. Дело даже не в том, что какой-то из факторов успеха может оказаться настолько сильным, что перевесит отсутствие остальных, как это было в Ливии, где основную роль сыграла дискредитация режима. С помощью продвинутых методов статистического анализа эту познавательную проблему можно было бы решить. Важнее то, что переворот – это двусторонний процесс, в котором участвуют не только заговорщики, но и действующее руководство страны. Приведу примеры двух переворотов, которые потерпели поражение не только из-за фатальных ошибок заговорщиков (в обоих случаях суммы очков в «турнирной таблице» были бы скромными), но и благодаря оказанному властями эффективному сопротивлению.
В июле 1971 года в Марокко была предпринята попытка военного переворота с целью свержения короля Хасана II. Во главе заговорщиков стояли генерал Мохамед Медбух и подполковник Мохамед Абабу. Медбух не только занимал видное положение в военной иерархии Марокко, но и принадлежал к верхушке политического правящего класса, будучи давним доверенным лицом Хасана II. На момент переворота он являлся генеральным инспектором Марокканской королевской гвардии и главой Королевского военного кабинета. Абабу возглавлял престижную военную академию, воспитанникам которой предстояло сыграть ведущую роль в попытке переворота. Медбух и Абабу склонили пятерых из четырнадцати генералов к участию в заговоре, пообещав, что те войдут в состав «революционного совета», как только предприятие увенчается успехом. Таким образом, марокканский переворот, если бы он достиг своих целей, мог бы рассматриваться как элитный.