От Запада Ельцин получил карт–бланш на антиконституционный разгром патриотических сил, оставалось поискать «одобрителей» своего политического разбоя среди известных людей страны. Для видимости народной поддержки. И они нашлись. Понятно, когда аплодировать жестокости хозяев Кремля кого–то принуждали под страхом ареста или заточения в психбольницу. Но в 93–м литераторы сами, по собственной воле запросились из демократического раздолья в овечий загон мафиозного режима.
Сначала в печати появилось обращение 36–ти, затем письмо 42–х, в которых авторы требовали от президента «раздавить гадину», то есть поставить вне закона Съезд народных депутатов, Верховный Совет, Конституционный суд, закрыть оппозиционные газеты и телепрограммы, распустить неугодные Ельцину партии и проч. и проч. Были среди подписантов затесавшиеся в литераторы НКВДэшники бериевской поры и пошлые охотники за чинами. Какой с них спрос! Но были и такие уважаемые люди, как публицист Юрий Дмитриевич Черниченко, кого не упрекнешь в заискивании перед властью.
Я упоминал о нем: его талант приметил еще великий Александр Трифонович Твардовский и с удовольствием печатал проблемные очерки Черниченко в лучшем журнале тех лет «Новый мир». Журналы «Знамя», «Наш современник», книжные издательства и газеты тоже были к услугам известного публициста. В 89–м Юрий Дмитриевич легко и свободно избрался в народные депутаты СССР, а в августе 91–го мерз на баррикадах вместе с другими защитниками Белого дома. Ораторствовал на митингах.
Утомила человека шумная разноголосая демократия, захотелось немного ельцинского единоначалия. Получил его сполна после октября 93–го.
В ноябре шла избирательная кампания в Совет Федерации, и влиятельный кандидат мэр Москвы Юрий Лужков вдруг отказался баллотироваться в верхнюю палату. Друзья предложи ли Черниченко пойти по этому округу. Времени оставалось в обрез, а надо было собрать уйму подписей избирателей. Без обращения к ним через газету не обойтись. А в обращении–то всего пять–шесть строк: поддержите, любезные, бескорыстного борца за народное счастье!
По старой демократической привычке смело толкнулся в «Московский комсомолец» — никакая газета никогда не отказывала ему, трибуну, авторитетному в стране человеку. Но тут публицисту сказали: «Стоп! Наступила иная эпоха. Идите за разрешением к Гусинскому».
Далее привожу слова самого Черниченко — они в корпоративном сборнике «Журналисты ХХ века: люди и судьбы» (Москва, Олма—Пресс, 2003 г.):
«Гусинский — это «Мост–банк»? Шли слухи про тесные связи с Лужковым. Что ж, отправился… Иду в прежний СЭВ, подправленный после октябрьского погрома дом в виде книги. Один из верхних этажей — офис «Мост–банка». Доложили — и я в большой, непривычно богатой комнате… Хозяин… был как бы в ползучем, потоке из звонков, отвлечений, секретарш, мобильных (редких тогда) черных оладушков, он словно выныривал из этой лавины на момент и выяснял: кто, что, зачем?
Прошу позволения напечатать в «МК» пять строк… Просьба, мне самому диковатая, хозяина не удивила, но он не мог понять одного:
— Но ведь Лужков же выдвинул кого–то вместо себя? — Наверно. Но… пойду я. — Нет, но всех остальных мы будем мочить по площадям! — воскликнул он и рассмеялся формуле братанов. — По площадям, ха–ха–ха… — Дело ваше, мне бы команду насчет пяти срок. Но Гусинский вновь утонул в горном оползне. Вынырнув из лавины, он тотчас меня узнал и предложил:
— Знаете, я нашел компромисс. Мы вас устроим в Думу. А тут — как решит мэр. И мочить по площадям!» Разговор–то всего о пяти строчках, а какой казармой повеяло на читателя! Вот так, Юрий Дмитриевич, это не разгульные выборы 89–го, 90–го и 91–го. «Где стол был яств, там гроб стоит». За безрассудство в критические моменты, за потакание беззаконию надо платить большую цену. Добровольным строем шли литераторы в подписанты — под конвоем придется голосовать за тех, кого назначит олигархат.
Прекраснодушному публицисту, мокнувшему на баррикадах, дали четко понять: диктовать всем условия отныне будет Лужков с нуворишами, который вместе с Ельциным трусливо отсиживался в подвале Белого дома, где они «жевали бутерброды, запивая водкой с коньяком». А в других регионах совьют мафиозные гнезда свои Лужковы. И будут они все вместе стоять насмерть за несменяемость режима и преемственность ельцинской политики.
Многие высказывания нынешних российских вождей бьют, как лопатой, по тонкому слуху. Люди недоумевают: откуда взялась в Кремле эта паханская феня, которая становится чуть ли не государственным языком? Да все оттуда, из 90–х, от ватаги нуворишей, густо облепивших испачканный кровью трон Ельцина. Просто в ту пору Кремль еще по инерции изъяснялся другими словами, дистанцируясь хотя бы на публике от криминального сленга. Но уголовной субкультурой народ теперь обработан, а олигархи сами взгромоздились на троны — им не нужны маски благочестивости.
Такая вот штука: когда караван неожиданно, да еще неумело, разворачивают на 180 градусов, все умные вожаки и надежные работяги остаются в хвосте. А впереди оказываются хромые верблюды, недоношенные и шелудивые. Они и начинают устанавливать свой ритм движения. Так и в обществе, опрокинутом усилиями преданных слуг Бнай Брита.
Ельцинские реформы выгребли из социальных подворотен весь человеческий мусор и подсунули в поводыри обществу — мошенников, фарцовщиков, спекулянтов театральными билетами, проныр по части «купи–продай», базарных шулеров и наперсточников. Этому отребью позволили безнаказанно мародерствовать на российской земле, пинками открывать любые чиновничьи двери.
И отребье в одночасье возомнило себя господствующей кастой. Оно взялось навязывать стране свою волю, свой образ мыслей, свою гнилую мораль и воровским жаргоном выталкивать из обихода сакраментальный русский язык. И для этого принялось спешно прибирать к рукам средства массовой информации. Нуворишам важно было поставить на поток сеансы дебилизации населения, чтобы убить в нем гены сопротивления.
Мое нежелание отдавать Гусинскому Четвертый канал нукеры олигарха подавали в прессе как сатрапство и подрезание крыльев вольному слову. Это меня–то обвинять в зажиме свободы СМИ. Я за широкий размах крыльев, правда, не всех. Потому что крылья крыльям рознь.
Есть, например, крылья неясытей, которые охотятся в сумерках на грызунов. Есть крылья скворцов, очищающих сады от вредителей–насекомых. Есть, наконец, крылья болтливой сороки, надоедливо снующей туда–сюда. Всем им желаю простора и попутного ветра!
Но есть, кроме того, крылья летучей гиены. Этой опасной разносчицы заразы, ловко разрывающей могилы. По Талмуду, все самцы гиены принимают обличье летучей мыши–вампира. Вампиры убаюкивают доверчивых людей взмахами крыльев, погружая в глубокий сон, и легкими укусами вносят им вирус бешенства. От неограниченной свободы этих крыльев — ничего, кроме вреда.
Такого носителя вируса и разворошителя русских погостов в поисках пропагандистской добычи — НТВ как раз создавал Гусинский. И главных исполнителей подобрал вполне подходящих — Игоря Малашенко, Олега Добродеева и Евгения Киселева. (Первый сегодня по–прежнему прислуживает Гусинскому в Нью—Йорке, второй — Путину с Медведевым в Москве, а третьего, как перекати–поле, гонят денежные ветры от олигарха к олигарху.)
Телекомпания быстро набрала вес, потому что была очень богата: не скупилась на закупку блокбастеров и завлекательных программ, переманивала невиданными зарплатами бойких репортеров с других каналов. А в новостных программах облизывала Ельцина с Чубайсом, приплясывая на костях их оппонентов. Иногда для придания в глазах западных наблюдателей себе имиджа либеральных журналистов люди Гусинского приглашали на передачи неприятелей ельцинского режима, но не для того, чтобы позволить им разгуляться, а чтобы надавать по ушам. Если оппоненты уходили недостаточно оплеванными борзыми ведущими, начинались разборки. (Помню, позвал меня в заштатную программу «Старый телевизор» Дмитрий Дибров и, как истинный интеллигент, не стал затыкать рот моей резкой критики Бориса Николаевича. Программа вышла поздно вечером, а ранним утром энтэвэшное начальство, оставляя на полу следы горячего кипятка, устроило трамтарарам: кто додумался позвать, почему не сумели дать по мозгам?)
Изо дня в день НТВ проповедовала отвращение к порядку, к стране, выставляла варварами сторонников целостности государства. Исследования Генштаба России, например, показали, что в первую войну на Кавказе до 80 процентов всех видеосъемок боевых действий, выданных компанией в эфир, велось со стороны чеченских боевиков. А остальные сюжеты — жалобы упитанных вайнахов на бесчинства «русских агрессоров ». Передачи как бы звали другие народы Северного Кавказа помочь чеченским братьям, провоцируя расширение масштабов гражданской войны. Чего, собственно, и добиваются стратеги Бнай Брита.
Перелицовка истории в угоду Всепланетной Олигархии, осмеяние святого для русского человека — все это было поставлено на поток. И — безудержная пропаганда роскоши на фоне страдающей от нищеты России. Ну как тут удержаться самим подручным Гусинского и не подразнить телезрителей распальцовкой в манере братанов! И вот уже НТВ показывает на страну своего гендиректора Евгения Киселева в его собственном винном подвале — с батареями драгоценных бутылок, с устройствами для автоматической установки нужной температуры и влажности. А на сияющем лице гендиректора выражение: «Учитесь, пацаны! Будете служить не правде, а мамоне — станете купаться в благополучии, как я».
Гусинского я знал хорошо — он не был похож на транжиру. Наоборот, тянул в свой карман все, что попадалось под руку. Тогда чьи деньги сорил этот прижимистый человек на дорогую игрушку — НТВ? Да наши с вами!
По указанию Ельцина главным кредитором НТВ был «Газпром », который вложил в телекомпанию сотни миллионов долларов. Концерн понимал, что Гусинский никогда не вернет ему неподъемные долги и, закрывая дыры в бюджете, взвинчивал для населения тарифы на газ. Так что все драгоценные бутылки вина в хранилище Киселева тоже были оплачены бедными