— Взятку можно предложить только официальному лицу, находящемуся при исполнении должностных обязанностей, — мгновенно отреагировал на реплику генерала Альберт Эммануилович. — А вы действуете неофициально, на свой страх и риск, так что мы предлагаем не взятку, а вознаграждение. Так сказать, маленький презент в знак нашей горячей и искренней благодарности. Что же до срока, то, если ваше руководство узнает, чем занимаетесь вы и ваши люди в Африке, он вам, можно сказать, гарантирован — что со взяткой, что без взятки.
— А размеры вознаграждения можно обсудить отдельно, — добавил Алексей Трофимович. — Сколько вы хотите — полпроцента? Процент?
— Пятьдесят процентов, — сказал Ростислав Гаврилович и рассмеялся. — Шучу. Мне лично от вас ничего не нужно, я жар чужими руками загребать не приучен. А ребята… Не знаю, это надо у них спросить. Хотя должен заметить в скобках, что мне лично эта идея активно не нравится. Какой дурак станет и дальше тянуть лямку и лезть под пули, имея такие деньги? Получается, что за мою же доброту вы мне подкладываете здоровенную свинью.
— То есть вы отказываетесь? — уточнил Дмитрий Семенович.
Генерал откинулся на спинку стула, сцепил на животе руки и немного повертел большими пальцами, размышляя.
— Пожалуй, нет, — сказал он наконец. — Потому что в случае моего отказа вы за те же деньги навербуете целую банду и забросите ее в Африку. Верно?
— У нас не останется другого выхода, — согласился Дмитрий Семенович.
— Вот, — веско произнес генерал. — И очень может статься, что пути обеих групп пересекутся. А это с большой степенью вероятности закончится перестрелкой. Не знаю, как вам, а мне это точно не нужно. Мне мои люди дороги.
Расставшись наконец с трехголовой банковской гидрой и вернувшись в свой кабинет, Ростислав Гаврилович уселся за стол, придвинул к себе чистый лист писчей бумаги и вооружился старомодной чернильной ручкой с золотым пером. По пути у него было время подумать, и теперь он без проволочек приступил к делу, начав последовательно, по пунктам излагать на бумаге одолевавшие его сомнения, подозрения и дурные предчувствия. Выглядело это не как дневниковая запись или отчет, а скорее как список покупок или, скажем, дел на завтрашний день.
Первым пунктом в этом списке значился Станислав Степанович Орешин. Начертав его имя, генерал поставил тире и дописал: «Эксп. заключение?» Под вторым номером Ростислав Гаврилович внес в список президента М’бутунга, связав его еще одним тире со словом «Рязань». Золотое перо мягко бежало по гладкой бумаге, оставляя за собой влажный, быстро подсыхающий след, который в свете настольной лампы отливал слегка позеленевшей бронзой. Генерал поставил тройку, написал рядом: «Кредитный отдел», подумал секунду, зачеркнул написанное и заменил его на «В. Я. Лисовский». Подумав еще немного, добавил четвертым пунктом «Банк»; пятым номером стала посредническая фирма «Гермес», вербовавшая для Верхней Бурунды специалистов в области строительства железных дорог. Под номером шесть значилось: «Телевидение — новости?». Ростислав Гаврилович одним взмахом пера подвел под списком черту, а затем, осененный новой мыслью, дописал снизу: «Центральная Африка».
Надев на ручку колпачок и отложив ее в сторону, он зажег сигарету и некоторое время рассеянно дымил, изучая оставленные благородным «паркером» на мелованной бумаге неудобочитаемые каракули. Его мысли, как луч радара, описывали круги, сканируя ситуацию на предмет выявления не обнаруженных ранее очагов беспокойства. Его подмывало добавить к списку слово «крот», но он воздержался: недоумков, неспособных самостоятельно сложить два и два, среди его подчиненных не водилось.
Выкурив сигарету до половины, он раздавил окурок в пепельнице и потянулся к трубке внутреннего телефона, чтобы вызвать подполковника Егорушкина и отдать ему список, сопроводив это простое действие столь же простыми и лаконичными инструкциями.
Глава 14
— Когда вернемся, пойдем все вместе в казино, — объявил Роман Данилович. — Или купим по лотерейному билету. Надо же, в конце концов, выяснить, кто из нас такой везучий. Ты посмотри, не успели сломаться, а уж и помощь на подходе!
Не спуская глаз с быстро приближающейся пылевой тучи, Юрий положил обратно в багажник мачете, прикрыл его сверху куском грязной ветоши, а затем снял и поставил туда же, в багажник, рюкзак.
— Я бы не спешил радоваться, — сказал он, глядя в прежнем направлении.
Машина выскочила из-за обрамлявших поворот дороги кустов, оказавшись открытым джипом. Быков прищурился, пристально вглядываясь в вырастающую прямо на глазах темную точку, и досадливо крякнул. Джип был размалеван желто-серо-коричневыми камуфляжными разводами, а мотавшийся сверху длинный хобот установленного в кузове на поворотной турели пулемета прозрачно намекал на то, что в машине едут не охотники на антилоп.
— Да ладно, — сказал Роман Данилович, — подумаешь! Мы люди мирные, не местные, нам со здешними вояками делить нечего.
И тут же, противореча собственным словам, по примеру Якушева сбросил с плеч лямки тяжелого рюкзака. Даша немного помедлила, переводя настороженный взгляд с одного на другого, а затем тоже избавилась от стесняющей движения ноши.
— Только спокойно, — сказал им Юрий, — без фанатизма.
— Яйцо курицу будет учить, — пренебрежительно фыркнул Быков. — Мы за что всю жизнь боролись? Правильно, за мир во всем мире!
Юрий не стал напоминать, сколько народу они как в составе подразделения, так и каждый по отдельности уложили в землю ради мира во всем мире. Это была щекотливая тема, затрагивать которую без острой необходимости не хотелось. К тому же время для дискуссий на отвлеченные темы стремительно истекало: джип приближался, и на фоне клубящейся, издалека кажущейся почти неподвижной стены поднятой его колесами красной пыли уже можно было разглядеть, что в машине едут трое — двое спереди, один сзади, у пулемета. Отсутствие крыши позволяло рассмотреть пятнистый камуфляж, одинаковые кепи с кокардами, пеструю россыпь каких-то нашивок и торчащие кверху вровень с головами тонкие хоботки автоматных стволов. Кокарды и нашивки намекали на принадлежность их владельцев к регулярной армии; впрочем, это еще ни о чем не говорило, поскольку ушедшие в лесные лагеря отряды «президента» М’бутунга тоже по сей день претендовали на то, чтобы называться армией. Кроме того, у Юрия были все основания предполагать, что одни недалеко ушли от других и что дальнейшее развитие событий во многом будет зависеть от настроения начальника патруля.
Даша присела на краешек открытого багажника, пошуршала сигаретной пачкой и закурила, бездумно пуская дымок в блекло-голубое, мутное от зноя небо. Вид у нее был безмятежный, как и полагается слабой, а главное, недалекой женщине, находящейся под защитой двух крепких мужчин и на этом основании наивно полагающей, что с ней не может случиться ничего плохого. В небе над превратившимся в рельефную модель лунной поверхности аэродромом описывала круги пара стервятников. Юрию мимоходом подумалось, что их компания явно чем-то приглянулась этим симпатичным птахам, но он тут же прогнал глупую мысль: с учетом событий, происходивших на протяжении последнего месяца, здешние места превратились для падальщиков в настоящий рай.
Джип лихо затормозил в нескольких метрах от «лендровера». Пылевая туча нагнала его, накрыв обе машины почти непрозрачной мутно-красной пеленой. Даша пару раз чихнула и закашлялась. Потихоньку оседая, редея на глазах, пыль потянулась дальше, в сторону покосившегося шеста ветроуказателя, и стало видно, что двое патрульных уже выгрузились из машины и стоят, широко расставив ноги в высоких армейских ботинках и направив на пассажиров «лендровера» автоматы, а третий, стоя во весь рост в кузове, целится в них из пулемета. По пути сюда Юрий более или менее разобрался в тонкостях местной униформистики — ну, по меньшей мере, настолько, чтобы отличить офицера от унтера, а унтера от рядового; судя по кокардам, патруль был не партизанский, а армейский, а надписи на белых нарукавных повязках гласили: «Военная жандармерия».
Начальник патруля открыл переговоры, резким тоном осведомившись, кто они такие и что делают на территории стратегического объекта. Не дав времени на ответ, он потребовал предъявить документы, каковое требование было незамедлительно выполнено. Рассеянно перелистывая паспорта, он краем уха невнимательно слушал объяснения Якушева: мы туристы из России, заблудились, на стратегический объект, если господину офицеру угодно так называть это место, попали случайно и в данный момент, как видите, терпим бедствие…
У офицера было твердое надменное лицо с гладкой темно-шоколадной кожей и брезгливо оттопыренной нижней губой. Сложен он был, как Аполлон, и вид имел вполне сытый и благополучный. Его подчиненные, сравнительно молодые, мускулистые и поджарые, как профессиональные вояки, откровенно пялились на Дашу, ощупывая ее взглядами с головы до ног. Заметив это, Юрий покосился на Быкова. Данилыч выглядел так, будто вот-вот заснет. Глаза его прятались под солнцезащитными очками, плечи расслабленно опустились, а руки он держал на виду, мирно сцепив ладони на животе. Физиономия Ти-Рекса не выражала ничего, кроме полного покоя и терпеливой скуки. «Быть беде», — не переставая вдохновенно вешать лапшу на уши начальнику патруля, подумал Якушев.
Офицер немедленно подтвердил это предположение, сложив украшенные золочеными двуглавыми орлами паспорта в стопку и аккуратно запрятав в нагрудный карман своей камуфляжной куртки.
— Э! — забеспокоился Роман Данилович. — Э, э, э, господин хороший! Слышь, ты, афроафриканец или как тебя там… верхний бурундук! Документики верни! Не имеешь права!
Один из патрульных довольно ловко двинул его в живот прикладом автомата. Ребята были вооружены добрыми старыми АК-47, пользующимися непреходящей популярностью в странах третьего мира, — безотказными, обладающими солидной убойной мощью и при этом весьма увесистыми. Быков охнул и сложился пополам, обхватив руками живот; патрульный сунул ему под нос ствол, и Роман Данилович, как был, в полусогнутом состоянии, поднял руки над головой. Несмотря на серьезность положения, Юрий с трудом сдержал улыбку: актер из Данилыча был, как из бутылки молоток, и только очень самоуверенный обитатель Центральной Африки, редко встречавший на своем пути европейцев и плохо разбирающийся в тонкостях их мимики, мог купиться на разыгранный Ти-Рексом любительский спектакль.