Переговоры явно зашли в тупик, и, честно говоря, надеяться теперь оставалось только на желтые ботинки — вернее, на то, что их новый владелец до сих пор находится где-то здесь, в лагере. Да и эта надежда, если разобраться, представлялась достаточно зыбкой. Данилыч не пойдет на штурм без разведки; разведка требует времени, а как раз его-то, похоже, и не осталось. Кто же мог знать, что и. о. президента майору Бвамбе приспичит устраивать казнь ни свет ни заря? Не терпится ему, до утра подождать не мог…
— Может быть… — начал Юрий.
— Нет, — отрицательно качнув лоснящимся черепом, отрезал майор, — не может быть. Ты не иметь, что мне предложить. Ты не уметь хорошо лгать, не уметь торговаться. Ты — воин и умереть, как воин.
— Уж я постараюсь, можешь не сомневаться, — по-русски ответил Якушев.
Глава 22
После взрыва, заставившего Дашу вздрогнуть и насторожиться, в поселке начали стрелять. Где-то через минуту отдельные хлопки и короткие очереди слились в сплошной яростный перестук, а по истечении еще нескольких мучительно долгих секунд Даша поняла: что-то пошло не так и, если ей суждено увидеть обещанную мужем зеленую ракету, произойдет это только после того, как там, внизу, все кончится.
Юрка Якушев сто раз говорил ей, что в бою Роман Быков один стоит взвода, если не целой роты, и она не просто верила, а твердо знала, что так оно и есть — ну, по крайней мере, теоретически. Практика же неоднократно доказывала, что ее драгоценный супруг не изготовлен из легированной стали, как мог бы подумать человек, наслушавшийся восторженных речей Якушева, а зачат обыкновенным, естественным порядком и сделан, как все простые смертные, из плоти и крови. Плоть его была закалена и жестка, как волокна твердой древесины, но оставалась уязвимой для огня и металла. С учетом плотности стрельбы, доносившейся из-за гребня холма, шансы на то, что, сидя здесь, Даша чего-нибудь дождется, представлялись ничтожными. Какая уж там ракета!..
Все это она додумывала, уже усевшись за руль и терзая стартер. Мотор завелся, огласив ложбину сердитым ревом, и ровно заурчал. Даша включила фары, воткнула первую передачу и дала газ. Педали здесь были непривычно тугие, с очень большим ходом, и, когда Даша чересчур резко бросила сцепление, грузовик конвульсивно дернулся и едва не заглох. Она увеличила подачу топлива, двигатель снова взревел, как разбуженный посреди зимней спячки медведь, и тяжелый трехосный «мак», хрустя соскальзывающими с капота и ложащимися под колеса ветвями, тяжело пополз к дороге.
А что такого, сказала она себе, вертя большой непослушный руль и до боли в глазах вглядываясь в освещенное фарами каменистое дно заросшей колючим кустарником ложбины. Что я такого сделала? Сказано было: от машины ни на шаг. Вот она я, вот машина — что не так? Сказано было: жди зеленую ракету, — я и жду. Никто ведь не говорил, что по ходу ожидания мне нельзя сидеть за рулем и потихонечку ехать, правда?
Не доезжая до гребня, она выключила фары. В небе горел прожектор полной луны; почитать газетку при таком освещении вряд ли удалось бы, но светлая лента дороги впереди машины была видна превосходно, и Даша, переключив передачу, поехала быстрее.
Перевалив гребень, она поняла, что шансов дождаться зеленой ракеты на деле еще меньше, чем ей казалось минуту назад. Над поселком лениво качались подсвеченные оранжевым пламенем дымы, в темноте, скрещиваясь и чуть ли не переплетаясь, носились светящиеся пунктиры трассирующих пуль. Даша заметила короткую неяркую вспышку, над тростниковыми крышами вспухло новое облако дыма, а мгновением позже в уши толкнулся тугой громовой раскат очередного взрыва.
— Мамочка, — жалобно сказала Дарья Алексеевна Быкова, переключаясь на четвертую передачу.
Хлопая дырявым тентом и волоча за собой посеребренное луной облако пыли, тупорылый армейский «мак» мчался вниз по склону холма. Приблизившись к палатке КПП на въезде в поселок, Даша едва преодолела желание зажмуриться, но, вопреки ее ожиданиям, никто не выскочил ей наперерез из темноты, паля из автомата по кабине.
Въехав в поселок, она была вынуждена снова включить фары, чтобы не заплутать в путанице лунного света и глубоких черных теней и не закончить путь, врезавшись во что-нибудь массивное. С выбором направления проблем не предвиделось. Роман не обманул, говоря, что местонахождение «парадного подъезда» Даша определит без труда: «подъезд» был там, где Быков, а Быков — там, где стреляли.
Фары выхватили из темноты небольшую группу солдат, бежавших впереди в попутном направлении. Один из них тащил под мышкой длинную трубу противотанкового гранатомета. Услышав позади себя хриплое рычание мощного мотора, «бурундуки» обернулись, посторонились, давая дорогу, и замахали руками — просили подбросить, торопясь поспеть к месту событий раньше, чем кончится увеселение. Эти ребята, в особенности тот, который с гранатометом, очень не понравились Даше, поскольку все навешенное на них железо предназначалось для ее драгоценного супруга. Сунув руку под сиденье, где стоял обнаруженный Романом Даниловичем ящик, она достала гранату, вынула, на пару секунд бросив руль, чеку и, поравнявшись с голосующими «бурундуками», выбросила гранату в открытое окно. Темнота позади грузовика озарилась оранжевой вспышкой, от грохота заложило уши; боковое зеркало слева от Даши вдруг сорвалось с кронштейна и, обогнав машину, улетело куда-то во мрак, по крыше кабины что-то лязгнуло, и что-то лохматое, дымящееся, упав с ночного неба на дорогу перед грузовиком, в мгновение ока исчезло под колесами.
Впереди над крышами хижин дрожало мутно-оранжевое дымное зарево. Палили именно там, и Даша вдруг поняла, что в течение какого-то времени слышит не столько перестрелку, сколько басовитый, прерывистый, частый грохот, сквозь который едва пробивается треск автоматных очередей. Она еще терялась в догадках о происхождении этого оглушительного, заставляющего сердце проваливаться в пятки звука, когда грузовик выкатился на площадь перед беленым домиком штаба, то есть в самое пекло.
Тростниковая крыша штаба весело пылала, заливая площадь дрожащим оранжевым светом, из окон рвалось злое рыжее пламя. На этом фоне темным силуэтом выделялся косо осевший на простреленных шинах пикап, в кузове которого был установлен счетверенный крупнокалиберный пулемет. За пулеметом находился Быков; сгорбившись за броневым щитком, на котором светлела беспорядочная россыпь оставленных пулями округлых вмятин, он вел беглый огонь по залегшему противнику. Четыре ствола плавно поворачивались из стороны в сторону, поливая площадь свинцом; земля кипела, вздыбливаясь сотнями пылевых фонтанов, стены хижин взрывались брызгами сухой глины, в воздухе реяла солома, косым медленным дождем осыпаясь на землю. Что-то взорвалось, выбросив в темное небо клубящийся, распухающий гриб черного с рыжими огненными прожилками дыма, от места взрыва, вопя, бросились врассыпную темные сгорбленные фигуры, и Даша заметила, что на некоторых горит одежда. Изрыгающие смерть грохочущие стволы проводили бегущих, и те упали один за другим, исполнив напоследок короткую пляску смерти. Затем пулеметчик заметил грузовик и, не отпуская гашетку, начал наводить свою чудовищную молотилку на новую цель. Холодея, Даша поняла, что ирония судьбы вот-вот обернется горьким сарказмом, но тут зенитная счетверенка захлебнулась и умолкла. «Узнал, — с неимоверным облегчением подумала Даша, круто выворачивая руль, чтобы не врезаться в горящий остов какой-то машины. — Как же это он ухитрился?»
Двигатель грузовика продолжал рычать и завывать, гудело пламя, трещали, выбрасывая в ночь целые тучи мельтешащих, гаснущих на лету искр, рушащиеся балки, кто-то протяжно, на одной ноте, орал в темноте, но после грохота пулемета все это казалось мертвой тишиной. Даша с удивлением осознала, что больше не слышит стрельбы, но обрадоваться не успела: над бортом лежащего на боку посреди площади перевернутого джипа почти одновременно выросли черные силуэты четырех человеческих голов.
Протрещала короткая автоматная очередь, по броневому щитку умолкшей счетверенки залязгали пули, рыжее пламя длинным дрожащим бликом заиграло на увенчанной тяжелым остроконечным набалдашником стальной трубе. Даша уже не первый год была замужем за офицером воздушно-десантных войск и хорошо знала, что такое РПГ. Ударив по тормозам, она распахнула дверцу и, выпрямившись во весь рост на подножке, метнула гранату. Позиция для броска была выбрана не самая удобная, да и метанием в цель различных предметов Даша никогда не увлекалась, отдавая предпочтение изучению и оттачиванию приемов ближнего боя. В результате стальное яйцо упало на землю, не долетев до цели, и лопнуло со страшным грохотом почти в десяти метрах от перевернутого джипа. Взрывная волна опрокинула джип, швырнув его на землю кверху колесами, и сбросила Дашу с подножки, едва не перевернув заодно и грузовик.
Падая, Даша больно ударилась обо что-то сначала локтем, а потом и головой, едва не потеряв сознание. Какое-то время она неподвижно лежала в теплой пыли, не в силах пошевелиться. Вокруг опять гулко стучали автоматные очереди, кто-то вдруг заверещал нечеловеческим голосом и сразу умолк; раскатисто хлопнул одиночный выстрел, и наступила относительная тишина. Подобрав под себя руки, Даша оттолкнулась от земли и сумела подняться на четвереньки. Грузовик с распахнутой дверцей стоял в метре от нее, как ни в чем не бывало ворча работающим на холостых оборотах мотором. Там, в кабине, остался ее автомат, до которого нужно было добраться, и чем скорее, тем лучше.
Повернув голову, она поняла, что опоздала. На фоне горящего дома виднелся темный силуэт идущего к ней через площадь человека. Человек шел неторопливо, держа наперевес автомат, и отсветы пламени играли на его лоснящемся от пота, черном, как сапожная вакса, лице. «Вот и все», — отстраненно подумала Даша и нечеловеческим усилием воли заставила себя встать и выпрямиться во весь рост: умирать, стоя на четвереньках, вдруг показалось ей унизительным.