Майор Бвамбе набросил на шею ремешок фотоаппарата и отдал конвою короткий приказ на местном наречии. Юрия грубо схватили за руки и завели их за спину. Почувствовав запястьями шершавое прикосновение грубой пеньковой веревки, Якушев напряг мышцы. Трюк был старый, общеизвестный, но на этот раз он сработал: когда, затянув узел, конвойный отступил в сторону, веревка лежала на запястьях Юрия достаточно свободно, чтобы при известной доле терпения и ловкости из нее можно было выпутаться.
Ухватив с двух сторон за плечи, охранники вытолкнули его наружу и погнали в обход палаток, хижин и навесов к свободному пятачку у подножия скальной стены. Небо над котловиной, в которой расположился лагерь, уже начало наливаться бирюзой — близился рассвет, увидеть который по замыслу майора Бвамбе Юрию было не суждено. Как обычно, Якушев имел на этот счет собственное мнение, но справедливости ради должен был признать, что шансов на победу в этом споре у майора намного больше. Время шло, Быкова все не было, и это означало, что присвоенные начальником патруля желтые ботинки завели-таки Данилыча куда-то не туда — как любил выражаться он сам, «не в ту степь».
У подножия скалы обнаружилась неглубокая, едва по колено, яма, выдолбленная в каменистом грунте. Юрия столкнули вниз. Выпрямившись, он увидел, как из-за какого-то сарая, переваливаясь на неровностях почвы, выкатился «хаммер» с установленным в кузове «браунингом» пятидесятого калибра. Вездеход подъехал к месту казни и остановился в десятке метров от приговоренного. Двигатель продолжал работать, включенные фары, слепя глаза, освещали место казни. У пулемета уже возился, позвякивая железками, чернокожий стрелок. Майор Бвамбе явно не собирался шутить; напротив, преемник беглого президента Машки делал все возможное, чтобы отснять эффектный, зрелищный видеоролик, который убедит зрителей в серьезности его намерений.
Упомянутый господин в окружении заспанной свиты стоял поодаль, приводя в боевую готовность фотоаппарат Саранцева. Нажав кнопку затвора, он поводил объективом из стороны в сторону, затем проверил, что получилось, и удовлетворено кивнул: камера работала как надо, и сам он не напортачил, выбирая режим.
Соскользнувшая с запястий Юрия веревка бесшумно и незаметно для окружающих упала на дно ямы. Пулеметчик, приоткрыв рот от внимательности, смотрел на майора в ожидании сигнала. Момент был далеко не идеальный, но другой возможности могло уже не представиться. Ждать было больше нечего — Юрий и так тянул слишком долго, усугубляя и без того аховое положение. Он подобрался, готовясь к прыжку, и тут за воротами, которые были отлично видны с того места, где он стоял, раздался протяжный, требовательный гудок автомобильного клаксона.
Часовой на вышке у ворот что-то закричал, размахивая руками. Участники казни, начиная с майора Бвамбе и кончая пулеметчиком, как по команде, повернули головы в ту сторону. Ворота уже открывались, протяжно скрипя ржавыми пудовыми петлями; в расширяющейся щели между створками блеснули тусклые фары, зарычал мощный дизельный мотор, и в открывшийся проем, задев бампером левую створку, вполз хорошо знакомый Юрию трехосный армейский «мак».
Глава 23
Собравшись с духом (поскольку о силах говорить уже не приходилось), Даша размахнулась и нанесла удар. Удар был блокирован — небрежно, весьма эффективно и как-то неожиданно мягко, словно противник не хотел причинить ей боль.
— Ну все, все, — прогудел знакомый голос, — хватит уже, вояка! Враг разбит, победа за нами — угомонись!
— Боже мой, — не зная, верить глазам, которые по-прежнему видели жуткую черную рожу, на которой блестели только белки глаз да крепкие ровные зубы, или ушам, утверждавшим, что это чернокожее страшилище разговаривает голосом мужа, ахнула Даша. — Ромка, это ты?
— Я, я, — с какой-то странной интонацией подтвердил Быков, неторопливо задвигая за спину висящий на ремне автомат.
Вполне естественное побуждение броситься на шею любимому мужчине как-то внезапно сменилось не столь предсказуемым, но зато куда более сильным желанием отодвинуться на безопасное расстояние. Секундное колебание решило дело: протянув длинную, как мачта, ручищу, Ти-Рекс неожиданно ухватил возлюбленную за шею. Сопротивляться ему было все равно что пытаться состязаться в силе с гидравлическим кузнечным прессом, и Даша не успела опомниться, как очутилась в довольно странной и унизительной позе: согнувшись в поясе под прямым углом, с зажатой под мышкой у мужа головой. Эта поза показалась ей подозрительно знакомой; она попыталась вспомнить, что, собственно, это ей напоминает, но не успела: отвечая на незаданный вопрос, жесткая, как асфальт, ладонь подполковника ВДВ Быкова стремительно и мощно вошла в соприкосновение с ягодичными мышцами супруги — с обеими сразу, благо размер ладони это позволял. Раздался звучный, как пистолетный выстрел, хлопок, взлетело облачко подсвеченной пламенем пожара пыли.
— Ай! — вскрикнула Даша. — Больно! Быков, ты озверел?
— А ты не озверела? — ровным голосом спросил Роман Данилович, отводя руку с явным намерением повторить сомнительный с точки зрения педагогической науки, но весьма эффективный воспитательный прием. — Я где велел находиться? Тебе что было сказано делать? — Он поколебался, держа на весу ладонь, а потом со слегка разочарованным вздохом отпустил зажатую под мышкой голову жены, позволив той выпрямиться. — Совсем чокнулась, — сказал он безнадежно. — А если бы у меня патроны не кончились? Тебя же по всей деревне пришлось бы собирать!
— Ах, патроны! — Даша сделала незаконченное движение рукой, явно в самое последнее мгновение под влиянием пресловутой женской гордости передумав тереть онемевший зад. — Так ты, стало быть, решил закончить дело вручную?
— Не доводи до греха, — коротко глянув на нее из-под насупленных бровей, буркнул Роман Данилович.
— Ладно, — поняв, что сейчас не время восстанавливать грубо попранное мужем гендерное равенство, сказала Даша и, не удержавшись, все-таки потерла пострадавшие от мужского шовинизма филейные части. — Яс тобой дома поговорю… Надо же, что придумал! Якушев, что ли, подучил? Кстати, где он, этот умник?
— То-то и оно, — непонятно ответил Роман Данилович, копаясь в наколенном кармане. — Это вот и есть самое интересное. Гляди. — Вынув из кармана, он включил и протянул Даше спутниковый навигатор. — Если верить этой хреновине, он прямо тут, на площади.
— Ранен или?.. — испугалась Даша. — Ты его видел?
— Да то-то, что нет! — Роман Данилович в двух словах рассказал, как, следуя показаниям мудреного прибора, вместо тюрьмы забрел прямиком в спящую казарму, откуда едва унес ноги. — Сроду я этой электронике не верил, — заключил он. — И Юрке сразу сказал, что его план — ерунда на постном масле. Мне эта его затея с самого начала не нравилась.
Даша всмотрелась в дисплей, рассеянно сунула навигатор мужу и принялась вертеть головой, словно что-то ища вокруг себя.
— Ты чего? — забеспокоился Быков.
— Чего, чего… — передразнила Даша. — Это тебе не беззащитных женщин избивать, товарищ подполковник! Мог бы, кажется, и сам сообразить, что маячок у человека в ботинке и сам человек — не одно и то же… Да вот, пожалуйста!
Сказав так, она с победным видом указала на торчащие из-под перевернутого джипа ноги в крепких походных ботинках песочного цвета. Камуфляжная штанина на левой ноге задралась, обнажив шоколадно-коричневую голень, которая в разжиженной отсветами пламени темноте казалась черной, как головешка, и лоснилась, как густо покрытый смазкой поршень.
— Ах ты жулик! — приглядевшись, ахнул Ти-Рекс. — Ах ты Бармалей!
В три гигантских шага очутившись около джипа, он наклонился и, ухватив за лодыжки, потащил обладателя желтых ботинок из-под машины. Даша с брезгливой гримаской пожала плечами: она никогда не одобряла осквернения трупов и даже не подозревала, что ее любимый супруг, оказывается, имеет склонность к этому нехорошему делу. Оказалось, однако, что на этот раз ошибся не Быков, а она. «Труп» поначалу цеплялся за что-то внутри перевернутой машины, так что на первый взгляд могло показаться, что его придавило, потом начал брыкаться, а когда стало ясно, что человек, держащий его за ноги, силой мало уступает бульдозеру и способен голыми руками выкорчевать дерево, решил прибегнуть к оружию. Когда Быков, свирепо сопя, выволок его из-под джипа, в руке у «покойника» обнаружился пистолет, ствол которого был направлен на Романа Даниловича. Даша вскрикнула, разглядев эту деталь; «труп» нажал на спусковой крючок, а в следующее мгновение Быков, наклонившись еще ниже, отвесил ему тяжелую затрещину. Даше на миг почудилось, что у пленного отлетела голова, но это была всего лишь иллюзия. Зато пистолет, чуть было не сделавший ее вдовой, действительно взлетел высоко в ночное небо и, описав над площадью широкую дугу, исчез в темноте. Оттуда послышался короткий лязг, свидетельствовавший, что пистолет ударился обо что-то металлическое, но никто из присутствующих даже не посмотрел в ту сторону: у всех были другие, куда более насущные дела и заботы.
— В пистолете есть такая хреновина, называется предохранитель, — сообщил своему пленнику Роман Данилович, сгребая его за грудки и поднимая в воздух, так что лицо африканца оказалось на уровне его лица, а ноги повисли сантиметрах в пятнадцати от земли. — У э ля рюс? — внезапно перейдя на французский и тем немало удивив жену, вдруг свирепо зарычал он, встряхнув пленника, как пустой мешок. — У э ля рюс?! Колись, бурундук, пока я тебе твою черную кочерыжку пополам не расколол!
Пленник что-то быстро забормотал, суча ногами в воздухе и совершая осторожные, чтобы, упаси бог, не были восприняты как попытка оказать сопротивление, движения руками.
— Что он говорит? — обернувшись к жене, беспомощно спросил Ти-Рекс. — Ни словечка не разберу!
— Откуда я знаю? — снова пожала плечами Даша. — Это ж ты у нас полиглот! Даже не подозревала, что ты владеешь французским!
— От Юрки нахватался, — признался Быков, продолжая держать пленника на весу. — С кем поведешься, от того и наберешься. — Он поставил нового владельца желтых ботинок на землю, развернул лицом к грузовику и легонько хлопнул ладонью между лопаток: — Давай шевели фигурой, Иван Сусанин!