– Не согласен, – сказал Джером. – Он очень большой, в нем достаточно места для трех человек при условии, если вы ляжете спать бок о бок. Вообще-то есть спальный мешок. Он очень удобный.
– Я не думаю…
– Думаю, для вечера это подойдет, – вмешался Рафик. – Мы признательны за вашу щедрость и мы… принимаем ее.
Мейза моментально выдохнула:
– Я не принимаю! Я вполне способна вести машину.
– Ты слишком устала, – сказал Рафик. – Как и я. Мы встанем завтра с утра и свеженькие вернемся в город.
Но Мейза сомневалась, вряд ли она сможет спать в такой близости с Рафиком.
– Я правда не считаю, что это необходимо…
– Его величество прав, Мейза, – добавил Джером. – Зачем спешить домой, если у вас есть отличный тент на ночь? Он в том же месте, так что я уверен, ты без проблем его найдешь.
С этими словами Джером взял руку молодой женщины и скрылся в темноте. Мейза взглянула на Рафика:
– Я не уверена, что это правильное решение – провести ночь вместе.
– А я не думаю, что это правильное решение – несколько часов ехать по темной дороге после такого трудного дня.
Мейза решила прекратить этот бесполезный спор.
– Хорошо, у тебя есть приют. Я же буду спать в «хаммере».
– Никто не будет спать в машине, Мейза. Мы оба взрослые. Я клянусь не распускать руки, если это тебя волнует.
Ее это волновало.
– Ты обещаешь оставаться на своей стороне тента? Он поднял руку, как будто давал клятву:
– Я обещаю быть джентльменом, каким меня учила быть Елена.
Могла ли Мейза верить Рафику? Могла ли доверять самой себе? Конечно, могла. Она будет держаться от Рафика на расстоянии и потребует от него того же.
А утром она вернемся домой без сожалений.
– Хорошо. Мы переночуем в тенте.
Мейза искренне надеялась – их ночное убежище окажется достаточно большим для обоих.
Глава 4
Место, где им предстояло провести ночь, оказалось больше, чем представлял Рафик. Перед ними был не тент в общем смысле этого слова. Сооружение представляло собой деревянный остов с натянутой на него парусиной и было достаточно высоким, чтобы он мог стоять. Правда, для мужчины, желавшего женщину, с которой он был намерен провести ночь и при этом не касаться ее, здесь было явно тесновато…
Рафик сел на покрывало на полу, чтобы снять обувь. Мейза прошла в угол, где стоял таз и кувшин с водой, и умылась. Она сняла свою блузку, оставшись в нижней рубашке без рукавов. Пока он продолжал смотреть на нее, она сняла резинку, удерживающую ее волосы, расплела косу и тряхнула головой. Волосы каскадом упали на спину, доходя до талии. Рафик вспомнил, как эти волосы обвивали его, скользя по обнаженной коже…
Сколько ночей он представлял себе эту сцену и ждал, когда это произойдет снова? Слишком много, чтобы считать. И когда он занимался любовью с Римой, в его мыслях незримо присутствовала Мейза, подливая масла в огонь в его фантазии. Позорный секрет, который он унесет с собой в могилу…
Мейза повернулась и вытянула руки вверх. Рубашка от этого движения плотнее облегла ее тело, и стало ясно – на ней нет лифчика. Она вытащила расческу из своей сумки и провела ею по волосам.
– Спасибо за все, что ты сегодня сделал. И конечно, поблагодари Адана за то сообщение о том, что матери и ребенку ничто не угрожает.
– Не забудь о своей роли в этих хороших новостях, – улыбнулся Рафик, следя за движением ее руки, расчесывающей волосы.
– Я просто делала свою работу. Мейза явно собиралась помучить его…
Рафик снял свою рубашку. Как только Мейза выключит фонарь, он снимет и свои брюки. Если это каким-нибудь образом оскорбит ее, значит, так тому и быть. В конце концов, Мейза позаботилась о том, чтобы их переносные кровати были по крайней мере в нескольких футах друг от друга. И все-таки этой дистанции будет явно недостаточно, чтобы он перестал фантазировать. Конечно, теперь он будет лишь ждать хотя бы один знак от нее. Знак ее готовности к близости.
Мудро или нет, но он все еще хотел Мейзу. Он будет продолжать ее хотеть даже после того, как их пути разойдутся. Но реакция Мейзы, когда он коснулся ее в ту ночь, ясно свидетельствовала: она не хочет его так же сильно, как он ее. А может, и не хочет его совсем…
Мейза села на покрывало и скрестила ноги:
– Ты устал?
Сон был последним, о чем Рафик мечтал в эту минуту, ведь Мейза сидела так близко…
– Удивительно, но нет!
– Я тоже. Я подумала – может, мы поговорим?
– О чем ты хочешь поговорить?
– О твоих отношениях с Римой.
Рафик никак не ожидал такого поворота. Эту тему ему совсем не хотелось обсуждать.
– Она была моей женой некоторое время, и это все, что можно сказать.
– Вот об этом я и хотела поговорить. Почему ты так долго ждал, чтобы жениться на ней?
У него было много причин, но одна была вполне определенной: он надеялся, что Рима в конце концов устанет ждать.
– Я учился в университете, а затем, когда вернулся, должен был помогать своему отцу, так как Зейн уехал в Штаты. Мы не знали, когда он вернется, если вернется вообще.
– Для мужчины подобные отговорки кажутся вполне разумными. Но я не понимаю, почему Рима соглашалась отсрочить свадьбу. Ради долга, который вам в любом случае надлежало выполнить после свадьбы?
Рима никогда не давила на него с указанием даты. Он тянул со свадьбой исходя из своих интересов.
– Она решила путешествовать и после того, как ее отец умер, провела значительное время с матерью. Ни я, ни Рима особенно не торопились.
К тому же они оба верили, что им вместе предстоит прожить целую жизнь. Жизнь, которая будет включать вежливые разговоры и мало страсти…
– Я бы сказала: это слишком очевидно, – заметила Мейза. – Вы ждали почти пятнадцать лет, прежде чем поженились.
В некотором отношении пятнадцать лет было слишком мало…
– Я понимаю, что тебя смущает. Насколько я помню, сама ты вышла замуж за Бутроса сразу после объявления помолвки.
Мейза отвела взгляд:
– Мне не дали выбора. Мой отец требовал, чтобы я вышла за него замуж немедленно, в соответствии с соглашением. Бутрос не становился моложе, и отец хотел наследника.
– Наследника, которого ты ему так и не дала.
– К счастью, нет.
Мейза потерла свое правое запястье, и Рафик заметил на нем шрамы. Когда он навестил ее в первый вечер, на руке были тяжелые браслеты, скрывающие шрам. Ему нужно было знать причины возникновения ран, хотя он уже начал кое-что подозревать.
Рафик сел прямо и взял ее руку:
– Что это?
Она вырвалась из его хватки:
– Ничего!
Но Рафик не собирался отступать:
– Сними часы!
– Нет!
– Тогда я сам их сниму.
Рафик ждал, что она будет сопротивляться, но Мейза сидела без движения, с ничего не выражающим взглядом, как если бы прятала себя от правды, которую он искал. И Рафик нашел эту правду, убрав часы, – еще один шрам.
Рафик подавил гнев и постарался, чтобы он не коснулся его голоса:
– Он связывал тебя, Мейза?
– Рафик, я…
– Тот ублюдок связывал тебя?
– Да! – В ее голосе послышалась ярость. – Да, тот ублюдок связывал меня! Он устал от моего сопротивления.
Рафик скрипнул зубами:
– Он пытался овладеть тобой против твоей воли?
– Да, и он делал это. – Она изогнулась и подняла свою рубашку, обнажая следы ран на теле. – Он пытался бить меня, и когда это не сработало, начал связывать.
Не в силах оставаться спокойным, Рафик встал и принялся мерить шагами помещение. Как жаль, что здесь парусиновые стены, не на чем излить свою ярость!
– Я убью его собственными руками! Мейза засмеялась:
– Желаешь меня спасти? Ты опоздал. У него слабое сердце, хотя удивительно еще, что у него вообще есть сердце. Уверена, оно черно, как ночь…
Рафик вернулся к ней и сел рядом:
– Ты говорила об этом своему отцу?
– Да, и не раз. Но он говорил – надо быть хорошей женой. И Шамиль был с ним согласен.
В Рафике в тот же миг умерло его уважение к султану и к своему бывшему другу.
– А твоя мать?
– Она всегда покидала комнату главным образом для того, чтобы скрыть свои слезы. Но я никогда не плакала. Я была решительно настроена: ни за что не позволить им увидеть слезы как свидетельство мой слабости. Особенно Бутросу.
– Ты предпочла страдать, лишь бы сохранить свою гордость? Считала себя сильной?
Мейза вздернула подбородок, в ее глазах сверкнул вызов.
– Да, но мне понадобилась вся моя сила, когда я оставила его!
Рафику нужно было знать все детали, как хорошие, так и плохие.
– Как тебе удалось бежать?
– Мы жили тогда в его доме в Омане. Я находилась одна – он был с одной из своих многочисленных любовниц. Я залезла в его стол, взяла денег и улетела в Канаду. Вот тогда я и познакомилась с Джеромом. Мы сидели рядом в самолете. Джером помог мне найти временное прибежище. Он также помог и с работой. Я стала официанткой в кафе, а когда набрала достаточную сумму, уехала в Штаты и начала учебу. Ее сила потрясала его.
– А твой отец не помог тебе с деньгами?
– Конечно нет! Он был в ярости. Зато моя мать в конечном итоге стала посылать мне деньги, когда… могла. Она же наняла мне адвоката для оформления развода. И, как говорят, остальное – история.
Рафик дотронулся до ее лица:
– Конечно, я восхищен тем, как ты справилась со всем сама. Но тебе нужно было обратиться за помощью ко мне.
– А с какой стати я должна была это делать, Рафик? Ты попрощался со мной, после того как мы провели ту ночь вместе, или ты забыл?
Горечь ее голоса заставила его уронить руку.
– Я никогда не забывал той ночи, – прошептал он. Как был не в силах забыть и боль в ее глазах, когда сказал ей, что они не смогут быть вместе…
– Ты сказал мне, мы останемся друзьями, – с горечью прошептала Мейза. – Но мы никогда по-настоящему после этого и не говорили.
– Нам запрещалось иметь любой контакт.
– Нам запрещалось иметь любой контакт после того, как официально было объявлено о твоей помолвке с Римой, – горько усмехнулась Мейза. – Но это не остановило тебя от того, чтобы лишить меня девственности, разве нет?