Через какое-то время, что я провел, лежа на спине под машиной и возясь с двигателем, я услышал скрип камешков и увидел две стройные, затянутые в шелк ножки. Затем Барбара наклонилась и критически осмотрела меня.
— Боже мой, Ральф, — сказала она, смеясь. — Ты похож на средневекового менестреля.
Я обтер лицо, но не думаю, что это помогло, поскольку жена лишь захихикала. В глазах Барбары, красивых глазах фиолетового оттенка, так редко встречающегося у златовласых блондинок, прыгали чертики.
— Хочу немного пройтись, — сказала она, и я кивнул.
Я слушал ее удаляющиеся шаги, и тут увидел змею.
Это была гремучая змея, свернувшаяся под автомобилем в футе от моей головы. Она явно заползла сюда, чтобы спрятаться от палящих лучей солнца. Я застыл с отверткой в одной руке. Даже в этой невыносимой жаре я почувствовал холодное дыхание ужаса и задрожал. При этом движении гремучая змея сухо затрещала.
Я весь напрягся. Плоская, уродливая голова змеи приподнялась, глаза-бусинки, как сверкающие огни самолета, решительно уставились на меня. Раздвоенный язычок мелькал так быстро, что я не мог как следует его разглядеть. Я знал, что до смерти мне меньше шага.
Трудно было понять, насколько велика эта змея, поскольку она свернулась в клубок, высунув наружу лишь трещотку на конце хвоста и вертикально поднятую голову. Голова была в форме лопаты, раза в два меньше моей ладони.
Рука, стискивающая отвертку, заныла от напряжения. Я подумал, не попробовать ли быстрым движением пришпилить змею отверткой к земле. Но я знал, что гремучая змея наносит удар с быстротой молнии, и не осмеливался рисковать. Пот стекал на глаза.
Затем я услышал шаги. Когда они раздались, змея приподняла голову еще выше, но трещотка смолкла. Меня пронзил страх. Барбара, а я не сомневался, что это были ее шаги, несомненно, присядет перед машиной, чтобы поговорить со мной. И что будет потом? Конечно же, змея нанесет удар. Но укусит она меня — или мою жену?
Шаги стали громче.
— Ральф, — послышался голос Барбары. — С тобой все в порядке?
Вероятно, она испугалась, что я потерял сознание от жары. Великий Боже! Она уже подошла к машине, и змея медленно повернула голову, сверкая глазами-бусинками. Если бы я крикнул, то змея могла бы сделать выпад. Но если Барбара опустится на колени перед машиной, что она явно собиралась сделать...
Нужно было на что-то решаться. Нужно попытаться убить змею отверткой. По крайней мере, если я потерплю неудачу, то рептилия вонзит зубы в меня, а не в Барбару. А я чувствовал, что спасения нет, что никакая человеческая реакция не может сравниться по быстроте с молниеносным выпадом змеи. Мышцы руки напряглись...
Внезапно голова змеи перестала качаться из стороны в сторону и зловеще откинулась назад.
Шаги Барбары внезапно замерли. Наступила тишина. Барбара что, увидела гремучую змею? И тут раздался пронзительный монотонный свист. Звучащий в странной минорной тональности, он, казалось, заполонил неподвижный воздух, и произошло нечто удивительное. Змея, готовая сделать выпад, внезапно подняла голову еще выше, словно прислушиваясь. Изо рта выскакивал ее раздвоенный язычок. А затем, разматываясь, словно клубок веревки, рептилия выползла на дорогу.
Судорога облегчения сотрясла меня. Едва дождавшись, пока змея удалится на безопасное расстояние, я выкатился из-под машины и вскочил на ноги. Одежда моя была пропитана потом, мокрая рубашка облепила тело. И тут я увидел своего спасителя. Барбара стояла неподалеку, пристально глядя на старика с коричневым лицом, покрытым сетью морщин. Его сложенные трубочкой губы издавали монотонный свист, и к нему быстро ползла змея. Но ни единым движением старик не выказывал страха.
Индеец — это стало ясно по высоким скулам и большому загнутому носу-клюву. Кожа его была странно потрескавшейся и красной, словно обгорела на солнце. Рубашка-хаки и брюки казались на нем неуместными. Ему бы больше подошла набедренная повязка и орлиное перо — символ вождя. Змея свернулась у его ног, и очень медленно, не переставая свистеть, он наклонился и протянул к ней руку. И змея обернулась вокруг нее, не причиняя старику вреда.
Скрюченные пальцы принялись ласкать рептилию, поглаживая ее свернувшееся тело и вершину плоской, уродливой головы. Я был парализован от изумления и странного, жуткого предчувствия опасности. Даже после того, как индеец положил змею на землю и позволил ей уползти, я не сразу сумел заговорить. Барбара первой обрела дар речи.
— О, Ральф! — она бросилась ко мне, я обнял ее и погладил по желто-золотым волосам. — Ральф! Он спас тебе жизнь! А если бы я подошла поближе к машине, то я бы... Он подошел сзади, коснулся моего плеча, и я не могла шевельнуться! Я... О, Ральф! Если бы эта змея...
И она зарыдала. Я держал ее в объятиях, пытаясь успокоить, и мои глаза встретились с глазами индейца... И меня потряс шок!
Невольно я вспомнил глаза змеи. Черные, холодные, как лед из ледника, глаза рептилии! Глаза змеи — точно такие, как у этого странного человека! Как должен вести себя имеющий такую власть над змеей?
— Он должен быть очень осторожен, — внезапно сказал старик на отличном английском языке, странно сочетающимся с его обликом.
По крайней мере, я ожидал, что у него должен быть гортанный индейский акцент. И ошибся. Голос у него оказался глубокий, но совершенно ровный, без всяких эмоций, без жизни. Возможно, в такой манере мог бы говорить мертвец.
— Многие из змеиного народа живут в этих местах, — спокойно продолжал он. — Они причиняют вред только тем... кто не понимает их.
— Вероятно, — сказал я. — Вы появились удивительно вовремя. Я... Ну, просто сказать вам «спасибо» было бы очень мало.
Он протестующе взмахнул рукой.
— Давайте не будем об этом, — сказал он. — Я общался со змеиным народом всю жизнь. Мы, зуни, понимаем их. У вас авария? — спросил он, взглянув на машину.
Я объяснил, что произошло, и закончил вопросом о гараже.
— Нет ни одного на много миль вокруг, — ответил старик. — Но мой дом неподалеку, а мой внук разбирается в таких вещах. Он поможет вам.
Я почувствовал странное облегчение, когда благодарил его. Он ничего не сказал, но жестом пригласил нас идти за ним, и мы отправились по дороге вслед за этим странным человеком.
Глава II. Кива[6] Красных Богов
Дом индейца походил на маленькую уродливую серую каменную коробку посреди пустыни. Но он был не из камня. Очень старый и ветхий деревянный домишко, выглядевший так, словно готов рухнуть в любой момент. Полуголодные цыплята копались в пыли перед крыльцом. Высоко в небе парил ястреб.
Позади домика, не далее пятидесяти футов, стояла странная постройка, наполовину спрятанная под землей хижина из камня и глины. Мне стразу же бросилось в глаза, что цыплята, бегающие повсюду в поисках корма, держались от нее подальше. Но у меня не было времени подробно рассмотреть ее.
Из-за дома вышел человек, и я услышал, как Барбара пораженно вскрикнула. Я и сам не сумел полностью подавить сорвавшееся с губ восклицание. Этот человек был настоящим чудовищем!
Он был почти семи футов роста, жесткие темные волосы, подобные обезьяньим, росли у него на голове, лице и толстых обнаженных руках. Маленькая головка с остроконечными ушами венчала могучий торс.
Маленькие налитые злобой глазки вспыхнули, когда монстр увидел нас. На нем был пыльный серый комбинезон, кривые ступни с ненормально длинными пальцами босые. Кожа, где ее можно было увидеть под зарослями шерсти, потрескавшаяся и багрово-красная.
Наш провожатый выкрикнул какую-то гортанную команду, и обезьяночеловек, волоча ноги, прошел вперед, затем коснулся лба уродливой лапищей.
Когда он заговорил, я удивился еще больше. Сердитый рык обезьяны казался бы уместнее, исходя из его напоминающей пещеру пасти, нежели членораздельные слова.
— Я готовил жратву, — пророкотал он, пристально глядя на нас. — Что произошло?
— Это мой внук, — сообщил провожатый, — Джоэль. Мы живем здесь одни и... простите, я забыл вам представиться. — Старик издал сложную серию звуков, и при виде наших озадаченных лиц его губы сложились в мрачную улыбку. — На вашем языке это означает Серый Ястреб, — пояснил он и повернулся к Джоэлю, который озадаченно мигал, продолжая пялиться на нас.
Тихим голосом старик отдал какие-то распоряжения, и Джоэль тут же ушел в дом. По жесту Серого Ястреба мы последовали за ним.
Внутри лачуга производила одно впечатление — нищета. Две самодельные недоделанные раскладушки, древняя дровяная печь. Два стула и стол завершали обстановку. Хозяин жестом указал нам на стулья и посмотрел, как Джоэль возится в углу. Наконец, тот нашел какие-то инструменты и молча направился к двери.
Серый Ястреб последовал за ним. На пороге он повернулся.
— У меня есть еще дела. Джоэль пригонит вам машину, когда закончит с ремонтом.
Я кивнул, и он вышел. В наступившей тишине мы с Барбарой поглядели друг на друга, в ее глазах светился вопрос.
— Не нравится мне все это, — задумчиво проговорила она. — Разве ты не чувствуешь, что здесь что-то не так?
— Не так? — быстро ответил я. — Конечно же, нет. Разве бедный парень Джоэль может выглядеть красавчиком?
— Я не это имела в виду. Хотя взгляд, каким он глядел на меня, Ральф... Да, он мне тоже не понравился. Но я говорю об атмосфере этого места. — Она замолчала, но тут же продолжила: — Все это ненормально. Когда индеец спас тебя от змеи, я была слишком рада, что ты остался живым и невредимым, но, Ральф, ты же видел, как он обращался с гремучей змеей. Никакой человек не мог бы сделать такое...
Я обнял ее одной рукой за талию и притянул к себе.
— Многие люди делают это. Заклинатели змей зарабатывают этим на жизнь.
— Они ничем не рискуют. Цирковые змеи не опасны. Не то, что местные...
Барбара замерла, уставившись в пустоту. Я нахмурился, поскольку тоже чувствовал странную, словно неземную атмосферу здешних мест. Но не было ничего конкретного, на что я мог бы указать и заявить: «Этого не может быть, потому что противоречит законам природы». Однако чувство, будто нечто странное, нечто ужасное скрывалось поблизости, не проходило. И это мне не нравилось.