ь, и терялась впереди во тьме. Она вела к Вудхоллу, а оттуда — к Стоку и к парому. Поднимаясь вверх от Главного тракта в Речной долине и огибая Зеленые склоны, она устремлялась к Вуди-Энду, глухому уголку Восточного Удела.
Вскоре путники оказались в лощине между высокими деревьями, которые шумели во тьме сухой листвой. Было уже очень темно. Поначалу они переговаривались или напевали вполголоса — теперь уже они были вдалеке от любопытных ушей. Затем смолкли. Пиппин начал потихоньку отставать, и, когда дорога вновь повела к крутому склону, он остановился и зевнул.
— Спать хочется, просто сил нет, — сказал он, — сейчас свалюсь прямо на дорогу. А вы как, на ходу заснете? Уже почти полночь.
— Я думал, тебе нравится гулять в темноте, — заметил Фродо. — Но особенно торопиться некуда. Мерри ждет нас послезавтра днем, и у нас еще целых два дня. Сейчас найдем подходящее место и остановимся.
— Ветер с запада, — сказал Сэм. — Если мы обогнем этот холм, то на той стороне найдем защищенное уютное место, сударь. Насколько припоминаю, сейчас пойдет сухой ельник…
Сэм отлично знал места на двадцать миль от Хоббитона, но на этом его познания в географии и заканчивались.
Сразу же за холмом действительно начинался ельник. Свернув с дороги в пахнущую смолой темноту под деревьями, хоббиты набрали сухих веток и шишек для костра. Вскоре под ветвями большой ели весело потрескивал огонь, и хоббиты грелись у него, пока не стали клевать носами. Затем они устроились между большими древесными корнями, завернулись в плащи и одеяла и вскоре уснули. Они не выставили охраны: даже Фродо не боялся, пока они находились в самом сердце Удела. Когда костер угас, к спящим хоббитам подошло несколько лесных зверьков. Лис, пробегавший мимо по своим делам, остановился на мгновение, понюхал воздух и фыркнул:
— Хоббиты! Ну и дела! Я слышал, что нынче странные дела творятся в этой земле, но чтобы хоббит спал в лесу под деревом? И не один, а целых три! Что-то здесь не так…
Лис был совершенно прав, но никогда так и не узнал, что все это означало.
Наступило утро, бледное и холодное. Фродо проснулся первым и обнаружил, что корень чуть не продырявил ему спину, а шея у него задеревенела. «Ничего себе прогулочка! И зачем я пошел пешком? — подумал он, как обычно, в начале путешествия. — А все свои отличные перины продал Кошель-Бэггинсам! Лучше бы этот корень им отдал!» Он потянулся.
— Вставайте, хоббиты! — крикнул он. — Чудесное утро.
— Что в нем чудесного? — спросил Пиппин, выглядывая из-под одеяла одним глазом. — Сэм! Приготовь завтрак к половине десятого. А воду для умывания согрел?
Сэм вскочил, недоуменно оглядываясь спросонья.
— Нет, сударь, еще нет! — выпалил он.
Фродо стащил одеяло с Пиппина и перекатил его на другой бок, а потом пошел к опушке. На востоке из густого тумана вставало красное солнце. Тронутые осенним золотом деревья, казалось, плыли в туманном море. Немного пониже дорога круто спускалась в долину и исчезала из виду.
Когда он вернулся, Сэм и Пиппин уже разожгли костер.
— Вода! — воскликнул Пиппин. — Где вода?
— Я не держу воду в карманах, — заметил Фродо.
— Мы решили, что ты пошел за водой, — буркнул Пиппин, доставая еду и посуду. — Может, все же пойдешь?
— Пойдем вместе, — ответил Фродо. — Захвати фляжки.
У подножия холма протекал ручей. Они наполнили фляжки и походный котелок под маленьким водопадом, где ручей сбегал с выступа серого камня. Вода была холодна как лед, и хоббиты, отфыркиваясь, умылись. Когда они позавтракали, все упаковали и собрались в дорогу, уже перевалило за десять.
День обещал быть ясным и жарким. Они спустились по склону, пересекли ручей у родника, потом поднялись на следующий холм и опять спустились. Вскоре их плащи, одеяла, вода, еда и все прочее стали казаться тяжелым грузом.
Дневной переход обещал быть трудным и утомительным. Однако через несколько миль дорога перестала петлять; утомительным зигзагом она последний раз поднялась на вершину крутого холма и полого спустилась к равнине, усеянной небольшими рощами, которые в отдалении сливались в бурую дымку. Там, до самого Брендивина, простирался Вуди-Энд.
Дорога вилась тонкой лентой, скрываясь вдали.
— Ей конца нет, — вздохнул Пиппин, — а если я не отдохну, то конец придет мне. И пора бы перекусить.
Он опустился на высокую обочину и посмотрел на восток, где за пеленой дымки протянулась Река и где кончался Удел, в котором он провел всю жизнь. Сэм стоял рядом, широко распахнув круглые глаза. Перед ним была земля, которой он никогда раньше не видел.
— В этих лесах живут эльфы? — спросил он.
— Не слыхал, — ответил Пиппин.
Фродо молчал. Он тоже смотрел на восток, на бегущую вдаль дорогу, будто впервые видел ее. И внезапно произнес, неторопливо и громко, ни к кому не обращаясь:
Бежит, бежит тропинка вдаль
От моего порога,
Вперед, вперед — меня там ждет
Опасная дорога.
Спешу неведомо куда,
Чтобы прийти скорей
Туда, где много есть еще
Неведомых путей.
— Похоже на стихи старого Бильбо, — заметил Пиппин. — Или это твое собственное? Звучит не очень ободряюще.
— Не знаю, — сказал Фродо. — Может, сейчас сочинилось, а может, слышал когда-то. И вправду, очень похоже на Бильбо, перед тем как он ушел. Он часто говорил, что существует лишь одна Дорога, что она похожа на большую реку, ее источники начинаются у каждой двери, а каждая тропка — ее приток. «Опасное занятие, Фродо, выходить за порог, — говорил он обычно. — Ты ступишь на Дорогу, и если не придержишь ноги, то неизвестно, куда она тебя приведет. Понимаешь ли ты, что эта тропинка может привести к Лихолесью, или к Одинокой горе, или еще куда, сам не рад будешь!» А ведь он это про нашу тропинку говорил, что от самого Бэг-Энда ведет.
— Ну, меня лично дорога никуда не уведет, по крайней мере в ближайший час, — заявил Пиппин, снимая лямки мешка.
Остальные последовали его примеру, усевшись на обочину и опустив ноги на дорогу. Передохнув немного, они поели и еще отдохнули.
Солнце уже начало клониться к закату, когда они спустились с холма. До сих пор им не встретилось ни души. Этой дорогой пользовались редко: она была слишком узкой для повозок, так как не была приспособлена для них, да и в Вуди-Энд вообще редко кто заглядывал. Хоббиты шли уже около часа, когда Сэм вдруг остановился, прислушиваясь. Холмы остались позади, дорога уже не петляла, а тянулась по травянистой равнине, на которой местами попадались высокие деревья — предвестники леса.
— За нами по дороге едет лошадь или пони, — сказал Сэм.
Они оглянулись, однако за поворотом ничего не было видно.
— Может, это Гэндальф догоняет нас, — предположил Фродо, но тут же почувствовал, что это не так, и ему внезапно захотелось спрятаться от всадника, настигавшего их. — Может, это и слишком, — извиняющимся шепотом сказал он, — но я не хочу, чтобы меня видели на дороге. Я устал от вопросов, пересудов. А если это Гэндальф, — добавил он, подумав, — мы устроим ему сюрприз, чтоб не опаздывал. Давайте спрячемся!
Сэм и Пиппин побежали налево и залегли в небольшой ложбинке неподалеку. Фродо еще несколько секунд помедлил: любопытство боролось в нем с желанием спрятаться. Стук копыт приближался. В последний миг он юркнул в высокую траву за деревом, ветви которого нависли над дорогой. Приподняв голову, Фродо с любопытством выглянул из-за толстого корня.
Из-за поворота показалась черная лошадь — не хоббитовский пони, а настоящая большая лошадь. На ней сидел высокий человек, одетый в длинный черный плащ с капюшоном, из-под плаща виднелись только сапоги в стременах. Лицо его скрывалось в тени капюшона.
Лошадь поравнялась с деревом, за которым прятался Фродо, и остановилась. Всадник продолжал сидеть неподвижно, наклонив голову, как бы прислушиваясь. Из-под капюшона доносилось сопение, всадник будто пытался уловить какой-то запах. Он повернул голову налево, потом направо…
Внезапный ужас охватил Фродо, и у него мелькнула мысль о Кольце. Он боялся даже вздохнуть, однако желание достать Кольцо было таким сильным, что рука его медленно потянулась к карману. Стоит лишь продеть в него палец — и он будет в безопасности! Сейчас совет Гэндальфа казался нелепым. Ведь Бильбо пользовался Кольцом. И ничего, остался цел! «Я пока еще в Уделе, у себя дома», — подумал Фродо, и пальцы его коснулись цепочки, на которой висело Кольцо. В этот момент всадник выпрямился и натянул поводья. Лошадь двинулась вперед, вначале медленно, затем рысью.
Фродо глядел вслед всаднику, пока тот не исчез вдали. В последний момент ему показалось, что лошадь повернула направо и скрылась за деревьями. Впрочем, он не был в этом уверен.
«Очень странно. И подозрительно», — подумал Фродо, подходя к товарищам. Пиппин и Сэм лежали ничком в траве и ничего не видели, поэтому Фродо пришлось описать им всадника и его странное поведение.
— Не знаю почему, но уверен, что он высматривал или вынюхивал меня. И мне совсем не хотелось, чтобы он меня нашел. Ничего подобного в Уделе я раньше не видел!
— А что здесь надо Высокому народу? — удивился Пиппин. — Чего это его занесло сюда?
— Люди здесь в последнее время встречаются, — сказал Фродо и добавил: — В Южном Уделе с ними даже были какие-то стычки. Но я никогда не слыхал про таких всадников… Интересно, откуда он появился?
— Прошу прощения, — внезапно встрял Сэм, — но я знаю, откуда он. Из Хоббитона, если только он тут один, этот Черный всадник. И я знаю, куда он направляется.
— Ты о чем это? — резко обернулся Фродо, удивленно взглянув на Сэма. — Что же ты молчал до сих пор?
— Я только теперь вспомнил, сэр. А было вот как. Когда я вчера отправился к нашей норе отнести ключ, старик мой увидел меня и говорит: «А, Сэм! Я-то думал, что вы еще утром уехали с господином Фродо. Тут какой-то чужак спрашивал о господине Бэггинсе из Бэг-Энда. Чудной какой-то… Он только что ушел. Я сплавил его в Баклбери. Что-то мне его голос не понравился. Очень он разозлился, как я сказал ему, что господин Бэггинс насовсем уехал и не вернется. Аж зашипел на меня. Жуть какая…» — «А какой он был?» — спрашиваю. «Не знаю, — говорит, — но уж точно не хоббит. Ростом высокий и черный, так и навис надо мной… Похоже, из Высокого народа. И выговор чудной какой-то…»