чужестранцев. Один из пришельцев, косоглазый, болезненного вида человек, предрек, что очень скоро на север двинется масса беглецов.
— Если для них не найдется места, они сами отыщут его. Они имеют право на жизнь, как и все остальные, — громко заявил он.
Местные жители в восторг от этого не пришли.
Но хоббиты-брийцы не особенно обращали на это внимания, их это пока не касалось. Вряд ли Высокий народ будет претендовать на хоббичьи норы. Они больше интересовались Сэмом и Пиппином, а те чувствовали себя совсем как дома и весело болтали о том, как там у них в Уделе живется. Пиппин вызвал громкий смех, рассказав, как провалилась крыша в мэрии Мичел-Делвинга и мэра Уилла Белонога, самого толстого хоббита в Западном Уделе, засыпало известкой с головой, а вылез он оттуда как посыпанная мукой клецка. Но тут раздалось несколько вопросов, от которых Фродо почувствовал беспокойство. Один из жителей Бри, который не раз бывал в Уделе, все пытался узнать, где живут Подхолмики и чьи они родственники.
Внезапно Фродо заметил странного человека в поношенной одежде, сидевшего в тени у самой стены: этот человек внимательно прислушивался к разговорам хоббитов. Перед ним стояла высокая пивная кружка, и он курил длинную трубку с какой-то затейливой резьбой. Он сидел, вытянув ноги в высоких сапогах из мягкой кожи, которые были ему как раз впору, но выглядели поношенными и грязными. На нем был такой же ветхий плащ из плотного темно-зеленого сукна с капюшоном, который, несмотря на жару, странник не откинул, и лицо его скрывалось в тени. Лишь глаза его поблескивали, когда он глядел на хоббитов.
— Кто это? — шепотом спросил Фродо оказавшегося рядом господина Белокопытня. — Мне кажется, вы не представили его нам.
— Его? — спросил хозяин тоже шепотом, скосив глаза, но не поворачивая головы. — Я его толком и не знаю. Это один из бродяг, мы называем их Следопытами. Он почти всегда молчит, но когда он в духе, то может рассказать забавные истории. Исчезает на месяц, на год, а потом опять появляется. Последний раз он был здесь весной и до сих пор не показывался. Настоящего его имени я не знаю, здесь он известен как Скороход. Быстро он ходит на своих длинных ногах, но никто не знает, куда и почему он спешит. Ему все равно, что Восток, что Запад, как говорим мы в Бри о Следопытах и жителях Удела, прошу прощения. Забавно, что вы о нем спросили…
Но в этот момент господина Белокопытня окликнули, потребовав еще эля, и его последние слова остались без разъяснения.
Фродо увидел, что Скороход пристально смотрит на него, будто услышал их разговор с трактирщиком или догадался о нем. Затем жестом и кивком он пригласил Фродо подойти и сесть рядом с ним. Когда Фродо подошел, незнакомец откинул свой капюшон, обнажив лохматую голову с темными, местами тронутыми сединой волосами и открыв бледное суровое лицо с пронзительными серыми глазами.
— Меня зовут Скороход, — тихо произнес он. — Я очень рад встрече с вами, господин… Подхолмик, если старый Белокопытень правильно назвал ваше имя.
— Да, правильно, — сдержанно ответил Фродо. Он чувствовал себя неуютно под взглядом этих острых серых глаз.
— Что ж, господин Подхолмик, — произнес незнакомец, — на вашем месте я попридержал бы ваших юных друзей. Слишком много они говорят. Выпивка, огонь в камине, компания — все это замечательно, но вы не в Уделе. Тут встречаются странные посетители. Правда, не мне это говорить, — сухо улыбнувшись, заметил он, перехватив взгляд Фродо. — Недавно очень странные путники проезжали через Бри, — продолжал он, глядя на Фродо.
Фродо взглянул на него в ответ, но ничего не сказал. Скороход тоже замолчал. Его внимание привлек, по-видимому, Пиппин. К своему ужасу, Фродо понял, что этот неосторожный молодой Тукк, подбодренный успехом рассказа о толстом мэре Мичел-Делвинга, теперь давал комическое описание прощального праздника Бильбо. Сейчас он уже изображал речь Бильбо и приближался к его таинственному исчезновению.
Фродо был раздражен. Несомненно, для большинства местных хоббитов это был достаточно безобидный рассказ — всего лишь забавная история о забавных людях там, за Рекой; но кое-кто, например старый Белокопытень, знал о чем-то и слышал толки о чудесном исчезновении Бильбо. Это могло напомнить об имени Бэггинс — особенно если о нем здесь уже расспрашивали.
Фродо беспокойно заерзал, не зная, что предпринять. Пиппин, очевидно, наслаждался всеобщим вниманием и совершенно уже не помнил о подстерегающей их опасности. Фродо не на шутку испугался: Пиппин может забыться до такой степени, что упомянет о Кольце! Тогда всему конец!
— Вам нужно немедленно что-то сделать! — шепнул Скороход ему на ухо.
Фродо вспрыгнул на стол и начал говорить. Внимание слушателей было отвлечено от Пиппина. Хоббиты глядели на Фродо, смеялись и хлопали в ладоши, решив, что господин Подхолмик выпил слишком много эля.
Фродо вдруг почувствовал себя в глупом положении и принялся шарить рукой в кармане, как он обычно делал, произнося речь. Он нащупал Кольцо на цепи, и им овладело желание надеть его и исчезнуть. Но ему вдруг показалось, что желание это пришло откуда-то извне, было навязано ему. Он преодолел искушение и сжал Кольцо в руке, как бы боясь, что оно исчезнет да еще и вреда наделает. Фродо произнес несколько «соответствующих случаю слов», как это обычно делалось в Уделе:
— Мы очень благодарны за ваш прием, и я надеюсь, что мой краткий визит позволит возобновить старые дружеские связи между Уделом и Бри… — Он запнулся и кашлянул.
Теперь все глядели только на него.
— Песню! — выкрикнул один из хоббитов.
— Песню! Песню, — подхватили остальные. — Давайте, господин, спойте нам что-нибудь новенькое!
Несколько мгновений Фродо стоял в нерешительности. Затем в отчаянии начал одну забавную песенку, которая когда-то нравилась Бильбо (более того, Бильбо гордился ею, так как слова он сочинил сам). Песня эта была про трактир, вероятно поэтому Фродо и вспомнил о ней. Вот эта песня целиком. Сейчас из нее в лучшем случае помнят лишь несколько слов.
Стоит трактир веселый за лесом под холмом,
Такое, братец, пиво варить умеют в нем!
Коль в пиве понимаешь, слова тут не нужны,
Глотнуть его спускался сам Человек с Луны.
Есть в том трактире конюх, а у него есть кот,
На скрипке-пятиструнке играет и поет.
Как вылакает кружку, так басом заведет,
А если выпьет пару, то тенором орет.
Живет в трактире песик, такой себе малыш,
Бывало, лишку выпьешь и малость пошалишь,
А он поднимет ушки и ну, брат, хохотать,
Покамест не охрипнет и не начнет зевать.
Хозяйская корова — ну до чего ж горда!
А музыку так любит, ну прямо, брат, беда!
Нет, чтобы кушать сено и молоко давать,
Как музыку услышит, так сразу танцевать!
Серебряные ложки гостям там подают,
В серебряные блюда еду для них кладут,
А каждую неделю, в субботу вечерком,
Посуду начищают просеянным песком.
Однажды выпил лишку тот Человек с Луны,
А кот завыл и когтем порвал ему штаны.
В саду корова скачет, бодается с кустом,
А песик стал гоняться за собственным хвостом.
Напился Парень лунный и опрокинул стул,
Потом свалился на пол и сразу же уснул.
И спал он до рассвета, уткнувшись носом в щель,
Всю ночку ему снился хмельной и пьяный эль.
Тогда с досадой конюх коту и говорит:
«Пропил свой ум бедняга! Гляди, как сладко спит!
Видать, у парня что-то неладно с головой».
А кони рвут удила, торопятся домой.
Кот заиграл на скрипке, а Парень спит и спит.
Полдня играл он джигу, а Парень все храпит.
Испуганный хозяин за плечи гостя тряс:
«Вставайте, Лунный странник, уже четвертый час!»
Пришлось им Парня сонным на верх холма тянуть
И на Луну с размаху подальше зашвырнуть.
Корова все резвилась, как молодой олень,
А ложка за тарелкой гонялась целый день.
А скрипка все играла, а песик все рычал,
Корова все мычала, а пони гарцевал.
Тут закричали гости, что им пора вставать,
Свалились все с кроватей и принялись плясать.
Дзынь! — котик дернул лапой и оборвал струну,
Корова с перепугу взлетела на Луну.
Пес корчился от смеха, валяясь на полу,
А ложка за тарелкой гонялась по столу.
Луна нырнула в реку, ушла ночная тень,
В лесу порхали птицы, и разгорался день,
А солнце все смотрело и не могло понять,
С чего бы это гости отправились все спать.
Аплодисменты не стихали долго. У Фродо был хороший голос, да и песня всем понравилась.
— Где старый Белокопытень? — закричали слушатели. — Он должен это услышать. Боб научит свою кошку пиликать на скрипке, и мы будем плясать!
Они потребовали еще эля и заорали:
— Еще! Еще! Еще раз!
Хоббиты заставили Фродо выпить еще кружку, и он начал песню снова, а остальные подхватили: мотив им был хорошо знаком, а слова они запоминали быстро. Теперь Фродо был доволен собой. Он приплясывал на столе, и когда во второй раз пропел «корова с перепугу взлетела на Луну», то и сам высоко подпрыгнул. Но слишком резво — он угодил в поднос, полный кружек, поскользнулся и с шумом, грохотом и лязгом покатился по столу. Слушатели разинули рты от хохота, да так и застыли: певец вдруг исчез! Он просто растаял, будто сквозь пол провалился, даже дыры не осталось. Местные хоббиты вскочили в изумлении на ноги и стали звать Белокопытня. Все, находившиеся в комнате, отпрянули от Пиппина и Сэма, которые остались в углу, не зная, куда деваться от недобрых взглядов. Было ясно, что многие сочли их пособниками бродячего чародея, и кто его знает, на что он способен. Но один смуглый житель Бри глядел на них полунасмешливо, будто знал что-то, и они почувствовали себя совсем неуютно. Вскоре он выскользнул из помещения, за ним вышел и кривоглазый южанин: эти двое все время о чем-то шептались. Следом за ними отправился и привратник Харри.