— Что может продать Папоротник и какое отношение имеет к нему моя случайность? — поинтересовался Фродо, все еще делая вид, что не понимает намеков Скорохода.
— Новость о вашем прибытии и поведении, конечно, — ответил Скороход. — Кому-то этот рассказ будет очень интересен. После этого им вряд ли понадобится узнавать твое настоящее имя. И я не удивлюсь, если они узнают обо всем еще до конца сегодняшней ночи. Довольно с тебя? Теперь решай — берешь меня проводником или нет. Но должен сказать, я хорошо знаю местность от Удела до самых Мглистых гор, я странствовал здесь много лет. Я старше, чем выгляжу, и могу быть тебе полезным. Завтра вам придется свернуть с Тракта: Всадники будут стеречь вас там днем и ночью. Они позволят вам выехать из Бри и двигаться, пока солнце высоко, но далеко вы не уйдете. Они перехватят вас среди пустошей, и никто вам не поможет. Ты хочешь, чтобы они вас нашли? Они действительно ужасны!
Хоббиты посмотрели на него и с удивлением увидели, что лицо его исказилось, как от боли, а руки крепко сжали подлокотники кресла. В комнате было очень тихо, свет как будто померк. Некоторое время Скороход сидел, глядя вдаль невидящими глазами, словно блуждал среди давних воспоминаний или прислушивался к ночным звукам.
— Так вот! — воскликнул он спустя несколько секунд, потирая рукой лоб. — Вероятно, я знаю о твоих преследователях больше, чем ты сам. Ты боишься их, но боишься недостаточно. Завтра мы ускользнем от них, если сможем. Скороход проведет вас по тропам, которые мало кому известны. Возьмешь его?
Наступило тяжелое молчание. Фродо не отвечал, мысли его были полны страха, и он колебался. Сэм хмурился и смотрел на хозяина, но наконец он прервал молчание:
— С вашего позволения, господин Фродо, я бы ответил: нет! Этот Скороход… он предупреждает, чтоб мы были осторожны. Это он правильно говорит, и с него мы и начнем. Он пришел сюда из Диких земель, а я никогда не слышал, чтобы оттуда приходило добро. Он кое-что знает, и ясно, что знает больше, чем нужно; но это не значит, что его нужно брать с собой.
Пиппин заерзал, ему было очень не по себе. Скороход ничего не ответил Сэму, но обратил свой пристальный взгляд к Фродо. Фродо отвел взгляд.
— Нет, — медленно сказал он. — Я не согласен. Я думаю, вы не тот, за кого себя выдаете. Начали вы говорить как житель Бри, но потом голос ваш изменился. Мне кажется, Сэм прав. Не понимаю, почему вы предупреждаете нас об осторожности и тут же просите доверять вам. Зачем этот маскарад? Кто вы? Что вы на самом деле знаете о… о моем деле и как вы узнали об этом?
— Урок осторожности усвоен хорошо, — согласился Скороход, хмуро усмехнувшись. — Но осторожность — одно дело, а нерешительность — совсем другое. Сами вы никогда не доберетесь до Ривенделла, и довериться мне — твой единственный шанс. Ты должен решиться. Я отвечу на некоторые твои вопросы, если это поможет тебе принять решение. Но как же ты поверишь моему рассказу, если ты не веришь мне? Тут все еще…
В этот момент в дверь постучали. На пороге появился господин Белокопытень со свечой, за ним стоял Ноб со жбаном горячей воды. Скороход отступил в темный угол.
— Я пришел пожелать вам доброй ночи, — сказал хозяин, ставя свечу на стол. — Ноб! Отнеси воду в спальни!
Он закрыл дверь и вернулся к гостям.
— Вот что, — начал он нерешительно. Вид у него был обеспокоенный. — Если я причинил вред вам, то мне очень жаль. Но одно тянется за другим, как вы сами понимаете, а ведь я занятой человек. Сначала одно, потом другое, вот все и вылетело у меня из памяти. Но надеюсь, я вспомнил не слишком поздно. Видите ли, меня просили проследить, не появятся ли здесь хоббиты из Удела, и особенно один по имени Бэггинс…
— Но какое отношение это имеет ко мне? — спросил Фродо.
— Вам лучше знать, — ответил хозяин. — Но мне сказали, что этот Бэггинс прибудет под именем Подхолмик, и описали его, и приметы эти совпадают с вашей внешностью, если можно так сказать.
— Ну и какие же это приметы? — нетерпеливо прервал его Фродо.
— «Крепкий, невысокий, краснощекий парень», — торжественно произнес господин Белокопытень. Пиппин хихикнул, но Сэм негодующе посмотрел на хозяина трактира. — «Это тебе мало чем поможет, Овсянник, — сказал он мне, — продолжал трактирщик, бросив взгляд на Пиппина. — Но господин Бэггинс ростом повыше прочих, и волосы у него посветлее, а на подбородке у него ямочка; бойкий малый с ясными глазами». Прошу прощения, но это он сам сказал, а не я.
— Он? Кто это он? — нетерпеливо спросил Фродо.
— Ах! Это был Гэндальф, если вы знаете, кого я имею в виду. Говорят, он маг, но он мой добрый друг, маг он или нет. А теперь даже не знаю, что он скажет мне, когда увидимся снова. Боюсь, сквасит весь мой эль или превратит меня в полено… Он очень торопился. Но теперь ничего не исправишь, что вышло, то вышло…
— Что не исправишь? — Фродо начал терять терпение, уж слишком долго тянул Белокопытень со своим рассказом.
— Так о чем это я? — помолчав, переспросил хозяин и прищелкнул пальцами. — Ах да! Старина Гэндальф. Вот, значит, три месяца назад он без стука вошел в мою комнату. «Овсянник, — сказал он, — я уезжаю утром. Не окажешь мне услугу?» — «Только прикажите», — ответил я. «Я очень тороплюсь, — говорит, — времени у меня совсем нет. А мне нужно отправить весточку в Удел. Нет ли у тебя кого-нибудь, только понадежней, чтобы с письмом туда послать?» — «Найду, — ответил я, — завтра или послезавтра». — «Пошли завтра», — сказал он и дал мне письмо. Адрес ясный, — продолжил господин Белокопытень. Он извлек письмо из кармана и с гордостью (свою репутацию грамотного человека он весьма ценил), медленно прочел: — «Г-ну Фродо Бэггинсу, Бэг-Энд, Хоббитон в Уделе».
— Письмо от Гэндальфа — мне! — воскликнул Фродо.
— Ага! — воскликнул господин Белокопытень. — Значит, ваше настоящее имя Бэггинс?
— Ну да, — ответил Фродо, — а теперь лучше отдайте мне письмо и объясните, почему вы его не отправили? Я думаю, именно для этого вы и пришли ко мне, хотя собирались довольно долго.
Несчастный господин Белокопытень выглядел совсем расстроенным.
— Вы правы, господин, — сказал он. — Простите меня. Я ужас как боюсь, что скажет Гэндальф, когда узнает. Но теперь уж совершенно ничего не поделаешь. Видите, вначале я спрятал письмо. На следующий день не удалось найти никого, кто собирался в Удел. И на второй день тоже, а все мои люди были заняты. Ну, одно за другим, и всего не упомнишь… Я занятой человек. Но если я чем-то могу вам сейчас помочь, только скажите… Я обещал Гэндальфу помочь вам, письмо даже ни при чем. «Этот мой друг из Удела, может быть, придет сюда, и не один. Он назовет себя господином Подхолмиком. Помни это! И не задавай никаких вопросов. Если меня с ним не будет, значит, он в опасности и ему нужна помощь. Сделай для него что можно, и я буду тебе благодарен», — сказал он. Вот вы и появились, и, по-видимому, вы в опасности.
— Что вы имеете в виду? — спросил Фродо.
— Эти черные люди, — ответил хозяин, понижая голос. — Они искали Бэггинса, и не быть мне хоббитом, если для доброго дела! Это было в понедельник. Собаки завыли, гуси загоготали. Тут что-то нечисто, говорю я. Ноб прибегает и говорит, что два Черных человека у двери спрашивают хоббита по имени Бэггинс. А у самого волосы дыбом стоят. Я сказал этим Черным парням, чтобы они убирались, и захлопнул дверь. Но я знаю, что они этот вопрос задавали повсюду, вплоть до Арчета. И Следопыт этот, Скороход, он тоже все расспрашивал. Пытался пробраться сюда, чтобы увидеть вас, прежде чем вы поужинаете.
— Да, пытался! — Скороход неожиданно вышел вперед, на свет. — И мы избежали бы многих неприятностей, Овсянник, если бы ты впустил его.
Хозяин так и подскочил от удивления.
— Ты! — воскликнул он. — Ты все-таки здесь? Что тебе нужно?
— Он пришел со мной, — сказал Фродо. — Он предлагает нам свою помощь.
— Что ж, вам видней, — смирился господин Белокопытень, подозрительно глядя на Скорохода. — Но на вашем месте я бы не связывался со Следопытом.
— А с кем бы ты стал связываться? — резко спросил Скороход. — С толстым хозяином трактира, который помнит только свое имя, да и то лишь потому, что его весь день окликают посетители? Эти хоббиты не могут оставаться в «Пони» и домой не могут вернуться. Им предстоит долгая дорога. Может, ты пойдешь с ними и прогонишь Черных людей?
— Я? Оставить Бри?! Ни за какие деньги! — с испугом воскликнул господин Белокопытень. — Но почему бы вам пока не задержаться здесь, господин Подхолмик? Хотел бы я знать, что это за Черные и откуда они явились.
— Мне очень жаль, но я не могу этого объяснить, — ответил Фродо. — Я устал и очень беспокоюсь, а история это долгая. Но если хотите помочь мне, должен предупредить: пока я нахожусь в вашем доме, вы тоже подвергаетесь большой опасности. Эти Черные всадники… я не уверен, но боюсь, что они пришли из…
— Они пришли из Мордора, — тихо сказал Скороход. — Из Мордора, Овсянник, если это о чем-то тебе говорит.
— Господи, помилуй! — воскликнул господин Белокопытень, побледнев. — Еще бы не говорит! Это худшая новость в Бри за всю мою жизнь!
— Вы все еще хотите помочь мне? — спросил Фродо.
— Да, — ответил господин Белокопытень. — Еще больше, чем раньше. Хотя не знаю, чем я могу помочь против… против… — Он замялся.
— Против Тени с Востока, — спокойно сказал Скороход. — Немногим, Овсянник, но все же можешь помочь. Ты можешь оставить господина Подхолмика здесь на ночь и забыть имя Бэггинс.
— Хорошо, — ответил Белокопытень. — Но боюсь, они узнают, что он находится здесь, и без моей помощи. Жаль, что господин Бэггинс привлек внимание сегодня вечером, если не сказать больше. В Бри уже давно все слышали рассказ об исчезновении господина Бильбо. А сегодня даже Ноб со своей глупой башкой начал о чем-то догадываться. Но ведь в Бри есть кое-кто посообразительней Ноба.
— Что ж, остается лишь надеяться, что Всадники сегодня не вернутся, — вздохнул Фродо.