День угасал, на кустах тихо шелестели листья. Все ближе и отчетливей слышался звон колокольчиков и частый перестук копыт: цок-цок-цок. Неожиданно они увидели внизу, в тусклом вечернем свете, быстро скачущую белую лошадь. В сумерках ее сбруя блестела, будто усеянная живыми звездами. Плащ всадника развевался, капюшон был откинут, золотые волосы разлетались на ветру. Фродо показалось, что сквозь одежду всадника и упряжь его лошади, как сквозь тонкую вуаль, сияет белый свет.
Не успел Скороход выскочить из укрытия и броситься вниз, к дороге, что-то крича на бегу, как всадник уже натянул поводья и остановился, глядя вверх на заросли, где они прятались. Увидев Скорохода, он спешился и поспешил навстречу, восклицая: «Аи на ведуи дуунадан! Маэ гаэваннен!» Его речь и ясный звонкий голос не оставили никаких сомнений — всадник был эльфом. Ни у кого из жителей во всем мире не было такого дивного голоса. Но сейчас в нем звучала тревога. Хоббиты видели, что всадник торопливо что-то говорит Скороходу.
Вскоре Скороход подозвал их, и хоббиты выбрались из кустов и заторопились к дороге.
— Это Глорфиндэл, из дома Элронда, — сказал Скороход.
— Здравствуй, наконец-то мы встретились, — обратился эльф к Фродо. — Меня послали из Ривенделла искать тебя. Мы боялись, что на дороге тебя ждет опасность.
— Значит, Гэндальф в Ривенделле! — радостно воскликнул Фродо.
— Нет. Его не было, когда я уезжал, но с тех пор прошло девять дней, — ответил Глорфиндэл. — До Элронда дошли тревожные вести. Кое-кто из моих родичей, странствуя в ваших землях за Барандуином[4], прислал нам сообщение. В нем говорилось, что Девятеро вышли на Дороги мира и что ты находишься в пути с важным грузом и без проводника, потому что Гэндальф еще не вернулся. Даже в Ривенделле мало кто может открыто выступить против Девятерых. И Элронд разослал нас на Север, Запад и Юг. Он думал, что вы можете свернуть далеко в сторону, уходя от погони, и заблудиться в Диких землях. Мне выпало следить за Трактом. Дней семь назад я приехал на Мост через Митейтель и оставил там знак для вас. На Мосту было Трое слуг Саурона, но, увидев меня, они отступили, и я следовал за ними на Запад. Потом я увидел еще Двоих, но они свернули на Юг. С тех пор я ищу ваш след. Два дня назад я нашел его у того же Моста, а сегодня заметил, что вы вновь спустились с холмов. Однако, идемте! Для разговоров нет времени. Раз вы уже здесь, поедем по Тракту, хотя это и опасно. За нами идут Пятеро, если они найдут след, то помчатся в погоню как ветер. Но это еще не все. Я не знаю, где остальные Четверо. Боюсь, они ожидают нас у Брода.
Пока Глорфиндэл говорил, вечерние тени становились гуще. Фродо почувствовал страшную усталость. Как только солнце зашло, туман перед его глазами сгустился, лица его друзей скрыла тень. Рана стала сильно болеть, все тело пронизывал холод. Фродо пошатнулся, схватив Сэма за руку.
— Мой хозяин ранен, ему плохо! — сердито сказал Сэм. — Он не может идти после захода солнца. Ему необходим отдых.
Глорфиндэл подхватил падавшего на землю Фродо и, держа его на руках, обеспокоенно посмотрел на его лицо.
Скороход коротко рассказал о ночном нападении на их лагерь у Пасмурной вершины и о смертоносном кинжале. Вынув рукоять кинжала, он показал ее эльфу. Глорфиндэл, вздрогнув, взял ее, но осмотрел внимательно.
— Здесь, на рукояти, гибельное заклятие, — сказал он, — хотя, может быть, вы его и не видите. Сохрани ее, Арагорн, пока мы не достигнем дома Элронда. Но будь осторожен и старайся не дотрагиваться до него! Увы! Не в моей власти лечить такие раны. Но я сделаю все, что смогу… И все же я очень прошу вас немедленно отправиться отсюда.
Он ощупал рану на плече Фродо и нахмурился, будто то, что он узнал, обеспокоило его. Но Фродо почувствовал, как тает холод в его руке и боку, как тепло согрело ему плечо и боль почти утихла. Вокруг, казалось, стало светлее, будто рассеялось какое-то облако. Лица друзей стали яснее видны, и к Фродо вернулись надежда и силы.
— Ты поедешь на моей лошади, — сказал Глорфиндэл, — я подтяну стремя к седлу, а ты садись и держись покрепче. И не бойся, моя лошадь не позволит упасть всаднику, которого я поручил ей. Шаг у нее легкий и ровный, и, если опасность приблизится, она помчится с такой скоростью, что ни один конь врагов за ней не угонится.
— Не помчится, — ответил Фродо. — Я не поеду верхом! Я не могу ускакать в Ривенделл и бросить друзей в опасности.
Глорфиндэл усмехнулся.
— Сомневаюсь, — сказал он, — чтобы твои друзья были в опасности, когда тебя не будет с ними. Враги гонятся за тобой, а нас они оставят в покое. Именно ты, Фродо, и то, что ты несешь, навлекает на всех опасность.
На это у Фродо не нашлось ответа, и ему помогли взобраться на белого коня Глорфиндэла. На пони навьючили большую часть поклажи хоббитов, и теперь они почти налегке довольно быстро зашагали по Тракту. Но вскоре они стали отставать, не поспевая за легконогим эльфом. Ночь была темной, без звезд, без луны. До самого рассвета Глорфиндэл не позволял им останавливаться. Пиппин, Мерри и Сэм уже почти засыпали на ходу, даже у Скорохода от усталости поникли плечи. Фродо, сидя на лошади, беспокойно дремал.
Они свернули в заросли вереска в нескольких шагах от дороги, бросились на землю и тут же уснули. Когда Глорфиндэл, стоявший на страже, разбудил их, им показалось, что они еще даже не сомкнули глаз. Солнце поднялось уже высоко, и ночные облака и туман рассеялись.
— Выпейте это! — сказал Глорфиндэл, наливая каждому немного напитка из своей серебряной фляжки.
Напиток был чист, как ключевая вода, и такой же на вкус. От него не ощущались ни холод, ни тепло, но, как только они выпили, сила и бодрость вернулись в их тела. Позавтракали друзья черствым хлебом и сушеными фруктами — это все, что у них осталось. Но после напитка эта еда утолила голод лучше, чем плотный завтрак в Уделе.
Отдохнув всего около пяти часов, они вновь вышли на дорогу. Глорфиндэл по-прежнему торопил их и за весь день позволил сделать лишь две короткие передышки. К ночи они прошли почти двадцать миль и оказались у поворота Тракта — там, где он сворачивает направо и спускается в долину, направляясь прямо к Бруинену. Погони не было слышно, но Глорфиндэл не раз останавливался и прислушивался, пока еле тащившиеся хоббиты догоняли его, и лицо его становилось все более обеспокоенным.
Один или два раза он заговаривал со Скороходом по-эльфийски.
Но как бы ни беспокоились проводники, было ясно, что хоббиты ночью продолжать путь не смогут. Они шатались от усталости и не могли ни о чем думать, кроме как о своих несчастных ногах. Рана Фродо болела вдвое сильнее, и даже днем перед его глазами все застилала серая призрачная пелена. Он почти рад был наступлению ночи, когда мир казался ему не таким бесцветным и пустым.
Выступив на следующее утро в путь, хоббиты еще чувствовали сильную усталость. Однако до Брода оставалось еще много миль, и они ковыляли вперед, стараясь изо всех сил.
— У Реки — самая большая опасность, — сказал Глорфиндэл, — сердце мне говорит, что одни преследователи догоняют нас, а у Брода ждут другие.
Тракт продолжал спускаться, по обеим его сторонам росла густая трава, и хоббиты шли по ней, чтобы дать отдых уставшим ногам. В полдень Тракт внезапно ушел в тень под кронами высоких сосен, затем нырнул в глубокое узкое ущелье с влажными стенами из красного камня, поросшими мхом. Каждый шаг здесь отдавался эхом, и казалось, что вслед за путниками движется целая толпа. Наконец, будто сквозь ворота из света, Тракт вырвался из ущелья на открытое пространство. Там, за крутым спуском и плоской равниной длиной около мили, виднелся Брод к Ривенделлу. За рекой, на противоположном буром берегу, пересеченном вьющейся тропой, темнели высокие горы, вздымавшиеся отрог за отрогом, пик за пиком в тускнеющее небо.
Беглецам все еще казалось, что их преследует эхо чьих-то шагов в ущелье. Неожиданно они услышали шум — будто резкий ветер пронесся в ветвях сосен. Глорфиндэл оглянулся, прислушиваясь, и ринулся вперед с громким криком:
— Бегите! Бегите! Враг за нами!
Белая лошадь устремилась вперед. Хоббиты бросились бежать по склону. Глорфиндэл и Скороход прикрывали их сзади. Они были уже на полпути к Броду, когда услышали за спиной топот копыт. Из-за деревьев, мимо которых они только что пробежали, выехал Черный всадник. Он натянул поводья и остановился, покачиваясь в седле. За ним появился второй, потом третий, потом еще двое.
— Скачи вперед! Скачи! — кричал Глорфиндэл Фродо.
Фродо повиновался не сразу, странное нежелание следовать этому охватило его. Пустив лошадь шагом, он оглянулся и посмотрел назад. Всадники, сидевшие на своих больших лошадях, показались ему зловещими статуями, темными, отчетливо видными, в то время как все вокруг — лес, равнина, холмы — тонуло в темном тумане. Внезапно, где-то внутри, сердцем, Фродо понял, что они молча приказывают ему стоять. И тут же в нем проснулись страх и ненависть. Он выронил поводья и схватился за рукоять меча.
— Скачи! Скачи! — кричал Глорфиндэл и затем внятно и громко приказал лошади по-эльфийски: — Норо лим, норо лим, Асфалот!
Белая лошадь мгновенно стрелой понеслась к Броду. В тот же миг с холма ринулись вслед за ней черные лошади. Всадники издали жуткий крик — тот самый, что прозвучал когда-то в Восточном пределе, наполнив его леса леденящим ужасом. Раздался ответный крик, и, к отчаянию Фродо и его друзей, слева, из-за деревьев и скал, выехали еще Четверо Всадников. Двое из них бросились к Фродо, а еще Двое — к Броду, чтобы отрезать путь к бегству. Фродо казалось, что они мчатся как ураган, быстро увеличиваются и становятся все темней.
На мгновение он оглянулся через плечо, но друзей нигде не было видно. Всадники отставали, даже их огромные лошади не могли сравниться в скорости с белым конем эльфа. Фродо вновь посмотрел вперед, и надежда оставила его. Он не успеет к Броду: путь ему сейчас отрежут Всадники, ожидавшие в засаде. Теперь он видел их ясно. Они сбросили свои черные плащи и капюшоны, и под ними оказались белые и серые одежды. В их бледных руках сверкали обнаженные мечи, на головах были шлемы. В глазах их блестел холодный свет, и они звали его глухими голосами.