— Призраков Кольца невозможно уничтожить, — ответил Гэндальф. — В них сила их хозяина, с ним они стоят и с ним погибают. Мы надеемся, что они лишились лошадей и утратили обличья, поэтому стали менее опасными. Но это нужно установить точно. А пока что тебе нужно постараться забыть о своих тревогах, Фродо. Не знаю, смогу ли я помочь тебе, но попробую шепнуть кое-что на ухо. Тут кто-то говорил, что в отряде хоть у одного должна быть голова на плечах. Он был прав. Думаю, что я отправлюсь с вами.
Фродо был вне себя от радости, и Гэндальф даже слез с подоконника, на котором сидел, снял шляпу и поклонился.
— Я лишь сказал: «Думаю, что отправлюсь». Пока что особо не рассчитывай. В этом деле решающее слово принадлежит Элронду и вашему другу Скороходу. Кстати, я должен увидеть Элронда, хорошо, что вспомнил. Мне нужно идти.
— Как вы думаете, долго ли я еще пробуду здесь? — спросил Фродо у Бильбо, когда Гэндальф ушел.
— О, не знаю. Я не могу считать дни в Ривенделле, — сказал Бильбо. — Но думаю, достаточно долго. Мы еще успеем хорошо побеседовать. Не хочешь ли помочь мне дописать книгу и начать следующую? Ты уже думал, как ее закончить?
— Да, я придумал несколько окончаний, но все они какие-то мрачные и неприятные, — ответил Фродо.
— О нет! — возразил Бильбо. — Книги должны иметь хороший конец. Как тебе понравится это: они все поселились вместе и жили долго и счастливо?
— Неплохо, если бы так это и произошло, — ответил Фродо.
— Ах! — увлеченно сказал Сэм. — А где же они стали жить? Вот о чем я часто думаю!
Хоббиты продолжали вспоминать о своем недавнем путешествии и об опасностях, что ждут их впереди, но Ривенделл был особым местом, где страхи и беспокойства недолго терзают душу. О будущем, плохом или хорошем, они не забывали, но оно как бы потеряло власть над настоящим. В них укреплялись силы и надежда, они были довольны каждым днем, наслаждались каждым обедом, каждым разговором и каждой песней.
Так пролетали дни, и каждое утро было ярким и прекрасным, а каждый вечер — прохладным и ясным. Но осень быстро приближалась к концу, золотой свет медленно сменялся бледным серебром, последние листья опадали с обнаженных ветвей. С Мглистых гор подул холодный ветер. Луна прибывала, пока не повисла диском в ночном небе, затмевая звезды. Но низко на юге краснела одна звезда. С каждой ночью, по мере того как луна вновь начала убывать, свет красной звезды разгорался все ярче. Фродо видел ее из своего окна: она блестела, как немигающий глаз, над верхушками деревьев на краю долины.
Хоббиты уже два месяца пробыли в доме Элронда. Прошел ноябрь и увел с собой последние дни осени, и уже проходил декабрь, когда начали возвращаться разведчики. Некоторые побывали на Севере, за истоками Серянки в болотах Эттена; другие — на Западе, где с помощью Арагорна и Следопытов обыскали землю за Грейфлудом и Тарбадом, где старый Северный тракт пересекает Реку у разрушенного города. Многие отправились на Восток и Юг; некоторые из них перешли Горы и проникли в Чернолесье, в то время как другие прошли через перевал к истоку Ирисовой реки, пришли в Дикие земли и через Ирисовые поля добрались до старой обители Радагаста в Росгобеле. Радагаста там не оказалось, и они возвратились через высокий перевал, который называется Лестницей Димрилла. Сыновья Элронда Элладан и Элрохир вернулись последними. Они проделали огромный путь, пройдя вниз по течению Сильверлоуд в дикую и неизведанную землю, но о своем путешествии не рассказали никому, кроме Элронда.
Разведчики нигде не обнаружили ни Всадников, ни других слуг Саурона. Даже орлы Мглистых гор не сообщили никаких новостей. Ничего не было слышно о Голлуме, но дикие волки по-прежнему собирались стаями и охотились по берегам Великой реки. Недалеко от Брода были найдены три утонувшие черные лошади, а ниже по течению, на скалах порогов, нашли трупы еще пяти лошадей, а также длинный черный плащ, весь изорванный. Но ни следа самих Черных всадников нигде видно не было, и присутствия их не ощущалось. Казалось, они исчезли с Севера.
— По крайней мере Восьмерых из Девяти на время можно сбросить со счета, — сказал Гэндальф. — Было бы опрометчиво слишком успокаиваться, но, думаю, можно надеяться, что Призраки Кольца растеряли друг друга и вынуждены были вернуться к своему хозяину в Мордор, утратив свое обличье. И если все так, то пройдет какое-то время, прежде чем они снова смогут начать охоту. Конечно, у Врага есть и другие слуги, но и им нужно будет вначале добраться до Ривенделла, чтобы здесь взять наш след. И если мы будем осторожны, им придется нелегко. Но больше откладывать отъезд нельзя.
Элронд пригласил к себе хоббитов. Он серьезно посмотрел на Фродо.
— Время настало, — сказал он. — Если увозить Кольцо, то больше нельзя ждать. Но тем, кто пойдет с ним, не придется рассчитывать на помощь войска и оружия. Они должны проникнуть глубоко во владения Врага без всякой помощи. Ты все еще хочешь, Фродо, служить Хранителем Кольца?
— Да, — ответил Фродо. — Я пойду с Сэмом.
— Я не могу помочь тебе, даже советом, — сказал Элронд. — Я не могу предвидеть твой путь и не знаю, как тебе справиться с этой задачей. Тень подползла уже к подножию Гор и приближается к границам Грейфлуда. А в Тени все скрыто для меня. Вам встретится множество врагов, иногда явных, иногда тайных; встретятся и друзья на пути — там, где меньше всего их ждете. Я повсюду разошлю вестников, ко всем, кого я знаю в широком мире, но так опасны стали теперь дороги, что некоторые сообщения могут не дойти, а иные дойдут не быстрее вас.
И я выберу вам товарищей в дорогу, если они захотят, а судьба позволит. Их должно быть немного, так как вся ваша надежда — это быстрота и скрытность. Даже если бы в моем распоряжении было целое войско эльфов, вооруженное доспехами времен Старшей эпохи, это мало помогло бы, лишь разбудило бы силу Мордора. Братство Кольца будет состоять из Девятерых: Девять пеших выступят против Девяти всадников — самого Зла. С тобой и твоим верным слугой пойдет Гэндальф, это будет его великое задание и, может быть, завершение всех трудов.
Что касается остальных, то они будут представлять Свободные народы мира: эльфов, гномов и людей. Леголас пойдет от эльфов, Гимли, сын Глоина, — от гномов. Они согласны идти до горных проходов, а может, и дальше. От людей с вами пойдет Арагорн, сын Араторна, ибо Кольцо Исилдура тесно связано с ним.
— Скороход! — воскликнул Фродо.
— Да, — улыбнулся в ответ Арагорн. — Я просил разрешения быть твоим товарищем, Фродо.
— Я сам хотел просить тебя идти с нами, — сказал Фродо, — но я думал, ты пойдешь в Минас-Тирит с Боромиром.
— Пойду, — ответил Арагорн. — Меч, Который Сломан будет откован вновь, прежде чем я начну войну. Но твоя дорога и наша дорога совпадают на много миль. Поэтому и Боромир будет в нашем Братстве… Он храбрый человек.
— Значит, остается найти еще двоих, — сказал Элронд. — Я подумаю. Я могу послать кого-нибудь из моих домочадцев.
— Но тогда не останется места для нас! — в отчаянии воскликнул Пиппин. — Мы не хотим оставаться. Мы пойдем с Фродо.
— Вы даже не понимаете и не можете представить себе, что вас ждет впереди, — возразил Элронд.
— И Фродо не представляет себе этого, — заметил Гэндальф, неожиданно поддерживая Пиппина. — И никто из нас не знает, что его ждет. Правда, если бы эти хоббиты поняли всю опасность, они не решились бы идти. Но они очень хотят пойти, и, если им не позволить, они будут чувствовать себя очень несчастными. Я думаю, Элронд, что в этом случае следует больше доверять их дружбе, чем какой-то особой мудрости. Ведь даже если вы выберете для нас в попутчики повелителя эльфов, такого, как Глорфиндэл, он все равно не возьмет штурмом башню Тьмы и не поможет Фродо с помощью Силы пробиться к Огню.
— Твои слова справедливы, — согласился с магом Элронд, — но я в сомнении. Я предчувствую, что Удел в опасности. И я хотел послать этих двоих, чтобы они предупредили об этом его жителей. В любом случае я считаю, что младший из этих двоих, Перегрин Тукк, должен остаться. Мое сердце против его ухода.
— Тогда, господин Элронд, вы должны посадить меня в темницу или послать меня домой связанным в мешке, — сказал Пиппин. — Иначе я все равно пойду с отрядом.
— Что ж… Пусть будет так, — вздохнул Элронд. — Теперь у нас есть все Девятеро. Через семь дней отряд должен выступить.
Меч Эарендила вновь был откован эльфийскими кузнецами, а его лезвие украшали семь звезд между полумесяцем и лучистым солнцем; вокруг них было изображено множество рун, ибо Арагорн, сын Араторна, отправлялся на войну к границам Мордора. Ярко засверкал этот меч, когда его отковали, красные отблески солнца отражались на его клинке, а луна сияла холодом; острие его было твердо и отточено. И Арагорн дал ему новое имя, назвав Андурил — Пламя Запада.
Арагорн и Гэндальф теперь часто прогуливались вместе или сидели, обсуждая дорогу и опасности, которые им могут встретиться. Они изучали карты и книги преданий, хранившиеся в доме Элронда. Иногда с ними был и Фродо, но он полагался на их руководство и старался проводить как можно больше времени с Бильбо.
В эти последние дни хоббиты по вечерам часто сидели в зале Огня, и здесь среди множества других сказаний они услышали наконец балладу о Берене и Лутиэн и о завоевании Великого сильмарила. Но в те дни, когда с ними не было Мерри и Пиппина, Фродо и Сэм закрывались с Бильбо в его маленькой комнатке. Здесь Бильбо читал главы своей книги или отрывки своих стихов, делал записи о приключениях Фродо.
Утром последнего дня Фродо был один с Бильбо, и старый хоббит вытащил из-под своей кровати деревянный сундучок. Он поднял его крышку и заглянул внутрь.
— Здесь твой меч, — промолвил он. — Но он сломан, как ты знаешь. Я взял его, чтобы обломки не потерялись, но забыл попросить кузнецов перековать их. Теперь уже поздно. В общем, я подумал, что тебе нужен другой меч.
Бильбо достал из сундука маленький меч в старых потертых кожаных ножнах. Он вытащил меч из ножен, и его отполированный и остро отточенный клинок внезапно блеснул холодно и ярко.