Гэндальф шел впереди, рядом с ним — Арагорн, которому эти места были знакомы даже в темноте. Остальные двигались сзади цепочкой, и Леголас, у которого было самое острое зрение, замыкал ее. Первые дни их путешествия были тяжелыми и утомительными, и Фродо запомнился лишь беспрестанно дувший ледяной ветер. Много бессолнечных дней он дул с гор, и никакая одежда не защищала от его холодных пронизывающих порывов. Хотя путники были хорошо одеты, им редко удавалось согреться — ни на ходу, ни на привале. Они забывались беспокойным сном и спали почти весь день, отыскав лощину или спрятавшись в зарослях колючего кустарника, которым поросла местность. После полудня очередной дежурный поднимал их, и они обедали. Еда была, как правило, холодная, и обед проходил невесело: они редко отваживались разжигать костер. Вечером они вновь пускались в путь, всегда стараясь держаться южного направления.
Вначале хоббитам казалось, что продвигаются они вперед медленно, как улитки, и никогда не дойдут до Гор, хотя и бредут каждый день до изнеможения. Каждый день перед ними открывалась одна и та же картина, но постепенно Горы становились ближе. К югу от Ривенделла они поднялись высоко и повернули на запад. У подножия главного хребта вздымались мрачные холмы, изрезанные глубокими долинами с бурлящими потоками. Тропы здесь встречались редко, а те, что попадались, были извилистыми и нередко приводили лишь к крутому обрыву или к коварной трясине.
Уже две недели находились они в пути, когда погода вдруг переменилась. Ветер внезапно стих, а потом подул с севера. Облака растаяли, выглянуло бледное ясное солнце. После долгого утомительного ночного перехода наступил холодный чистый рассвет. Путешественники достигли невысокого гребня, увенчанного древними падубами, чьи серо-зеленые стволы, казалось, были высечены из того же камня, что и скалы. Их темная листва блестела, а красные ягоды сверкали в свете восходящего солнца.
Дальше к югу Фродо различил тусклые очертания Гор, которые, казалось, преграждали тропу, намеченную ими. Слева от этого высокого хребта поднимались три пика. Самый высокий и более близкий возвышался будто клык, усыпанный снегом; его голая северная вершина еще находилась в тени, но на ее склонах солнечный свет отражался красными отблесками.
Гэндальф стоял рядом с Фродо и вглядывался в даль из-под руки.
— Неплохо, — сказал он. — Мы достигли границ страны, которую люди называют Холлин. Когда-то здесь жило множество эльфов, и в те счастливые дни этот край назывался Эрегион. По прямой мы прошли сорок пять лиг, хотя наши ноги проделали гораздо больший путь. Погода теперь будет мягче, и идти станет легче, но, возможно, опаснее.
— Опаснее или нет, но настоящий восход солнца — это потрясающе! — воскликнул Фродо и отбросил капюшон, подставляя лицо свету утра.
— Но почему Горы перед нами? — спросил Пиппин. — Должно быть, ночью мы повернули на Восток.
— Нет, — возразил Гэндальф. — Просто при ясном утреннем свете видно далеко. За этими холмами хребет изгибается к юго-западу. В доме Элронда много карт, но ты, очевидно, даже не заглянул в них?
— Нет, как-то заглядывал, — смутился Пиппин, — но ничего не запомнил. У Фродо голова лучше в этом соображает.
— Мне не нужна карта, — сказал Гимли, который подошел к ним с Леголасом и теперь смотрел вперед со странным блеском в глубоко запавших глазах. — Это — земля, где в древности трудились наши отцы, и мы запечатлели эти Горы во многих изделиях из металла и камня, во многих песнях и сказаниях. Они по-прежнему нам снятся: Бараз, Зирак, Шатур… Только однажды видел я эти Горы издали, но я хорошо их знаю и знаю их имена: ведь под ними лежит Казад-Дум, обитель гномов, которую теперь называют Черной Ямой — Морией на языке эльфов. Вон там стоит Баразинбар, Красный Рог, он же Свирепый Карадрас, а за ним — Серебряный Зуб и Облачная Голова: Келебдил Белый и Фануидол Серый, которые мы называем Зиракзигил и Бундушатур. Дальше Мглистые горы разделяются, и между их отрогами и лежит сумрачная долина, которая навсегда останется в нашей памяти: Азанулбизар, долина Димрилл; эльфы называют ее Нандухирион.
— К долине Димрилл мы и направляемся, — сказал Гэндальф. — Если мы преодолеем перевал, который называется воротами Красного Рога, что на дальнем склоне Карадраса, то по Лестнице Димрилла спустимся в глубокую долину Гномов. Там лежит Зеркальное озеро, и там бьют ледяные ключи реки Сильверлоуд.
— Темна вода Келед-Зарама, — проговорил Гимли, — холодны ключи Кибал-Нале. Сердце мое трепещет при мысли, что я скоро увижу их вновь!
— Пусть принесет тебе радость их вид, мой добрый гном! — сказал Гэндальф. — Но мы не сможем оставаться в этой долине. Нам нужно идти вниз по течению Сильверлоуд в тайные леса и дальше, к Великой реке, а потом… — Он умолк.
— И что же потом? — спросил Мерри.
— А потом — к концу путешествия, — ответил ему Гэндальф. — Мы не можем слишком далеко заглядывать в будущее. Нужно радоваться, что первая часть пути прошла благополучно. Думаю, мы отдохнем здесь, и не только днем, но и ночью. Прекрасен воздух Холлина. Много зла должно обрушиться на страну, прежде чем она совсем забудет эльфов, если они когда-то жили в ней.
— Это верно, — сказал Леголас. — Но эльфы в этой местности были чужды нам, лесному народу. Деревья и травы не помнят их. Я слышу лишь, как камни оплакивают их: «Из глубины они добыли нас, искусно огранили нас, высоко они нас воздвигли. Но они ушли». Они ушли. Уже давно увидели они Серую гавань.
Этим утром они разожгли костер в лощине, поросшей зарослями падуба, и их ужин-завтрак был веселее, чем все предыдущие. После еды они не спешили отправиться спать, потому что у них была впереди еще целая ночь. Они не собирались в путь до вечера следующего дня. Только один Арагорн был молчалив и чем-то озабочен. Спустя некоторое время он оставил остальных, взобрался на гребень и стоял там в тени дерева, вглядываясь то на Юг, то на Запад, будто прислушиваясь. Потом он подошел к краю обрыва и посмотрел на своих весело беседовавших товарищей.
— В чем дело, Скороход? — окликнул его Мерри. — Что ты ищешь? Соскучился по восточному ветру?
— Нет, — ответил Арагорн. — Но кое по чему соскучился. Я много раз бывал в стране Холлин, и в разное время года. Здесь давно никто не живет, но зато здесь было множество всякой живности, особенно птиц. Теперь все безмолвно. Я ощущаю это. На мили вокруг не раздается ни звука, и лишь ваши голоса отзываются гулко. Не понимаю, в чем дело.
Гэндальф с внезапным интересом поднял голову.
— А как ты сам думаешь, в чем? — спросил он. — Может, просто все поразились при виде четырех хоббитов, не говоря уж об остальных? Ведь здесь так редко бывают люди.
— Надеюсь, что так, — ответил Арагорн. — Но у меня такое чувство, будто все затаилось и чего-то ожидает со страхом. Такого здесь раньше не бывало.
— Значит, нам нужно быть осторожней, — сказал Гэндальф. — Если берешь с собой Следопыта, то прислушивайся к нему, особенно если этот Следопыт — Арагорн. Будем стараться не шуметь и говорить потише. И выставим охрану.
Первым очередь сторожить выпала Сэму, но Арагорн присоединился к нему. Остальные уснули. Все погрузилось в удивительную тишину, даже Сэм почувствовал это. Отчетливо слышалось дыхание спящих. Когда пони взмахивал хвостом или переступал с ноги на ногу, звук был отчетливым и громким. Сэм шевельнулся и услышал хруст собственных суставов. Вокруг стояла мертвая тишина, широко раскинулось ясное синее небо, на востоке поднималось солнце. Вдруг далеко на юге появилась черная точка, она росла и двигалась к северу, словно облако дыма по ветру.
— Что это, Скороход? На облако вроде не похоже, — шепотом спросил Сэм.
Тот не ответил, внимательно глядя в небо. А вскоре Сэм и сам разглядел то, что приближалось. Стаи птиц летели с большой скоростью, кружа в воздухе над землей, будто отыскивали что-то. Они быстро приближались.
— Ложись и не двигайся! — шепнул Арагорн, потащив Сэма в тень кроны падуба.
Большой отряд птиц, неожиданно отделившись от всего войска, низко летел над землей прямо к хребту, где укрылись путешественники. Сэм подумал, что птицы похожи на очень больших ворон. Они пролетели над головой такой густой стаей, что по земле за ними бежала сплошная тень, а голоса сливались в хриплый каркающий хор.
Арагорн поднялся лишь тогда, когда туча птиц разделилась на две стаи и исчезла на Севере и на Западе, а небо вновь стало чистым. Он разбудил Гэндальфа.
— Войско черных ворон летает между Горами и Грейфлудом, — сказал он, — они пролетели над Холлином. Это не здешние птицы, это кребайны из Фангорна и Дунланда. Не знаю, что им нужно: быть может, на Юге что-то произошло и они покидают его, но мне кажется, что они шпионят. К тому же высоко в небе я заметил множество ястребов. Думаю, нам нужно уходить сегодня вечером. Холлин теперь опасен для нас, он охраняется.
— В таком случае следят и за воротами Красного Рога, — заметил Гэндальф. — Я не представляю, как мы проберемся незамеченными. Ладно, мы еще подумаем об этом. А пока, боюсь, ты прав: нужно побыстрее уходить.
— К счастью, наш костер почти не дымил. Он уже едва тлел, когда появились кребайны, — сказал Арагорн. — Его нужно погасить и больше не разжигать.
— Ну разве не ерунда? Что за чума на нас! — заявил Пиппин.
Как только он проснулся после полудня, ему сообщили новости: больше никакого огня и ночью немедленно уходить.
— И все из-за стаи ворон! А я-то надеялся как следует поесть сегодня вечером чего-нибудь горяченького, — возмущался он.
— Не отчаивайся, — успокоил Гэндальф. — Впереди еще будет много нежданных пиров. Что же до меня, то мне довольно моей трубки да чтобы ноги были в тепле. Впрочем, в одном можно не сомневаться: чем ближе к Югу, тем будет теплее.
— Как бы не стало слишком тепло, — пробормотал Сэм, обращаясь к Фродо. — Я начинаю думать, что пора бы уж нам прийти к этой самой Волшебной горе, пора, так сказать, увидеть конец Дороги. Я уж думал было, что это она, когда увидел этот Красный Рог или как там его назвал Гимли. Ну и названия у этих гномов! Язык сломаешь!