— Но мы не можем оставить бедного старого Билла в этом проклятом месте, господин Гэндальф! — ужаснулся Сэм. — Я не позволю, и все тут! После всего, что мы перенесли вместе!
— Мне жаль, Сэм, — сказал маг. — Но когда Дверь откроется, не думаю, чтобы ты смог втащить Билла внутрь, в длинные темные коридоры Мории. Ты должен выбирать между Биллом и своим хозяином.
— Он пойдет за господином Фродо в драконье логово, если я поведу его, — возразил Сэм. — Оставить его здесь со всеми этими волками — это все равно что убить!
— Надеюсь, этого не будет, — сказал Гэндальф. Он положил ладонь на голову пони и тихо проговорил: — Ступай с моим охранным словом, оно укажет тебе путь. Ты мудрое животное и многое узнал в Ривенделле. Отыскивай дорогу в местах, где есть трава, и придешь к дому Элронда или куда захочешь. Вот, Сэм! У него будет столько же шансов спастись от волков и вернуться домой, как и у нас.
Сэм печально стоял рядом с пони и молчал. Билл, как будто поняв, о чем идет речь, потерся мордой о Сэма и ткнулся носом ему в ухо. Сэм разразился слезами и принялся распутывать веревки, развязывая груз и швыряя его на землю. Остальные разбирали вещи, складывая в кучу ненужное, и распределяли между собой остальное.
Когда все было закончено, все обернулись к Гэндальфу. Похоже, что он ничего не делал. Он просто стоял между двумя деревьями, глядя на темную стену утеса, будто пытался взглядом просверлить дыру. Гимли бродил у стены, время от времени постукивая по ней своим топором. Леголас приник к стене, как бы прислушиваясь.
— Ну, мы готовы, — сказал Мерри, — где же Дверь? Я ничего не вижу.
— Двери гномов устроены так, что, когда они закрыты, их нельзя увидеть, — ответил Гимли. — Они невидимы, и даже собственные хозяева не смогут найти или открыть их, если забыт их секрет.
— Но секрет этой Двери не был известен только гномам. — Гэндальф, внезапно оживившись, повернулся к ним. — Если только здесь полностью все не изменилось, глаза, которые знают, что ищут, должны отыскать знак.
Он подошел к скале. Между тенями двух деревьев стена была гладкой, Гэндальф прикоснулся к этому месту ладонями, провел ими по стене и шепотом произнес какие-то слова. Потом отступил назад.
— Смотрите! — сказал он. — Видите что-нибудь?
Луна освещала теперь поверхность скалы, но вначале ничего не было видно. Затем на каменной стене, где ее коснулись руки мага, проступили тонкие линии, будто серебряные прожилки. Вначале они напоминали бледное подобие паутины, едва мерцавшей в лунном свете, но постепенно становились все отчетливей и яснее, складываясь в рисунок.
На самом верху, куда только могли дотянуться руки Гэндальфа, обозначилась арка с переплетающимися буквами эльфийского письма. Ниже, хотя линии местами были полустерты и прерывисты, можно было разглядеть молот и наковальню, увенчанные короной в окружении семи звезд. Чуть ниже наковальни вырисовывались два дерева, ветви которых украшали полумесяцы. В центре Двери, отчетливей, чем все остальное, виднелась звезда со множеством лучей.
— Это эмблемы Дурина! — воскликнул Гимли.
— А это дерево Высших эльфов, — произнес Леголас.
— И звезда дома Феанора, — добавил Гэндальф. — Они сделаны из итильдина, который отражает только звездный и лунный свет и спит до тех пор, пока его не коснется знающий давно забытые в Средиземье слова. Давно я слышал их в последний раз и должен глубоко порыться в памяти, чтобы вспомнить.
— Что же здесь написано? — спросил Фродо, пытавшийся прочесть надпись на арке. — Я думал, что знаю письмо эльфов, но это я не могу прочесть.
— Это слова эльфийского языка, на котором говорили в Западном Средиземье в Старшую эпоху, — ответил Гэндальф. — Но для нас они не сообщают ничего особо важного. Здесь говорится всего лишь: «Двери Дурина, владыки Мории. Скажи, друг, и войди». А ниже — более мелкими буквами: «Я, Нарви, сделал двери. Кэлебримбор из Холлина начертал эти знаки».
— А что значит «скажи, друг, и войди»? — спросил Мерри.
— Ну, это ясно, — ответил Гимли. — Если ты друг, то скажи нужное слово, двери откроются, и ты войдешь.
— Да, — подтвердил Гэндальф. — Эти двери, вероятно, открываются словом. Некоторые ворота гномов открываются лишь в особое время или лишь избранным, у других есть замки, и тогда нужен еще и ключ, помимо необходимого времени и слова. У этих дверей нет ключа. В дни Дурина они не были тайными. Обычно они стояли открытыми и возле них сидели стражники. Но если они были закрыты, то всякий, знающий слово, произносил его и входил. Так, во всяком случае, говорится в летописях. Верно, Гимли?
— Верно, — отозвался гном. — Но само слово теперь забыто. Нарви и все его родичи давно исчезли с лица земли.
— Но разве вы не знаете слово, Гэндальф? — удивленно спросил Боромир.
— Нет! — ответил маг.
Остальные разочарованно переглянулись, и только Арагорн, хорошо знавший Гэндальфа, стоял неподвижно и молчал.
— Тогда зачем было вести нас в это проклятое место? — воскликнул Боромир и содрогнулся, глянув через плечо на темную воду. — Вы говорили, что однажды прошли через Морию. Как же это произошло, если вы не знаете нужного слова?
— Вот ответ на твой первый вопрос, Боромир, — сказал маг. — Да, я не знаю слова. Пока не знаю. Но мы еще посмотрим. И, — добавил он, сверкнув глазами из-под нависших бровей, — тогда ты сможешь спрашивать, каков смысл моих действий, которые кажутся бесцельными. Что касается второго вопроса — ты сомневаешься в моем рассказе? Может, у тебя плохо с памятью? Я не вошел в Морию этим путем. Я пришел с Востока.
Если хочешь знать, эти двери открываются наружу. Изнутри их можно открыть, просто толкнув рукой. Но снаружи ничто не откроет их, кроме заклинания или приказа. Их нельзя открыть силой.
— Что же вы тогда собираетесь делать? — спросил Пиппин, не испугавшись встопорщенных бровей мага.
— Стучать в дверь твоей головой, Перегрин Тукк, — ответил Гэндальф. — Но им это нипочем, а мне нужно отдохнуть от глупых вопросов. Я поищу нужное слово. Некогда я знал все заклинания на языках эльфов, людей и орков. До сих пор без труда могу припомнить их сотни две. Но, думаю, потребуется лишь несколько попыток. Тайный язык гномов, которому они никого не учат, здесь не понадобится, и Гимли я ни о чем не собираюсь просить: слово это эльфийское, как и сама надпись, это несомненно.
Он вновь подошел к скале, слегка коснулся своим посохом серебряной звезды в середине, под изображением наковальни, и повелительно произнес:
Аннон эдхеллен, эдро хи аммен!
Феннас ноготрим, ласто бет ламмен!
Серебряные линии потускнели, но серый камень не дрогнул.
Много раз повторял он эти слова в различном порядке, варьируя их. Потом испытал другие заклинания, одно за другим, произнося их иногда быстро и громко, иногда тихо и медленно. А затем произнес много отдельных эльфийских слов. Но ничего не произошло. Утес нависал в ночи, мерцали бесчисленные звезды, дул холодный ветер, но Дверь оставалась закрытой.
Вновь Гэндальф приблизился к стене и, подняв руки, гневно приказал: «Эдро! Эдро!» — и ударил скалу посохом. «Откройся! Откройся!» — восклицал он и повторял этот приказ на всех языках, какие когда-либо были известны в Средиземье. Потом швырнул посох на землю и молча сел.
В этот момент ветер донес издалека вой волков. Билл вздрогнул в испуге, и Сэм подошел к нему и что-то тихонько зашептал.
— Не позволяйте ему убегать! — сказал Боромир. — Похоже, он нам еще понадобится, если только до нас не доберутся волки. Как я ненавижу этот дурацкий пруд!
Он наклонился, поднял большой камень и швырнул его далеко в темную воду.
Камень исчез с мягким всплеском, в то же мгновение послышался свист и какое-то бульканье. От того места, где упал камень, стали расходиться большие круги, медленно двигаясь к подножию утесов.
— Зачем вы это сделали, Боромир? — встрепенулся Фродо. — Мне тоже не по душе это место, и я боюсь. Я не знаю, чего боюсь: не волков и не тьмы за дверью, но чего-то еще. Я боюсь озера. Не трогайте его!
— Я хочу убраться отсюда, — сказал Мерри.
— Почему Гэндальф тянет? — спросил Пиппин.
Гэндальф не обращал на них внимания. Он сидел опустив голову, либо в отчаянии, либо в глубокой задумчивости. Вновь послышался зловещий волчий вой. Рябь на воде росла и придвигалась ближе, волны уже бились о берег.
Внезапно маг вскочил на ноги, так неожиданно, что все вздрогнули.
— Я понял! — засмеялся он. — Конечно же! Конечно! До чего же просто! Как и все загадки, когда знаешь ответ. — Подняв посох, он встал перед скалой и ясным голосом произнес: — Меллон!
Звезда ярко вспыхнула и погасла. Затем беззвучно обозначились очертания большой Двери, хотя раньше здесь не видно было ни трещинки, ни щели. Дверь медленно разделилась посередине, и ее створки дюйм за дюймом стали раскрываться наружу, пока не распахнулись совсем. В проеме виднелась круто уходящая вверх лестница, но даже у ее нижних ступенек глубокая тьма была чернее ночи. Весь отряд замер в изумлении.
— Я все-таки ошибся, — сказал Гэндальф, — и Гимли тоже. Мерри единственный изо всех оказался прав. Нужное слово было написано на арке. Правильный перевод этой надписи звучит так: «скажи слово „друг“ и войди». Мне нужно было лишь произнести на эльфийском языке слово «друг», и Дверь открылась бы. Совсем просто. Слишком просто для ученого знатока преданий, да еще в наши тревожные дни. Прежде были счастливые времена. А теперь идем!
Он двинулся вперед и поставил ногу на нижнюю ступеньку. Но в этот момент произошло сразу несколько событий. Фродо почувствовал, как что-то схватило его за лодыжку, и он с криком упал. Пони дико заржал от страха и, задрав хвост, понесся вдоль берега в темноту. Сэм побежал было за ним, но, услышав крик Фродо, бросился назад, рыдая и бранясь. Остальные обернулись и увидели, что вода в озере буквально вскипела: с южного его края по нему плыло целое полчище змей.