Среди ночи он проснулся. Остальные хоббиты спали. Эльфов не было. Лунный серп тускло сверкал среди листвы. Ветер стих. Где-то поблизости Фродо услышал хриплый смех и топот ног. Послышался лязг металла. Звуки постепенно замерли вдали; казалось, они уходили в глубь Леса, к Югу.
Внезапно в отверстии флета появилась голова. Фродо в тревоге сел, но тут же увидел, что это эльф в сером капюшоне. Эльф взглянул на хоббитов.
— Что это? — спросил Фродо.
— Ирч! — свистящим шепотом сказал эльф и бросил на флет свернутую веревочную лестницу.
— Орки! — встревожился Фродо. — Что они делают?
Но эльф уже исчез.
Стало тихо. Даже листва затаилась, умолк, казалось, и водопад. Фродо дрожал, кутаясь в одеяла. Какое счастье, что они не ночевали на земле! Но и деревья, подумал он, дают слабую защиту, всего лишь укрытие. У орков нюх острый, как у собак, и они могут взбираться на деревья. Фродо вытащил Жало — клинок светился голубым пламенем, но вскоре оно потускнело и медленно погасло. Все же чувство близкой опасности не оставляло Фродо и даже становилось сильнее. Он встал, подполз к отверстию и заглянул вниз, почти не сомневаясь, что уловил вкрадчивые движения там, далеко у подножия дерева.
Это не эльфы — лесной народ движется совершенно бесшумно. Потом он услышал слабый звук, похожий на фырканье; казалось, что-то скребется о кору дерева. Фродо смотрел вниз, во тьму, затаив дыхание.
Что-то медленно ползло наверх, доносился слабый свистящий звук дыхания, будто сквозь стиснутые зубы. Затем Фродо увидел, как вдоль ствола все ближе поднимаются два бледных глаза. Они замерли и не мигая глядели вверх. Потом внезапно исчезли; фигура, похожая на тень, скользнула вниз и скрылась.
Тут же по ветвям взобрался Халдир.
— Что-то было на дереве; я такого еще не видал, — сказал он. — Но не орк. Как только я коснулся ствола, оно убежало. Похоже, оно очень осторожное и хорошо лазит по деревьям, иначе я решил бы, что это кто-то из вас, хоббитов.
Я не стрелял, не хотелось поднимать шум: мы не можем рисковать. Только что мимо прошел большой отряд орков. Они пересекли Нимродэль — пусть будут прокляты их грязные ноги, осквернившие чистую воду! — и двинулись по старой дороге. Они учуяли след и идут по нему; то место, где вы останавливались, они осматривали. Нас всего трое и с сотней орков нам не сладить, поэтому мы прошли вперед и увлекли их в Лес, изменив голоса.
Орофин теперь торопится к нашим жилищам, чтобы предупредить всех. Никто из орков не вернется из Лориэна. И до наступления следующей ночи на северной границе в засаде будет множество эльфов. А вы, как только рассветет, должны отправиться на Юг.
На Востоке занимался бледный день. Свет пробивался сквозь желтую листву, и хоббитам показалось, что всходит солнце прохладного летнего дня. Сквозь колышущиеся ветви проглядывало бледно-голубое небо. Фродо заглянул через отверстие в южной стороне флета и увидел, что вся долина Сильверлоуд будто залита морем тусклого золота, слегка волнующегося от легкого бриза.
Утро было еще ранним и прохладным, когда отряд выступил в путь. Его вели Халдир и Румил.
— Прощай, милая Нимродэль! — воскликнул Леголас.
Фродо оглянулся: меж древесных стволов мелькнула белая пена водопада.
— Прощай! — сказал и он.
Ему показалось, что никогда больше он не услышит такой прекрасной музыки журчащей воды.
Они вернулись на дорогу и некоторое время шли на Юг по западному берегу Сильверлоуд. И всюду были видны следы орков. Но вскоре Халдир свернул в сторону и остановился на крутом берегу реки под деревьями.
— Один из наших ждет на том берегу, — сказал он, — хотя вы, может быть, его и не видите.
Он издал звук, похожий на негромкий свист птицы, и из гущи молодых деревьев вышел эльф, одетый в серое, с отброшенным капюшоном; волосы его сверкали золотом в утреннем солнце. Халдир умело перебросил через реку моток серой веревки, эльф поймал его и привязал конец к стволу на противоположном берегу.
— Келебрант здесь очень быстр, как видите, — сказал Халдир, — к тому же глубок, и вода холодная. Мы стараемся не входить здесь в реку так далеко к Северу. Но в наши тревожные дни мы не делаем и мостов. Мы переправляемся иначе — вот так! Следуйте за мной!
Он обвязал свой конец веревки вокруг дерева и легко, как по тропинке, перебежал по ней над рекой туда и обратно.
— Я смогу так пройти, — сказал Леголас, — но остальные не владеют этим искусством. Можно ли им переплыть?
— Нет! — ответил Халдир. — У нас есть еще две веревки. Мы укрепим их, одну над другой: одну на уровне плеч, другую — на уровне пояса; придерживаясь за них, чужеземцы смогут легко перейти.
Когда был натянут этот хрупкий мост, путники перебрались на другой берег — одни осторожно и медленно, другие более быстро. У хоббитов лучше всего это удалось Пиппину: он быстро и уверенно перешел, держась лишь одной рукой, но смотрел только на противоположный берег и не опускал глаза вниз. Сэм переполз, цепляясь за веревки и глядя вниз, на клубящуюся в водоворотах воду, будто в горную пропасть.
Оказавшись на берегу, он облегченно вздохнул.
— Век живи — век учись! — как говаривал мой старик. Хотя он имел в виду садоводство, а не спанье на насесте, как курица, и не беганье по веревкам, будто паук. Даже мой дядя Энди не откалывал такие штуки!
Когда наконец все перебрались на восточный берег Сильверлоуд, эльфы отвязали веревки и смотали две из них. Румил, оставшийся на западном берегу, перетащил к себе третью, перебросил через плечо, помахал рукой и пошел обратно к Нимродэли, на свой сторожевой пост.
— Теперь, друзья, — сказал Халдир, — вы вступаете в Найт-Лориэн, или Клин, как его называют, потому что эта земля лежит как наконечник копья между Сильверлоуд и Андуином Великим. Мы не позволяем чужестранцам выведывать тайны Найта. Мало кому разрешалось ступать сюда. И, как мы договорились, я завяжу гному Гимли глаза. Остальные могут идти свободно, пока мы не приблизимся к нашим поселениям в Энгладиле, где слияние рек.
Гимли это совсем не понравилось.
— Соглашение было заключено без моего участия, — возмутился он. — Я не пойду с завязанными глазами, как нищий бродяга или пленник. И я не шпион. Мой народ никогда не имел дела со слугами Врага. И эльфам мы не причиняли вреда. Я не предатель — как и Леголас, как и любой из нас.
— Я не сомневаюсь в этом, — проговорил Халдир. — Но таков наш закон. Я не распоряжаюсь им и не могу не подчиняться. Я и так слишком многое взял на себя, позволив вам перейти через Келебрант.
Гимли заупрямился. Он прочно расставил ноги, положил руки на рукоять своего топора.
— Я пойду вперед свободно, — сказал он, — или вернусь назад в свою страну, где моему слову верят, — пойду, если даже и придется одному погибнуть в пустыне.
— Вы не можете вернуться назад, — строго произнес Халдир. — Раз уж вы прошли так далеко, то должны предстать перед Владыкой и Владычицей. Они решат: задержать вас или позволить вам уйти. Вы не можете снова пересечь реку, к тому же вокруг много сторожевых. Вас убьют прежде, чем вы заметите их.
Гимли вытащил топор из-за пояса. Халдир и его товарищ натянули луки.
— Чума на гномов и на их упрямые головы! — воскликнул Леголас.
— Постойте! — сказал Арагорн. — Я все еще главный в отряде, и вы должны выполнять мои приказы. Почему гнома нужно выделять из нас? Пусть нам всем завяжут глаза, даже Леголасу. Так будет лучше, хотя путешествие затянется и станет скучным.
Гимли внезапно рассмеялся:
— Забавный вид будет у этого отряда дураков! Халдир поведет нас, как слепых, на веревочке. Но я вполне удовлетворюсь, если вместе со мной глаза завяжут только Леголасу.
— Я эльф и родственник здешних эльфов, — вскинулся Леголас, в свою очередь тоже разгневавшись.
— Теперь давайте воскликнем: «Чума на упрямые головы эльфов!» — сказал Арагорн. — Но пусть весь наш отряд разделит общую участь. Завязывайте нам глаза, Халдир.
— Я потребую полной компенсации за каждое падение и за каждый ушибленный палец, если вы плохо будете вести нас, — пробурчал Гимли, когда ему плотно завязали глаза.
— Тебе не придется это делать, — усмехнулся Халдир. — Я поведу вас хорошо, а дорога ровная и прямая.
— Что за безумное время! — воскликнул Леголас. — Мы все союзники против общего Врага, и все же я должен идти с завязанными глазами, когда солнце весело освещает золотые листья!
— Действительно безумное, — усмехнулся Халдир. — Ни в чем так ясно не проявляется сила Властелина Тьмы, как в разобщении тех, кто еще противостоит ему. Но в мире за пределами Лотлориэна теперь осталось так мало веры и правды — кроме, может быть, Ривенделла, — что мы не осмеливаемся доверять кому-либо, чтобы не навлечь Зло на нашу землю. Мы живем теперь словно на острове, окруженном опасностью, и руки наши чаще лежат на тетиве лука, чем на струнах арфы.
Реки долго защищали нас, но больше они не преграда для Тени, что легла на все земли к Северу от нас. Некоторые поговаривают о переселении, но похоже, что и с этим мы опоздали. В Горах к Западу растет Зло, а к Востоку земли пустынны и полны слуг Саурона; ходят слухи, что проход через Рохан больше небезопасен, а устье Великой реки стережет Враг. Даже если мы доберемся к берегам Моря, то и там не найдем убежища. Говорят, что еще существуют гавани Высших эльфов, но они далеко на северо-западе, за землями невысокликов. Может, Владыка и Владычица знают, что это, но я — нет.
— По крайней мере, можешь догадаться, глядя на нас, — заметил Мерри. — За моей землей, Уделом, где живут хоббиты, есть гавани эльфов.
— Счастливый народ хоббиты, что живут близ берегов Моря! — воскликнул Халдир. — Уже давно никто из нас не видел его, но память о нем хранится в наших песнях. Расскажи мне об этих гаванях, пока мы идем.
— Я не могу, — сказал Мерри. — Я никогда их не видел. Я раньше никогда не покидал свой дом. И если бы я знал, как выглядит этот мир, боюсь, у меня не хватило бы смелости покинуть его.