новились зелеными, как листва в густом лесу, или коричневыми, как вспаханное поле ночью, или темно-серебряными, как вода при свете звезд. Каждый плащ скреплялся у шеи брошью в виде листа, зеленого, с серебряными прожилками.
— Это волшебные плащи? — спросил Пиппин, удивленно глядя на них.
— Не знаю, что вы имеете в виду, — ответил предводитель эльфов. — Это отличная одежда, и сделана она из хорошей ткани. Это обычная эльфийская одежда, если вы это имеете в виду. Лист и ветвь, вода и камень в сумерках — у нее цвет этих прекрасных вещей в Лориэне, который мы так любим, и мы вкладываем мысли о том, что любим, в то, что делаем. Это одежда, а не латы, и она не отразит меч или стрелу. Но она будет хорошо служить вам: ее легко носить, она в холод согреет вас, а в жару в ней прохладно. И она спрячет вас от вражеского глаза, когда будете идти среди камней или деревьев. Владычица действительно любит вас! Она сама со своими служанками ткала эту ткань, и никогда раньше не давали мы чужестранцам нашу одежду.
После завтрака отряд попрощался с лужайкой у фонтана. На сердце у всех было тяжело: это прекрасное место стало для них вторым домом, хотя они и не могли сосчитать, сколько дней и ночей провели здесь. Друзья стояли у белой воды, глядя, как она блестит в солнечном свете, когда к ним подошел Халдир. Фродо с радостью приветствовал его.
— Я вернулся с северной границы, — сказал эльф, — и теперь вновь назначен вашим проводником. Долина Димрилл полна облаков дыма, а Горы беспокойны. В глубине же земли слышны раскаты грома. Если кто-то из вас собирался вернуться на Север, домой, то больше не сможет идти этим путем. Но идемте! Теперь ваша дорога лежит на Юг.
Они пошли через Карас-Галадон, зеленые тропы были пусты, но в кронах деревьев раздавались голоса и пение. Путники шли молча. Наконец Халдир привел их на южный склон холма к белому мосту: они перешли его и покинули город эльфов. Затем они свернули с мощеной дороги и направились по тропе, которая вела в глубь рощи маллорнов, на юго-восток, к берегам Великой реки.
К полудню они прошли около десяти миль и перед ними оказалась высокая зеленая стена. За ней деревья кончились, и путники увидели перед собой длинную лужайку со сверкающей травой, усеянной золотыми эланорами. Лужайка узким языком тянулась между яркими полосами: справа, к западу, сверкала Сильверлоуд, слева, к востоку, катила свои широкие воды Великая река, темная и глубокая. На дальнем берегу к югу, насколько хватало глаз, тянулись леса, но берега были мрачными и обнаженными. Ни один маллорн не поднимал своей золотой кроны за пределами Лориэна.
На берегу Сильверлоуд, недалеко от слияния двух рек, был устроен причал из белого камня и белого дерева. Здесь стояло много лодок и барж. Одни, ярко раскрашенные, сверкали золотом и серебром, но большинство других были белыми или серыми. Для путешественников подготовили три маленькие серые лодки, и эльфы сложили в них вещи. К тому же в каждую лодку положили по три мотка веревки, тонкой, но очень прочной, шелковистой на ощупь и серой, как плащи эльфов.
— Что это? — спросил Сэм, поднимая один моток, лежавший на берегу.
— Веревка, разумеется, — ответил эльф в лодке. — Никогда не путешествуйте без веревки! А эта длинная, прочная и легкая. Она может оказаться очень нужной.
— Можешь не говорить мне этого! — сказал Сэм. — Я в этот раз забыл веревку и до сих пор беспокоился. А из чего она сделана? Я кое-что смыслю в ее изготовлении, это, так сказать, у нас семейное дело.
— Она сделана из хитлейна, — объяснил эльф, — но сейчас нет времени рассказывать, как ее делать. Если бы мы знали, что тебя интересует это ремесло, мы бы научили тебя многому. А теперь — увы! Если ты не вернешься к нам позже, то придется удовлетвориться нашим подарком. Пусть он хорошо послужит тебе!
— Пора! — позвал Халдир. — Все готово. Садитесь в лодки! Но вначале будьте осторожны.
— Прислушайтесь к этому, — сказал другой эльф. — Эти лодки легкие, прочные и устойчивые. Таких ни у кого нет. Они не утонут, даже если их нагрузить до краев. Но ими нужно править умело. Стоило бы вначале попробовать управляться с ними здесь, у причала, прежде чем попадете в течение.
Отряд разместился так: Арагорн, Фродо и Сэм сели в одну лодку, Боромир, Мерри и Пиппин — в другую, в третьей были Леголас и Гимли, которые крепко сдружились. В этой последней лодке сложили большинство груза. У лодок были короткие весла с широкими лопастями в форме листьев. Когда все было готово, Арагорн направился вверх по течению Сильверлоуд. Течение было быстрое, и они передвигались медленно. Сэм сидел в лодке, ухватившись за борта, и с тоской глядел на берег. Солнце, отражаясь в воде, слепило ему глаза. Когда они проплывали мимо зеленой полосы луга, деревья спустились к самой воде. Повсюду осыпались золотые листья и плыли по пенистой воде. Воздух был чист и спокоен, стояла тишина, только высоко в небе пели жаворонки.
Река повернула, и навстречу им вдруг гордо выплыл огромный лебедь. Вода пенилась по обе стороны его изогнутой шеи. Клюв его сверкал, как расплавленное золото, а глаза светились, словно драгоценные камни, большие белые крылья были приподняты. Когда он подплыл ближе, послышалась музыка. И тут все увидели, что это — ладья, искусно построенная эльфами в форме лебедя. Два эльфа, одетые в белое, сидели за черными веслами. В ладье находился Келеборн, рядом с ним стояла Галадриэль, высокая и белая, с венком из золотых цветов на голове. В руках она держала арфу и пела. Печально и мягко звучал ее голос в прохладном чистом воздухе.
Я пела о листьях из золота,
И листья из золота выросли,
Я пела о ветре весеннем,
И ветер в ветвях шелестел.
Когда ни солнца не было, ни луны,
Лишь море холодное пенилось.
И у берегов Илмарина
Росло золотое древо,
Под звездами Вечного вечера
Оно в Элдамаре сияло
У стен Тириона эльфийского.
И долго листва золотая
Росла на ветвях золотых.
Но тут, за морями разлук,
Капают слезы эльфийские.
О Лориэн! Вот наступает зима,
И день наступает безлиственный.
И падают листья в ручей,
И вдаль по реке уплывают.
О Лориэн! Слишком давно
У этих живу берегов!
И вьется златой эланор
В короне уже угасающей.
И если бы знала я песню
О тех кораблях, что придут,
Какой же из них унесет
Меня за широкое Море?
Арагорн остановил лодку, когда ладья-лебедь подплыла ближе. Владычица кончила песню и приветствовала путников.
— Мы пришли проститься с вами, — сказала она, — и передать вам благословение нашей земли.
— Хотя вы были нашими гостями, — добавил Келеборн, — вы еще не вкушали с нами трапезу, и мы приглашаем вас на прощальный пир — здесь, у текущих вод, которые унесут вас далеко от Лориэна.
Лебедь медленно подплыл к причалу, и все остальные повернули свои лодки, следуя за ним. Здесь, на самом конце Эгладила, на зеленой траве, был устроен прощальный пир, но Фродо ел и пил мало, он все глядел на Галадриэль и слушал ее голос. Она больше не казалась грозной, и в ней не чувствовалось скрытой силы. Сейчас она казалась ему такой, какой позже людям казались эльфы: недосягаемой, в ней виделось давно унесенное потоком Времени.
Когда все было съедено и выпито, Келеборн снова заговорил об их путешествии. Подняв руку, он указал на юг, на леса за длинным лугом.
— Спустившись по течению, — сказал он, — вы обнаружите, что деревья редеют, и вскоре окажетесь в голой безлесной равнине… Там Река течет в каменных берегах среди высоких пустошей, поросших вереском, пока наконец не приходит к высокому острову Тиндрок, который мы называем Тол-Брандир. Здесь она охватывает своими рукавами каменистые берега острова и с огромным шумом падает водопадом Раурос вниз, в Ниндальф, или Ветванг, как вы называете его на своем языке. Это обширная низина, где течение становится извилистым и делится на бесчисленные рукава. Здесь в Реку множеством устьев впадает Энтвош из Фангорнского леса с запада. У этого места по правую сторону Великой реки лежит Рохан. На дальнем берегу встают мрачные холмы Эмин-Муила. Ветер дует здесь с востока над Мертвыми болотами и Номанскими землями, за которыми — Кирит-Горгор и Черные врата Мордора.
Боромир и те, кто захочет идти с ним в Минас-Тирит, должны будут оставить Великую реку у Рауроса и пересечь Энтвош выше ее болотистого края. Но нельзя идти далеко вверх по течению, если не хотите заблудиться в Фангорнском лесу. Это чужая земля и о ней мало что известно. Но Боромир и Арагорн, вероятно, не нуждаются в этом предупреждении.
— Действительно, мы слышали в Минас-Тирите о Фангорне, — сказал Боромир. — Но многое казалось мне бабушкиными сказками, которые рассказывают детям. Все, что лежит к северу от Рохана, теперь так далеко от нас, что это дает волю воображению. В древности Фангорн лежал у границ нашего королевства, но уже много поколений гондорцев там не бывало, и никто не может опровергнуть или подтвердить легенды, дошедшие до нас из глубины времен.
Я сам несколько раз бывал в Рохане, но никогда не уходил к северу от него. Когда меня послали вестником, я прошел через щель у отрогов Белых гор и пересек Изен и Грейфлуд. Долгое и утомительное путешествие. Думаю, я прошел четыреста лиг, и это заняло у меня несколько месяцев. Я потерял лошадь в Тарбаде, переправляясь через Грейфлуд. После этого путешествия и пути, который я проделал сейчас вместе с нашим отрядом, не сомневаюсь, что найду дорогу и через Рохан, и через Фангорн, если потребуется.
— Тогда мне не о чем больше говорить, — промолвил Келеборн. — Но не пренебрегай легендами, дошедшими к нам из древних времен, нередко случается, что в бабушкиных сказках хранится то, что когда-то нужно было знать мудрецам.
Теперь Галадриэль поднялась с травы и, взяв у одной из своих девушек-прислужниц чашу, наполнила ее белым медом и подала Келеборну.