Фродо увидел, что по поверхности Кольца снаружи и внутри шли тончайшие штрихи: эти штрихи, казалось, образовывали знаки неведомого письма. Буквы сверкали очень отчетливо, но будто из тайной глубины.
— Я не могу прочесть эти волшебные буквы, — сказал Фродо дрожащим голосом.
— Зато я могу, — сказал Гэндальф. — Это очень древнее письмо эльфов, но язык мордорский. И я не хочу произносить его здесь. Можно перевести его на всеобщий. Это звучит так:
И Единое — всех их собрать,
В цепь зловещую всех их связать
Под владычеством Мордора Черного…
Это строчки из известного места в сказании об эльфах:
Три Кольца — для властителей эльфов
под серебряным светом луны;
Семь Колец — для правителей гномов
из волшебной подземной страны;
Девять — смертным, чьи дни уж давно сочтены;
И Единое — всех их собрать,
В цепь зловещую всех их связать
Под владычеством Мордора Черного
В царстве мрачном, где тени легли.
Гэндальф умолк. Затем медленно произнес:
— Это Главное Кольцо, то самое, которому подвластны все остальные. Оно было утеряно много веков назад, и сила Темного Властелина ослабла. Он жаждет получить его — но получить не должен!
Фродо сидел недвижно. Страх, будто темное облако, поднявшееся на востоке, казалось, потянулся к нему могучей рукой.
— Так это Кольцо… — запинаясь, выговорил он. — Но как же вышло, что оно попало ко мне?
— А! — сказал Гэндальф. — Это очень долгая история. Начало ее уходит в Черные годы, о которых сейчас помнят только знатоки преданий. Если бы я стал рассказывать тебе ее всю, мы просидели бы здесь до зимы. Вчера ночью я говорил тебе о Сауроне Великом, Повелителе Тьмы. Слухи, которые дошли до тебя, справедливы: он действительно вновь восстал, покинул свое убежище в Лихолесье и вернулся в свою древнюю крепость — в башню Тьмы в Мордоре. Это название слышали даже вы, хоббиты. Смутной тенью оно проскальзывает в ваших старинных сказаниях. Отступая, Тень вновь начинает расти, принимая другое обличье.
— Лучше бы это произошло не на моем веку, — промолвил Фродо.
— И не на моем, — кивнул Гэндальф. — Все, кому приходится жить в подобные времена, говорят так. Но не нам решать. Все, что мы можем, — это распорядиться отпущенным временем. А наше время, Фродо, похоже, становится черным. Враг быстро набирает силу. План его еще не созрел, но он зреет. Нам нужно быть весьма осторожными. Врагу все еще не хватает одной вещи, чтобы вновь обрести свою силу и знания, подавить всякое сопротивление, сломить всякую защиту и покорить весь мир Тьмой. Ему не хватает Кольца. Три самых светлых Кольца короли эльфов спрятали от него, и его руки никогда не касались их. Семью Кольцами владели короли гномов, но тремя из них он завладел, а четыре сожрали драконы. Девять Колец он отдал смертным людям, гордым и сильным, и тем самым поймал их в свои сети. Давным-давно покорились они власти Единого и стали Призраками Кольца, тенями Великой Тени, самыми страшными из слуг Саурона. Уже давно, очень давно, эти Девять не появлялись открыто в мире, но кто знает? Когда растет Великая Тень, они тоже могут освободиться. Впрочем, оставим это! О таких вещах не следует говорить даже здесь, ясным утром, в Уделе. Итак, Девять Колец находятся у него, а также те, что остались от Семи. Три Кольца спрятаны от него, но это его не тревожит. Ему нужно только Единое: он сам его выковал когда-то и вложил в него немалую часть своей прежней силы, чтобы оно могло править всеми остальными Кольцами, где бы они ни находились. И тогда он станет сильнее, чем когда-либо. То, что Кольцо у нас, Фродо, это ужасная случайность. Саурон думал, что оно погибло, что эльфы уничтожили его, как и следовало бы. Но теперь он знает, что Кольцо существует, что его можно отыскать. И ищет его, ищет повсюду и будет искать, и все его мысли направлены на это. В Кольце — его величайшая надежда и огромная опасность для нас.
— Но почему, почему же его не уничтожили? — воскликнул Фродо. — И как Враг потерял его, если он был так силен и так дорожил им?
Он сжал Кольцо в руке, будто уже увидел темные пальцы, которые тянутся к нему.
— Кольцо у него отобрали, — сказал Гэндальф. — Когда-то эльфы были гораздо сильнее, да и не все люди отдалились от них. Люди Закатного края пришли им на помощь. Эта глава древней истории, которую следует хорошо помнить: тогда тоже была скорбь и сгущалась тьма, но были и великие деяния, не пропавшие напрасно. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, или ты услышишь этот рассказ от того, кто знает его лучше меня. Но сейчас для тебя главное — узнать, как Кольцо попало к тебе. Гил-Галад, король эльфов, и Эарендил из Закатного края победили Саурона, хотя сами при этом погибли, а сын Эарендила Исилдур отсек Саурону палец с Кольцом и забрал Кольцо себе. Саурон был побежден, дух его отлетел и скрывался много лет, пока тень его вновь не приняла новое обличье в Лихолесье. Но Кольцо было потеряно. Оно упало в Великую реку Андуин и исчезло. Исилдур возвращался на Север восточным берегом Реки, и у Ирисовых полей его подстерегли горные орки и перебили почти все его войско. Исилдур бросился в Реку, но, пока он плыл, Кольцо соскользнуло с его пальца, и тогда орки заметили его и поразили стрелами.
Гэндальф помолчал.
— Итак, в темных водах у Ирисовых полей, — продолжил он, — Кольцо ушло из летописей и легенд. То, что я рассказал тебе, известно немногим, и даже Совет Мудрых не знает о дальнейшей истории Кольца. Но кажется, теперь я могу продолжить.
Много лет спустя, но все же очень давно, жил на берегах Великой реки на краю Диких земель маленький народец, искусный и скрытный. Возможно, это были хоббиты, отдаленные предки стуров, потому что они любили Реку, умели плавать и мастерили небольшие лодки из тростника. Среди них было семейство, занимавшее довольно высокое положение, более многочисленное и богатое, чем остальные. Правила им старая женщина, строгая и мудрая, сведущая в древних преданиях. Самого любознательного и пытливого из этой семьи звали Смеагол. Его интересовали корни всего сущего: он нырял в омуты, рыл норы под кустами и деревьями, ходы в глубь зеленых холмов, и отучился поднимать глаза к вершинам, забыл, как выглядят растения и цветы, раскрытые навстречу небу. Он всегда смотрел только вниз.
У него был друг по имени Деагол, во многом похожий на него, с таким же острым взглядом, но не такой ловкий и сильный. И однажды они сели в лодку и поплыли к Ирисовым полям, где большие заросли ирисов и цветущего камыша. Здесь Смеагол отправился вдоль берега — не попадется ли что-нибудь, а Деагол сидел в лодке и рыбачил. Внезапно на его крючок попалась большая рыба, и, прежде чем он успел сообразить, что происходит, оказался в воде. Его потянуло на дно. Тут он выпустил удочку: ему показалось, что на дне что-то сверкнуло. Задержав дыхание, он схватил этот блестящий предмет и вынырнул, отплевываясь.
В волосах его застряли водоросли, весь он был испачкан илом, кусок которого зажал в кулаке. Он поплыл к берегу. И когда разжал руку, на ладони у него оказалось прекрасное золотое Кольцо: оно так сверкало и искрилось на солнце, что у Деагола сердце подпрыгнуло в груди от радости. Но Смеагол следил за ним из-за дерева и, пока Деагол любовался Кольцом, неслышно подошел к нему сзади.
— Отдай-ка это нам, Деагол, радость моя! — сказал Смеагол через плечо своего друга.
— Это почему же? — спросил Деагол.
— Потому что сегодня мой день рождения, радость моя, и я хочу подарочек, — ответил Смеагол.
— Еще чего, — пожал плечами Деагол. — Я уже сделал тебе подарок, и дорогой подарок. А это нашел я, и отдавать не собираюсь.
— Неужели, радость моя? — проворковал Смеагол, схватил Деагола за горло и задушил его — золотое Кольцо сверкало так ярко! Потом он надел Кольцо себе на палец.
Никто не узнал, что стало с Деаголом. Убили его далеко от дома, и тело его было искусно спрятано. Смеагол вернулся один, и вскоре обнаружил, что становится невидимым, когда надевает Кольцо. Он очень обрадовался своему открытию и сохранил его в тайне. С помощью Кольца он узнавал чужие тайны и использовал это для всяких козней и пакостей. Он высматривал и вынюхивал все, что могло причинить другим вред. Кольцо дало ему власть — ровно по его мерке. И неудивительно, что его невзлюбили и избегали, когда он был видимым, все его родичи. Они пинали его, а он кусался. Он начал воровать и постоянно разговаривал сам с собой, беспрестанно бормоча: «голлм, голлм». Поэтому его и прозвали Голлум, прокляли и прогнали вон, и старая правительница, его бабка, изгнала его из своего дома.
Он бродил одиноко, жалуясь и бормоча, пока не вышел по Реке к ручью, сбегавшему с гор, и поднялся вверх по его течению. Невидимыми пальцами он ловил в омутах рыбу и ел ее сырой. Однажды в жаркий день он наклонился над омутом и почувствовал, что ему жжет затылок, а в глаза ударил резкий свет. От боли он закрыл глаза. Он совсем забыл, что в мире существует солнце. Впервые за долгое время он взглянул на него и погрозил ему кулаком. Опуская глаза, он увидел далеко перед собой вершины Мглистых гор, с которых стекал ручей. И внезапно подумал: «Под этими горами должно быть холодно и темно. Солнце не сможет увидеть меня там. И там корни этих гор — истинные корни: там, должно быть, погребены глубокие тайны, до которых еще никто не докопался».
Ночью он поднялся в горы и обнаружил небольшую пещеру, из которой вытекал ручей; как червь, протиснулся он в сердце гор, исчез, и больше его никогда не видели. Кольцо вместе с ним ушло в тень, и даже Создатель его ничего не знал о нем, когда его Сила вновь начала расти.
— Голлум! — воскликнул Фродо. — Голлум?.. Тот самый Голлум, с которым встретился Бильбо? Какая мерзость!
— Думаю, это печальная история, — сказал маг, — и она могла произойти с кем-нибудь другим… с каким-нибудь хоббитом.