— Смотрите! — воскликнул он, и они подняли свои усталые глаза. Перед ними возвышались горы мха, увенчанные белыми спорами. Травянистая местность поднималась холмами и опускалась в туманные темные долины, не тронутые заревом рассвета. По ним пролегал их путь в сердце Гор. Сразу перед ними широко открывалась долина среди холмов. В глубине ее они увидели высокий холм с одинокой вершиной; у входа в долину, как часовые, стояли одинаковые холмы. У ног путников, как серебряная нить, извивался ручей. У его истока показались первые лучи солнца.
— Говорите, Леголас! — велел Гэндальф. — Расскажите нам, что видите перед собой!
Леголас посмотрел вперед, прикрывая глаза от восходящего солнца:
— Я вижу белый ручей, вытекающий из снегов. Там, где он выходит из тени долины, возвышается к Востоку зеленый холм. Ров, мощная стена и колючая изгородь окружают его. За стеной видны крыши домов; в центре на зеленой террасе стоит большой дворец. Мне кажется, что крыша его покрыта золотом. Ее блеск озаряет всю землю. Золотые столбы у входа во дворец. Там стоят люди в блестящих кольчугах; но остальные внутри двора спят.
— Эдорасом называется этот двор, — пояснил Гэндальф, — а золотой чертог зовется Медуселд. Здесь живет Теоден, сын Тенгела, король Марки Рохана. Мы доберемся туда с началом дня. Ясная дорога лежит перед нами. Но ехать нужно осторожно: приближается война, и рохирримы, Повелители коней, не спят, даже если так кажется издали. Не обнажайте оружие, не говорите высокомерных слов, пока мы не окажемся перед троном Теодена.
Утро было ясное, пели птицы, когда путники подъехали к ручью. Он быстро бежал по равнине, поворачивая к подножию холмов и образуя широкую петлю, устремляясь навстречу Энтвошу. Земля была зеленая; по влажным лугам и по травянистым берегам ручья росло множество ив. Через ручей вел брод, подступы к которому были утоптаны лошадьми. Путники миновали его и оказались на ведущей вверх широкой дороге с колеей.
У подножия холма, окруженного стеной, они оказались в тени множества высоких зеленых курганов. На западных склонах их трава была белой, как будто покрытой снегом; среди травы светилось бесчисленное количество маленьких цветов.
— Смотрите! — воскликнул Гэндальф. — Как прекрасны и ярки эти глаза травы! Вечными называют их, потому что они цветут круглый год и растут в местах, где лежат мертвые люди. Смотрите: мы пришли к Великим могилам, где лежат предки Теодена.
— Семь могил слева и девять справа, — заметил Арагорн. — Много поколений сменилось с тех пор, как был построен золотой чертог.
— Пятьсот раз с тех пор опадали красные листья в Чернолесье, где мы живем, — уточнил Леголас, — хотя для нас это малый промежуток времени.
— Но для всадников Марки это было очень давно, — сказал Арагорн, — для них рассказы о строительстве этого дворца — легенда, теряющаяся в тумане времен. Теперь они называют эту землю своим домом, своей собственностью, и язык их изменился и отличается от языка их северных родственников.
Он тихим голосом запел песню на языке, незнакомом эльфам и гномам; но они слушали, потому что их околдовала суровая мелодия.
— Вероятно, это язык рохирримов, — предположил Леголас, — он похож на эту землю; он богат и обширен, но в то же время жесток и строг, как горы. Но я не понимаю слов, чувствую только печаль, свойственную смертным людям.
— Вот как это звучит на общем языке, — сказал Арагорн, насколько я могу перевести:
Где ныне конь и всадник?
Где рог, что трубил когда-то?
Где шлем и кольчуга?
Где волосы, летящие по ветру?
Где огонь, что пылал?
Где звонкие струны арфы?
Где весна и плоды,
Где тучная нива?
Они прошли, как дождь над горой,
Как ветер, летящий в лугах.
Дни закатились на западе,
Пали в тень за холмами.
Кто может собрать дым
Давно сгоревшего Леса?
Кому дано увидеть, что с Моря
Возвращаются ушедшие годы?
Так говорил давным-давно забытый поэт в Рохане, вспоминая, как высок и прекрасен был Эорл Юный, ехавший с Севера. Его конь Фолароф, отец лошадей, был крылатый. Так поют люди по вечерам.
С этими словами путники миновали молчаливые могилы. Поднимаясь по извилистой дороге на зеленый склон холма, они подъехали наконец к широкой обветренной стене и воротам Эдораса.
Здесь сидело много воинов в ярких кольчугах. Они вскочили и преградили им путь копьями.
— Стойте, чужеземцы! — воскликнули они на языке Риддермарка, потребовав, чтобы путники сказали им свои имена и дело, которое привело их сюда. В глазах их было удивление, но не было дружелюбия; и они мрачно поглядывали на Гэндальфа.
— Я хорошо понимаю вашу речь, — ответил он им, — но мало кто из чужеземцев умеет это. Почему вы не говорите на общем языке, как это принято на Западе, если хотите, чтобы вам ответили?
— Такова воля короля Теодена: никто не должен пройти через эти ворота, если он не знает наш язык и если он не друг нам, — ответил один из стражников. — Мы никого не пропускаем, кроме наших людей и тех, кто пришел из гондорского Мундбурга. Кто вы, одетые так странно и едущие верхом на лошадях, подобных нашим? Никогда не видели мы столь необычных всадников, не видели такого гордого коня, как один из тех, что несут вас. Это один из меаров, если только на наши глаза не наложено заклятие. Говорите, может, вы чародеи, шпионы Сарумана, привидения, посланные им? Говорите, и побыстрее!
— Мы не привидения, — ответил Арагорн, — и ваши глаза вас не обманывают. Это ваши собственные лошади, как вы, несомненно, догадались. Но вор-конокрад редко возвращается к конюшне. Вот эти Хасуфель и Арод, данные нам два дня назад Эомером, третьим Маршалом Марки. Мы привели их обратно, как и обещали ему. Разве Эомер не вернулся и не предупредил о нашем прибытии?
Беспокойство промелькнуло в глазах всадника-стражника.
— Об Эомере я ничего вам не скажу, — ответил он. — Если то, что вы говорите, правда, тогда король Теоден, несомненно, вас захочет выслушать. Может, ваш приход и не совсем внезапен. Две ночи назад к нам приходил Змеиный Язык и сказал, что по приказу Теодена ни один чужеземец не должен пройти через ворота.
— Змеиный Язык? — переспросил Гэндальф, пристально вглядываясь в стражника. — Не говорите больше ничего! Но мы пришли не к Змеиному Языку, а к самому Повелителю Марки. Я тороплюсь. Пошлите сообщить о нашем приходе! — Глаза Гэндальфа сверкнули.
— Да, я пойду, — медленно ответил тот. — Но какие имена должен я сообщить? И что мне сказать о вас? Вы кажетесь старым и усталым, но я чувствую в вас силу и какую-то власть.
— Ты хорошо видишь и хорошо говоришь, — заметил маг. — Я Гэндальф. Я вернулся. И смотрите! Я привел назад коня. Это великий Обгоняющий Тень, который не покоряется ничьей руке. А рядом со мной Арагорн, сын Араторна, потомок королей, — он направляется в Мундбург. Здесь также наши товарищи: эльф Леголас и гном Гимли. Иди и скажи своему хозяину, что мы у ворот и хотим поговорить с ним, если он позволит нам пройти в его зал.
— Странные имена вы носите! Но я сообщу их, как вы просите, и узнаю волю своего господина, — ответил стражник. — Подождите здесь немного, и я принесу вам ответ. Но не надейтесь на многое! Сейчас темные дни.
Он быстро ушел, оставив чужеземцев под бдительными взглядами своих товарищей.
Через некоторое время он вернулся.
— Следуйте за мной! — приказал он. — Теоден разрешил вам войти; но любое оружие, которое у вас есть, будь это просто посох, вы должны оставить у порога. Стражники его сохранят.
Темные ворота раскрылись. Путешественники цепочкой прошли мимо стражников. Они увидели широкую дорогу, выложенную большими плитами и ведущую наверх, к широким пролетам каменных ступеней. Много деревянных домов с темными дверями миновали они. Рядом с дорогой в каменном канале текла, журча и всплескивая, быстрая, чистая вода. Наконец они пришли на вершину холма. Здесь на зеленой террасе стояла платформа, из подножия которой вытекал ручей: источником его служило каменное изваяние лошадиной головы; под ней находился каменный бассейн, куда устремлялась вначале вода. Наверх вела широкая каменная лестница, на верху ее с обеих сторон были белые, высеченные из камня сиденья. Здесь сидели другие стражники, положив на колени обнаженные мечи. Золотые волосы опускались им на плечи; солнце отражалось в больших щитах, ярко горели их длинные кольчуги; они казались выше обычных людей.
— Двери перед вами, — сказал стражник. — Я должен вернуться к своим обязанностям у ворот. Прощайте! И пусть Повелитель Марки будет милостив к вам.
Он повернулся и быстро двинулся назад по дороге. Остальные поднялись по лестнице к высоким стражникам. Молча стояли они наверху, не произнося ни слова, пока Гэндальф не ступил на мощеную площадку над лестницей. Тут стражники неожиданно приветствовали путников на своем языке.
— Привет, пришельцы издалека! — произнесли они и повернули мечи рукоятями к путникам в знак мира. Зеленые камни сверкнули в солнечном свете. Один из стражников выступил вперед и заговорил на общем языке.
— Я страж ворот Теодена, — сказал он. — И мое имя Гама. Я должен попросить вас сложить оружие, прежде чем вы войдете.
Леголас отдал ему в руки свой нож с серебряной рукоятью, лук и колчан.
— Берегите их, — попросил он, — потому что они из Золотого леса и сама госпожа Галадриэль дала их мне.
Удивление промелькнуло в глазах человека, и он торопливо положил оружие к стене, как бы боясь притронуться к нему.
— Я обещаю вам, что никто не притронется к нему.
Арагорн стоял в нерешительности:
— Я не хочу откладывать меч или доверять Андурил другому человеку.
— Такова воля Теодена, — не отступал Гама.
— Я не уверен, что воля Теодена, сына Тенгела, пусть даже он Повелитель Марки, должна возобладать над волей Арагорна, сына Араторна, потомка Элендила.
— Это дом Теодена, а не Арагорна, даже если он король Гондора, — возразил Гама, быстро ступая к двери и преграждая путь. Меч в его руке теперь был обращен острием к путникам.