— Вероятно, он и сам не знает, — предположил Фродо. — И не думаю, что в его путаной голове есть только один план. Я считаю, что он прежде всего старается спасти свое сокровище от Врага. Если бы Враг получил его, это означало бы и его гибель. С другой стороны, он, возможно, ждет своего времени.
— Да, Воришка и Вонючка, как я уже говорил, — сказал Сэм. — Но чем ближе к земле Врага, тем больше Вонючка побеждает Воришку. Запомните мои слова: если мы только пройдем эту тропу, он не даст нам спокойно унести через границу эту драгоценную вещь.
— Мы еще не прошли тропу, — заметил Фродо.
— Да, но лучше смотреть в оба. Если он застанет нас спящими, Вонючка может окончательно победить. Но вам нужно немного вздремнуть, хозяин. Ложитесь рядом со мной. Я посторожу; и если я обхвачу вас руками, никто не сможет коснуться вас так, чтобы Сэм не узнал об этом.
— Спать! — сказал Фродо и вздохнул, как будто в пустыне он увидел мираж. — Да, даже здесь я могу спать.
— Тогда спите, хозяин! Положите голову мне на колени.
Так и застал их Голлум, когда вернулся час спустя. Сэм сидел, прижавшись спиной к скале, голова его свесилась набок, он тяжело дышал.
Голова Фродо лежала у него на коленях, на белом лбу Фродо лежала одна рука Сэма, вторую он положил на грудь хозяину. Лица их были спокойны.
Голлум посмотрел на них. Странное выражение промелькнуло на его худом голодном лице. Свет в его глазах погас, и они стали тусклыми и серыми, старыми и усталыми. Он дернулся, казалось, от боли, потом отвернулся и посмотрел на тропу, тряся головой, как бы ведя внутренний спор. Потом вернулся и, медленно протянув дрожащую руку, очень осторожно коснулся колена Фродо — и это прикосновение было почти лаской. На краткое мгновение, если бы один из спящих мог увидеть это, он подумал бы, что видит старого усталого хоббита, сморщенного от бесчисленных лет, которые унесли его далеко от его времени, от друзей и родственников, от полей и ручьев его юности, — старое, жалкое и измученное существо.
При этом прикосновении Фродо зашевелился и негромко вскрикнул во сне. Немедленно проснулся Сэм. Первое, что он увидел перед собой, был Голлум, трогающий хозяина.
— Эй, ты! — грубо сказал Сэм. — Чего тебе надо?
— Ничего, ничего, — тихонько ответил ему Голлум. — Хороший хозяин.
— Ты прав, — согласился Сэм. — Но где ты был, старый негодяй? Где шлялся?
Голлум отодвинулся, и зеленый огонь вспыхнул под его тяжелыми веками. Теперь он был похож на паука, скорчившегося на согнутых лапах, с выступающими глазами. И мгновение невозвратно ушло.
— Шлялся, шлялся! — свистел он. — Хоббиты всегда так вежливы, да. О, хорошие хоббиты. Смеагол провел их по тайному пути, который никому не известен. Он устал, он хочет пить, да, пить; и он ведет их и ищет путь дальше, а они говорят «шлялся, шлялся». Очень хорошие друзья, о да, моя прелесть, очень хорошие.
Сэм почувствовал раскаяние, хотя и не очень сильное.
— Прошу прощения, — сказал он. — Мне жаль, но ты так неожиданно разбудил меня. А я не должен был спать, и из-за этого тебе нагрубил. Но господин Фродо устал, и я попросил его вздремнуть. Так и получилось. Извини. Но где же ты был?
— Шлялся, — ответил Голлум. Зеленый огонь в его глазах не угасал.
— Хорошо, — сказал Сэм, — будь по-твоему. Не думаю, чтобы это было далеко от правды. Теперь нам придется шляться вместе. Который час? Еще сегодня или уже завтра?
— Завтра, — ответил Голлум, — или было завтра, когда хоббиты легли спать. Очень глупо, очень опасно — если бы Голлум не шлялся поблизости на страже.
— Мне кажется, мы скоро устанем от этого слова, — буркнул Сэм. — Но не важно. Я разбужу хозяина. — Он осторожно убрал волосы со лба Фродо и, наклонившись, тихо сказал: — Вставайте, господин Фродо! Вставайте!
Фродо зашевелился, открыл глаза и улыбнулся, увидев склоненное над собой лицо Сэма:
— Рано поднимаешь меня, Сэм, еще темно.
— Здесь всегда темно, — сказал Сэм. — Но Голлум вернулся, господин Фродо, и говорит, что уже завтра. Мы должны идти. Последний переход.
Фродо глубоко вздохнул и сел:
— Последний переход! Привет, Смеагол! Нашел еду? Отдохнул?
— Нет еды, нет отдыха, ничего нет для Смеагола, — проворчал Голлум. — Шлялся он.
Сэм прикусил язык, но сдержался.
— Не говори о себе так, Смеагол, — заметил Фродо. — Это неразумно, даже если это правда.
— Смеагол повторяет то, что услышал, — ответил Голлум. — Так сказал ему добрый мастер Сэмвайс, который так много знает.
Фродо посмотрел на Сэма.
— Да, сэр, — заговорил тот. — Я использовал это слово, когда неожиданно я проснулся и увидел его рядом. Я уже сказал ему, что жалею об этом, но скоро снова перестану жалеть.
— Давайте оставим это, — предложил Фродо. — Мне кажется, мы с тобой, Смеагол, должны принять решение. Скажи мне, сможем ли мы найти дорогу дальше? Ты сделал, что обещал, и ты свободен: свободен идти к еде и отдыху, свободен идти куда угодно, только не к Врагу. И однажды я смогу вознаградить тебя. Я или же те, кто вспомнит обо мне.
— Нет, нет, еще нет, — завыл Голлум. — О нет! Разве они смогут найти путь? Нет, не смогут. Скоро будет туннель. Смеагол должен идти. Нет отдыха. Еды.
Глава 9Логово Шелоб
Наверное, был действительно день, как и сказал Голлум, но хоббиты не видели никакой разницы, разве что тяжелое небо стало менее черным, похожим на большую дымную крышу; вместо тьмы глубокой ночи, задерживавшейся еще в щелях и ямах, мир теперь покрывала серая мерцающая тень. Они пошли — Голлум впереди, хоббиты бок о бок сзади — вверх по каменному длинному ущелью меж скал и колонн выветрившегося камня, стоящих как огромные бесформенные статуи с обеих сторон. Не слышно было ни звука. Впереди, примерно в миле, виднелась огромная серая стена, последняя горная преграда. По мере их приближения она становилась все темнее и выше, пока не закрыла собой весь обзор. Глубокая тень лежала у ее подножия. Сэм принюхался к воздуху.
— Уф! Этот запах! — сказал он. — Он становится все сильнее и сильнее.
Скоро они оказались в тени и в середине стены увидели вход в пещеру.
— Путь ведет туда, — тихо сказал Голлум. — Это вход в туннель.
Он не назвал его: Торех-Унгол — логово Шелоб. Оттуда доносилось зловоние, не смертоносный запах распада с лугов Моргула, а грязные испарения, как будто внутри были нагромождены горы отбросов.
— Это единственный путь, Смеагол? — спросил Фродо.
— Да, да, — ответил тот. — Да, мы должны идти этим путем.
— Ты хочешь сказать, что бывал в этой дыре? — спросил Сэм. — Фью! Но может быть, для тебя не важны запахи.
Глаза Голлума блеснули.
— Он не понимает, что говорит, не так ли, моя прелесть? Нет, не понимает. Но Смеагол может многое перенести. Да, он был там, о да. Это единственный путь.
— А откуда этот запах? — спросил Сэм. — Он похож… Ну, я не стану говорить, на что он похож. Какое-то логово орков, из которого сто лет не вычищали отбросы.
— Ну, — сказал Фродо, — орки или нет, а если это единственный путь, мы должны им воспользоваться.
Глубоко вдохнув воздух, они вошли вовнутрь. Через несколько шагов их окружила непроницаемая тьма. С подземелий Мории не знали Фродо и Сэм такой тьмы; если это возможно, то здесь она была еще глубже и плотнее. Там было движение воздуха, раздавалось эхо, чувствовалось пространство. Здесь же воздух был неподвижен, затхл, тяжел. Они шли как бы в черном тумане, который ослеплял не только глаза, но и разум, так что даже воспоминание о цветах и формах и о всяком свете исчезало из памяти. Тут всегда была ночь, и всегда будет, и все было ночью.
Но некоторое время они еще могли чувствовать, и осязание их обострилось почти до болезненного состояния. Стены были, к их удивлению, ровными, пол тоже, за исключением изредка встречавшихся ступенек, оказался пологим и гладким. Туннель был высоким и широким, таким широким, что хоббиты, протянув руки, не могли коснуться обеих стен сразу.
Голлум шел впереди. Казалось, он находится лишь в нескольких шагах.
Пока они еще могли обращать внимание на такие вещи, они слышали перед собой его свистящее дыхание. Но через некоторое время их чувства притупились и осязание и слух ослабели, и они продолжали брести, спотыкаясь, вперед и вперед, главным образом благодаря силе воли и желанию добраться наконец до выхода.
Они прошли, должно быть, довольно далеко, но время и расстояние оценить было невозможно. Сэм, шедший справа, нащупал в стене отверстие; на мгновение до него донеслось слабое дуновение менее тяжелого воздуха, но они уже прошли мимо.
— Здесь не один туннель, — прошептал он с усилием: казалось трудным не то что говорить, даже дышать. — Орковское место!
После этого сначала он справа, потом Фродо слева прошли еще три-четыре таких отверстия, широких и узких, но сомнений в главном пути не было, он не поворачивал и продолжал вести вверх. Но как долог он, много ли еще предстояло им идти, смогут ли они это выдержать? Чем дальше они шли, тем тяжелее становился воздух. И продвигаясь вперед, они чувствовали в кромешной тьме какое-то слабое сопротивление, словно что-то задевает их за головы и руки, какие-то мягкие щупальца, может быть, это подземные растения. Они не могли определить, что это. Зловоние все усиливалось. Час, два часа, три часа — сколько они провели в этой лишенной света дыре? Часы, дни или недели. Сэм оставил свою сторону туннеля и прижался к Фродо, руки их встретились и сплелись, и так вместе они продолжали идти.
Наконец Фродо, державшийся за левую стену, обнаружил боковой ход. Он был гораздо шире, чем все пройденные ими; из него доносилось такое отвратительное зловоние и такое ощущение кроющейся опасности, что Фродо пошатнулся. Сэм споткнулся, чуть не упав.
Борясь с тошнотой и страхом, Фродо схватил Сэма за руку.
— Вверх! — хрипло, без голоса, сказал он. — Тут опасно! Быстрее!
Собрав все оставшиеся силы и решимость, он потащил Сэма за собой.