жде чем кто-нибудь сумеет остановить нас!
Сэм шел за ним так быстро, как только позволяли ноги; но радуясь свободе, он был беспокоен и все время оглядывался назад, на темную арку туннеля, опасаясь увидеть глаза или какую-нибудь невообразимую фигуру, преследующую их. Слишком мало он и его хозяин знали о коварстве Шелоб. У нее было много выходов из логова.
Здесь жила она долгие века, злая тварь в облике паука, одно из тех чудовищ, что обитали в земле эльфов на Западе, которая сейчас затоплена Морем. С такими чудовищами сражался Берен в горах Ужаса в Дориате, прежде чем встретился с Лутиен на зеленой лужайке, поросшей болиголовом и освещенной лунным светом, давным-давно. Как появилась здесь Шелоб, как спаслась, неведомо, потому что мало сказаний дошло из Темных лет. Но она была здесь до Саурона и до первых камней Барад-Дура; она не служила никому, только себе, пила кровь эльфов и людей, раздувалась и жирела от своих бесконечных пиров, плела повсюду свои сети. Все живые существа были ее пищей. Далеко разбросала она свое отродье — выродков от встреч с собственным потомством, которых она потом убивала; ее отпрыски пробирались от ущелья к ущелью от Эфел-Дуата на Востоке до Дол-Гулдура и крепостей Чернолесья. Но никто не мог соперничать с ней, Шелоб Великой, последним порождением Унголианти, созданным на горе несчастному миру.
Много лет назад увидел ее Голлум-Смеагол, который бродил по темным норам и переходам, увидел и преклонился перед нею, и чернота ее злобы победила его, оторвала от света и радости. Он пообещал приводить к ней добычу. Но то, к чему он стремился, ее не интересовало. Ничего она или почти ничего не знала о башнях, о Кольцах, о том, что создано рукой или мозгом — она хотела только убивать и поглощать свои жертвы, жиреть и раздуваться, пока земля не сможет больше выдерживать ее.
Однако теперь она давно уже была голодна, прячась в своем логове, так как сила Саурона росла и жизнь бежала от его границ. Город в долине умер, и ни люди, ни эльфы больше не приходили сюда, лишь изредка несчастные орки. Плохая еда и очень осторожная. Но Шелоб должна была есть, и, так как орки прорывали все новые пути из башен и от тропы, она ловила их. Но ей хотелось более сладкого мяса. И Голлум привел к ней добычу.
— Посмотрим, посмотрим, — часто говорил он себе на опасных дорогах от Эмин-Муила к башне Моргула, — посмотрим. Может быть так, о да, может быть, что, когда она отбросит кости и одежду, мы найдем его, найдем его, сокровище, награду бедному Смеаголу, который привел хорошую еду. И мы спасем сокровище, как мы и обещали. О да! А когда мы найдем его, она об этом узнает, она за все заплатит, о да, моя прелесть. Все тогда заплатят!
Так он думал, надеясь скрыть от нее свои мысли, даже когда он снова появился перед ней, низко кланяясь. Спутники его в это время спали. Что касается Саурона, то он знал, где она скрывается. Ему нравилось, что она живет здесь, голодная, но неизменная в своей злобе, надежный страж древней тропы в его землю. А орки, хоть они и верные рабы, но их у него предостаточно. Если Шелоб время от времени ловит их, что ж, на здоровье: он поделится с нею. И как иногда человек бросает лакомство своей кошке («моя кошечка» называл он ее, хотя она и не принадлежала ему), так Саурон посылал ей пленников, которых больше не мог использовать: он велел отводить их к ее норе и затем выслушивал рассказы об ее играх.
Так жили они оба, не опасаясь ничего и никого, и злобе их не было конца. И ни одна муха никогда не спасалась от паутины Шелоб. Тем более силен был теперь ее гнев.
Ничего из этого не знал бедный Сэм, но он чувствовал, как растет в нем ужас, растет угроза, которую он не может видеть. И так тяжела была эта угроза, что мешала ему бежать, ноги его как будто налились свинцом. Ужас был вокруг него, враги впереди, а хозяин беззаботно бежал им навстречу. Сэм посмотрел вперед, и отчаяние охватило его. Он увидел, что меч, который Фродо по-прежнему держал в руке, светится синим пламенем, а небо хоть и стало темным, но окно в Башне оставалось красным.
— Орки! — пробормотал он. — Тут повсюду орки и кое-что похуже орков.
Быстро вспомнив свою привычку к скрытности, он закрыл рукой драгоценный фиал, который все еще нес. Рука его озарилась внутренним светом, и Сэм сунул фиал в карман и закрыл плащом. Затем он побежал быстрее. Хозяин опередил его, он находился в двадцати шагах впереди и летел как стрела. Скоро он исчез из виду.
Едва Сэм успел спрятать свет звездного сосуда, как появилась она. Он увидел ее неожиданно — чуть впереди и слева от себя, выползающую из черной норы в тени утеса. Ничего ужаснее он никогда не видел и вообразить себе не мог. Она была похожа на паука, но размером превосходила самых огромных хищников и была еще страшнее из-за ужасных, не знающих жалости глаз. Те глаза, которые он считал побежденными, отступившими, теперь снова горели злым огнем. На голове чудища возвышались большие рога, а за короткой стеблеобразной шеей виднелось огромное раздувшееся туловище, большой мешок, раскачивающийся между ногами. Туловище было черным, а нижняя часть живота, бледная и светящаяся, издавала зловоние. Согнутые ноги с большими узловатыми суставами торчали высоко за спиной, а из спины, как стальные копья, поднималась щетина. Каждая нога оканчивалась когтем.
Протянув свое мягкое хлюпающее тело и согнутые ноги сквозь выход из логова, она помчалась вприпрыжку с ужасающей скоростью. Она оказалась между Сэмом и его хозяином. То ли она не заметила Сэма, то ли избегала его, как носителя огня, но свое внимание она сосредоточила лишь на одной добыче — на Фродо, который лишился своего фиала и не подозревал об опасности. Он бежал быстро, но Шелоб была быстрее, и в несколько шагов она догнала его.
Сэм, задыхаясь, собрал все свои силы.
— Назад! — закричал он. — Оглянитесь, хозяин! Я… — Но тут крик его прервался.
Длинная тощая рука зажала ему рот, другая сжала горло, а что-то обвилось вокруг его ног. Застигнутый врасплох, он оказался в руках противника.
— Поймали его! — свистел Голлум ему на ухо. — Наконец, моя прелесть, мы поймали его, да, отвратительного хоббита. Мы поймали этого. Она возьмет другого. О да, Шелоб возьмет его, не Смеагол: он обещал, он совсем не причинит вреда хозяину. Но он поймал тебя, тебя, отвратительного грязного маленького хоббита! — Он плюнул Сэму на шею.
Ярость от этого предательства, отчаяние от задержки в то время, как хозяин находится в смертельной опасности, придали Сэму такую силу, какой Голлум никак не ожидал от этого медлительного глупого хоббита — таким он считал Сэма. Сам Голлум не смог бы вырваться так быстро и яростно; рука его соскользнула со рта Сэма, Сэм попытался освободиться от второй руки, сжимавшей горло. Меч он по-прежнему держал в правой руке, а левой за плеть нес посох Фарамира. В отчаянии он пытался ударить своего врага. Но Голлум был слишком проворен. Протянув длинную правую руку, он схватил Сэма за запястье; пальцы его были как тиски; медленно и безжалостно сгибал он руку, пока с криком боли Сэм не выпустил меч, который упал на землю; и все это время вторая рука Голлума все крепче сжимала Сэму горло.
Тогда Сэм использовал последнюю хитрость. Изо всей силы он отшатнулся и прочно встал на ноги, затем неожиданно оттолкнулся и прыгнул ногами вперед.
Не ожидавший этого Голлум упал, и Сэм оказался на нем. Послышался резкий свист, и на мгновение рука Голлума выпустила горло Сэма. Но пальцы его еще сжимали правую руку Сэма. Но пальцы эти ослабли. Сэм рванулся вперед и встал, затем быстро повернулся направо, выворачивая запястье, которое сжимал Голлум. Подняв в левой руке посох, он изо всех сил опустил его на протянутую руку Голлума чуть ниже локтя.
С криком Голлум выпустил его руку. Тут Сэм набросился на него; не перекладывая посох, он нанес им жестокий удар. Быстро, как змея, Голлум скользнул в сторону, и удар, нацеленный ему в голову, пришелся по спине.
Посох треснул и сломался. Это было слишком для Голлума. Его старая игра заключалась в том, чтобы хватать сзади. И редко она ему не удавалась. Но на этот раз, обманутый злобой, он допустил ошибку — позволил себе заговорить, прежде чем обе его руки сомкнулись на шее жертвы. Его прекрасный план не удался, все расстроилось, когда во тьме так неожиданно вспыхнул этот проклятый свет. Такая борьба не для него. Сэм нащупал на земле свой меч и поднял его. Голлум закричал и большими прыжками, как лягушка, побежал прочь на четвереньках; прежде чем Сэм смог догнать его, он исчез, с поразительной скоростью убежав к туннелю.
Сэм с мечом в руке бежал за ним, но Голлум исчез. Сэм стоял перед темным отверстием, и в лицо его било зловоние. И тут Сэм вспомнил о Фродо и о чудовище. Он повернулся и отчаянно побежал по тропе, зовя хозяина по имени. Он опоздал. В этой части замысел Голлума удался.
Глава 10Выбор мастера Сэмвайса
Фродо лежал на земле лицом вверх, а чудовище наклонилось над ним, настолько занятое своей жертвой, что не обращало внимания на Сэма и его крики, пока тот не оказался рядом. Подбежав, Сэм увидел, что Фродо связан паутиной от лодыжек до плеч, и чудовище передними лапами потащило его тело прочь.
Рядом с Фродо на земле, там, где он выпал из его ослабевших рук, лежал, блестя, эльфийский меч. Сэм не останавливался, чтобы подумать о том, что он делает и делает ли он это от храбрости, верности или гнева. С криком прыгнул он вперед и схватил в левую руку меч хозяина. Потом сделал выпад. Более яростной атаки не видели даже в свирепом мире диких зверей, когда отчаянное маленькое существо, вооруженное лишь слабыми зубами, бросается на башню из рогов и шкуры, стоящую над павшей подругой.
Обеспокоенная его криком, Шелоб устремила на него свой злобный взгляд. Но прежде чем она успела сообразить что-то, на нее обрушилась ярость, более страшная, чем все, с чем она встречалась за бесчисленные годы; сияющий меч ударил ее по ноге и отсек коготь. Сэм прыгнул под арку ее ноги и вторым ударом дотянулся до грозди глаз на ее опущенной голове.