— Скажу и еще, — говорил Дираэль. — Араторн — крепкий воин в расцвете сил, и он станет вождем быстрее, чем ему пророчат; но сердце говорит мне, что век его будет недолог.
Однако Иворвен{734}, супруга Дираэля, тоже обладавшая даром предвидения, возражала ему:
— Тем паче надлежит нам поторопиться! Дни становятся темнее, скоро грянет буря, и нас ждут великие перемены. Если эти двое обручатся сейчас, дунаданам блеснет луч надежды, но если они замедлят — в эту эпоху с надеждой придется распроститься.
Араторн и Гилраэн прожили в браке всего лишь год, когда Арадор попал в плен к горным троллям с Холодных Пустошей к северу от Ривенделла и был убит. Вождем дунаданов стал Араторн. На следующий год Гилраэн родила ему сына, которого нарекли Арагорном. Мальчику не исполнилось и двух лет, когда Араторн, выступивший с сыновьями Элронда против орков, нашел смерть от орочьей стрелы, пронзившей ему глаз. Век его действительно оказался короче, чем у его соплеменников, — когда он пал в бою, ему было всего шестьдесят.
Тогда Арагорн, ставший наследником Исилдура, был вместе с матерью принят в Дом Элронда; и Элронд заменил ему отца, и полюбил его, как собственного сына. В Доме Элронда Арагорна называли Эстел, что значит „надежда“: по велению Элронда его истинное имя и происхождение хранились в тайне, ибо Мудрым стало известно, что Враг ищет наследника Исилдура, если такой существует и ходит по земле.
И вот исполнилось Эстелу двадцать лет. Однажды он возвратился в Ривенделл из похода, совершив вместе с сыновьями Элронда много великих подвигов, и Элронд взглянул на него, и остался доволен, ибо увидел, что он красив собой, благороден и рано превратился из юноши в мужа; но Эстелу предстояло еще больше укрепиться телом и возрасти духом. В тот день Элронд открыл Арагорну его истинное имя и, рассказав ему, кто он такой и чей он сын, передал ему наследные сокровища его рода.
— Это — кольцо Барахира, знак нашего дальнего родства, — сказал он. — А это — Сломанный Меч, Нарсил. Но и сломанным мечом ты сможешь свершить великие подвиги, ибо я предсказываю тебе, что, если с тобой не приключится зла и ты выдержишь испытание, век твой будет много длиннее обычного. Но испытание будет долгим и трудным. А это — скипетр Аннуминаса; он останется пока у меня, ибо ты должен еще заслужить его.
На следующий день, в час заката, Арагорн один бродил по лесам; сердце его радовалось, и он пел вслух, ибо был полон надежд и мир казался ему прекрасным. И вдруг, еще не кончив песни, увидел он деву, идущую по зеленой траве среди белых березовых стволов. Он остановился, потрясенный, думая, что забрел в сон или стяжал дар эльфийских менестрелей, которые умеют являть взору то, о чем поют. Ибо Арагорн пел отрывок из Сказания о Лутиэн, в котором говорится о встрече Берена и Лутиэн в лесах Нелдорета. И — диво! — навстречу ему по лесам Ривенделла шла сама Лутиэн, облаченная в серебряно-синюю мантию, прекрасная, как сумерки эльфийской страны; в ее темных волосах играл ветер, на челе сияли драгоценные камни, подобные звездам.
Сперва Арагорн глядел на нее молча, — но, испугавшись, что она уйдет и он никогда больше не увидит ее, воззвал к ней словами Берена из давно минувших Старших Дней: „Тинувиэль! Тинувиэль!“
Дева обернулась к нему и с улыбкой спросила:
— Кто ты? И почему называешь меня этим именем?
И он ответил:
— Я подумал, что ты — воистину сама Лутиэн Тинувиэль, о которой я пел. Но если ты не Лутиэн, ты — ее подобие.
— Так говорят многие, — ответила она уже без улыбки. — И все же меня зовут иначе. Правда, может статься, судьбы наши — моя и Лутиэн — будут схожи. Но кто ты?
— Меня называют Эстел, — ответил он, — но мое настоящее имя — Арагорн, сын Араторна, наследник Исилдура, Вождь дунаданов.
И вдруг он почувствовал, что его высокое происхождение, которому он только что так радовался, ничего не значит рядом с ее достоинством и красотой.
Но дева весело рассмеялась и молвила:
— Значит, ты мой дальний родич. Ибо я — Арвен, дочь Элронда. Иногда меня называют Ундомиэль.
— Когда приходят опасные времена, мудрый прячет самое ценное подальше от чужих глаз, — молвил Арагорн. — И все же я дивлюсь Элронду и твоим братьям, ибо живу в этом доме с детства, но ни разу не слышал о тебе. Почему мы никогда не встречались с тобой? Неужели отец держал тебя под замком в своей сокровищнице?
— Нет, — ответила она и подняла глаза на горы, темневшие на востоке. — Я жила в стране моей матери, дальнем Лотлориэне, и лишь недавно вернулась навестить отца. Я давно не наведывалась в Имладрис.
И Арагорн много дивился этим словам: ведь она казалась его ровесницей, а он прожил в Средьземелье всего лишь два десятка лет. Но Арвен посмотрела ему в глаза и сказала:
— Не удивляйся! Дети Элронда живут жизнью Элдаров{735}.
И Арагорн смутился, ибо увидел в ее глазах эльфийский свет и мудрость многих дней; с этого часа он полюбил Арвен Ундомиэль, дочь Элронда.
В последующие дни Арагорн был молчалив, и мать его заметила, что с сыном приключилось нечто странное; наконец он уступил ее вопрошаниям и рассказал о встрече в сумерках, под деревьями.
— Сын мой, — сказала Гилраэн, — даже для потомка королей ты хочешь слишком многого. На земле нет девы благороднее и прекраснее, нежели та, о которой ты говоришь. Смертному не подобает искать брака с дочерью эльфов.
— Но если истину говорит предание моего рода, которое теперь мне известно, мы в родстве с нею, — возразил Арагорн.
— Это правда, — ответила Гилраэн, — но породнились мы давно и в другую эпоху. С тех пор наше племя умалилось. Ты страшишь меня, сын мой! Если бы не благоволение достойного Элронда, род Исилдура давно прервался бы. Но я не думаю, что благоволение Элронда простирается столь далеко!
— Тогда дни мои исполнятся горечи и в одиночестве буду я скитаться по диким пустынным землям, — сказал Арагорн.
— Это суждено тебе и так, — молвила Гилраэн. Но хотя и она отчасти обладала даром предвидения, свойственным ее народу, она ничего не поведала сыну о его будущем; ничего никому не сказала она и о том, что узнала от него.
Но Элронд замечал многое и читал в сердцах, как в открытой книге. Однажды, в конце года, он позвал к себе Арагорна и сказал ему:
— Послушай меня, Арагорн, сын Араторна, Вождь дунаданов! Тебя ждет великая судьба: ты поднимешься до твоих праотцов, сынов Элендила, а если нет — уйдешь во тьму вместе с остатками твоего рода. Тебя ждут долгие годы испытаний. И знай: пока не пробьет твой час и пока ты не окажешься его достоин, у тебя не будет ни жены, ни невесты.
Арагорн, встревоженный, спросил Элронда:
— Неужели моя мать говорила с тобой обо мне?
— Нет, — ответил Элронд. — Тебя выдали твои собственные глаза. Но речь не только о моей дочери. Пожелай ты взять в жены дочь человеческую, тебе тоже пришлось бы ждать, пока не придет твое время. Что же до Арвен Прекрасной, Владычицы Имладриса и Лориэна, Вечерней Звезды эльфов, то ее кровь благороднее твоей и она живет в мире уже очень долго. Ты для нее — все равно что годовалое деревце для молодой березы, видевшей уже много весен. Она слишком далека от тебя, и род ее намного выше. Думаю, она хорошо знает это. Но если сердце ее вопреки всему склонится к тебе — я буду премного опечален, ибо знаю, какой мы обречены судьбе.
— Какой же? — спросил Арагорн.
— Пока я живу в Имладрисе, Арвен останется со мной и будет по-прежнему цвести вечной молодостью Элдаров, — ответил Элронд. — Когда же я покину этот край, она уйдет вместе со мной, если только будет на то ее воля.
— Вижу, я дерзнул поднять взор на сокровище не менее дорогое для тебя, чем то, что принадлежало Тинголу и которым искал обладать Берен, — молвил Арагорн. — Но изменить что-либо я бессилен. — Тут его посетил дар предвидения, свойственный всему его роду, и он добавил: — Выслушай меня, о достойный Элронд! Уже недолго пребывать тебе в Имладрисе, и близок час, когда детям твоим придется выбирать, с кем разлучиться — с тобой или Средьземельем!
— Ты прав, — сказал Элронд. — Час близок, хотя по людскому счету до него, может быть, еще много лет. Но моей возлюбленной дочери Арвен выбирать придется только в том случае, если между нею и мной встанешь ты, Арагорн, сын Араторна. Тогда одному из нас придется вкусить от горечи разлуки, которая продлится и за пределы этого мира. Ты не ведаешь, чего хочешь! — Он тяжело вздохнул и после недолгого молчания добавил, глядя на юношу строгим взглядом: — И все же пусть случится то, чему суждено случиться. Не будем более говорить об этом, доколе не придет время исполнения судеб. Дни становятся темнее, и впереди много бед и тревог.
Тогда Арагорн, любивший Элронда всей душой, склонился перед ним и испросил дозволения покинуть Имладрис. На следующий день он простился с матерью, с домочадцами Элронда и с Арвен. Его ждали пустынные земли севера и востока. Тридцать последующих лет провел он в борьбе против Саурона и стал другом Гэндальфа Мудрого, от которого многому научился. С ним вдвоем он совершил множество опасных путешествий, но с течением лет все чаще странствовал в одиночку. Пути его были долгими и трудными; когда он не улыбался, лик его казался суровым и мрачным. И все же, когда он не скрывал своего истинного обличия, людям казалось, что он исполнен высшего достоинства и подобен королю в изгнании. Ибо он скрывался под многими обличиями и стяжал себе славу под многими именами. Он скакал на коне бок о бок с Рохирримами, сражался на суше и на море под знаменами Наместника Гондора, — но, не отпраздновав победы, скрылся от людей Запада и в одиночку отправился на Восток и в дебри Южных Земель, изучая людские сердца и раскрывая замыслы и козни слуг Саурона. Так он стал тверже и закаленнее всех людей, живших в его время. Он достиг совершенства во многих человеческих искусствах, глубоко изучил Предание и превзошел своих соплеменников во всем, поскольку был мудр эльфийской мудростью, а в глазах его иногда вспыхивал огонь, и тогда мало кто мог выдержать его взгляд. Судьба, ему доставшаяся, сделала его лицо суровым и печальным, но в глубине его сердца жила надежда, из которой иногда рождалась радость, подобная бьющему из скалы ключу.