— Надо было, — подтвердил Бродяжник. — Я бы вам это объяснил, да Лавр помешал — не скандал же устраивать!
— А вы думаете, он… — начал было Фродо.
— Нет, этого я не думаю, — предугадал вопрос Бродяжник. — Просто Лавр не любит, когда разные бродяги тревожат почтенных гостей.
Фродо смущенно поглядел на него.
— И то сказать, чем я с виду лучше колоброда? — сказал Бродяжник, вскинув глаза на Фродо и все так же хмуро улыбаясь. — Надеюсь, однако же, что мы еще познакомимся как следует, тогда ты мне и объяснишь, зачем было исчезать, не кончив песни. Эта проделка…
— Да не проделка, а просто нечаянно! — прервал его Фродо.
— Положим, нечаянно, — согласился Бродяжник. — То есть не по твоей воле. Но из-за этой нечаянной проделки все вы под угрозой. Кстати, прости мне "ты" — это знак доверия, у нас иначе не говорят.
— Говори, как привык, — сказал Фродо. — А что под угрозой — это не новость. Конники давно уж гонятся за мною; наоборот, хорошо, что мы разминулись в Пригорье.
— Зря ты так думаешь! — строго возразил Бродяжник. — Они вернутся, или другие нагрянут — есть ведь и другие. Число их мне известно, ибо я знаю, кто они такие. — Он помолчал, и глаза его сурово блеснули. — Здесь в Пригорье — как и везде, впрочем, — немало дрянных людишек. Бит Осинник, например, — видели его сегодня? О нем идет скверная молва, кто у него только не гостит! Наверняка заметили — чернявый такой, с кривой ухмылкой. Липнул к одному южанину, с ним и вышел — после твоей нечаянной проделки. Южане мне очень подозрительны, а Бит Осинник кого угодно за грош продаст, даже и не за грош, а просто потехи ради.
— Кого это он будет продавать и при чем тут моя, как ты говоришь, проделка? — спросил Фродо, по-прежнему словно не замечая намеков Бродяжника.
— Вас он будет продавать, и за хорошую цену, — отвечал Бродяжник. — Рассказ о нынешнем вечере очень дорого стоит. Поддельным именем никого теперь не обманешь: все ясней ясного. Вас опознают еще до утра. Довольно объяснений? Берите или не берите меня в провожатые, ваше дело. Земли между Хоббитанией и Мглистым хребтом я исходил вдоль и поперек. Я старше, чем вам кажется; опыт мой пригодится в пути. На Тракт вам нельзя: конники будут следить за ним днем и ночью. В глушь тоже нельзя. Из Пригорья вы, может, и выберетесь, проедете по солнышку часок-другой, а потом-то что? Настигнут вас в стороне от дороги, где и на помощь звать некого. Вы знаете, что с вами будет, если вас нагонят? Берегитесь!
Голос Бродяжника изменился. Хоббиты с изумлением увидели, что спокойное лицо его потемнело, а руками он крепко сжал поручни кресла. В комнате было тихо и сумрачно, камин едва теплился. Бродяжник глядел незрячими глазами, вспоминая что-то давнее, словно вслушиваясь в ночь.
— Да, так вот, — сказал он, проведя рукой по лбу. — Я про ваших преследователей знаю больше, чем вы. Вы их боитесь — и правильно, только самого страшного не понимаете. Надо, чтоб завтра и след ваш простыл. Бродяжник поведет вас неведомыми тропами — если он годится вам в провожатые.
Снова надвинулось молчание. Фродо, в испуге и сомненье, медлил с ответом. Сэм нахмурился, глянул на хозяина, вскочил и выпалил:
— С вашего позволения, сударь, я скажу: нет, не годится! Бродяжник, он на что напирает: берегитесь, мол! — и тут я с ним согласен. Только не его ли поберечься для начала-то? Он ведь из Глухоманья, а там, слышно, добрые люди не живут. Что-то он про нас хитрым делом вызнал, это ясно. Так поэтому надо брать его в провожатые? Чего доброго, заведет он нас, как сам сказал, туда, где и на помощь-то позвать некого. Нет, сударь, как знаете, конечно, а у меня к нему душа не лежит.
Нин поерзал было на стуле, но смолчал. Бродяжник, не ответив Сэму, вопросительно посмотрел на Фродо. Тот отвел глаза.
— Нет, Сэм, ты, пожалуй, не прав, — медленно выговорил он. — А ты, — он обратился к Бродяжнику, — ты же совсем не такой, как с виду, а зачем притворяешься? Начал говорить — вроде пригорянин, а теперь и голос другой. Сэм прав: как же ты советуешь нам следить за каждой тенью, а сам ждешь, что мы тебе сразу и безоглядно доверимся? Кто ты на самом деле? Что ты про меня — про мои дела — знаешь? Как узнал?
— Вы, я вижу, и без моих советов настороже, — усмехнулся Бродяжник. — Но одно дело осторожность, другое — нерешительность. Без меня вы до Раздола не доберетесь, так что вам волей-неволей придется мне поверить. Жду я от вас, однако, не столько доверия, сколько решимости. На вопросы твои — правда, не на все — готов для пользы дела ответить. Только что в этом толку, раз у вас наготове недоверие? Я отвечу — вы еще спросите. Так и до рассвета можно проговорить. Вот что, впрочем…
В дверь постучали, и на пороге появился Наркисс со свечами, а за ним виднелся Ноб с ведрами кипятку. Бродяжник незаметно встал и отступил в темный угол.
— Пришел пожелать вам доброй ночи, — сказал хозяин, ставя подсвечники на стол. — Ноб, воду не сюда, а в спальни! — Он захлопнул перед ним дверь. — Тут вот какое дело, — продолжал трактирщик смущенно и нерешительно. — Если из-за меня вышел какой вред, уж простите великодушно. Сами ведь знаете: одно на другое налезает, а я человек занятой. Видите ли, мне велено было поджидать одного хоббита из Хоббитании, по имени Фродо Торбинс.
— Ну и при чем же тут я? — спросил Фродо.
— А, ну да! — закивал трактирщик. — Вы, значит, просто примите к сведению. Мне было сказано, что приедет он под именем Накручинс, и даны, извините, приметы.
— Да? И какие же приметы? — опрометчиво прервал его Фродо.
— Повыше обычного хоббита, плотненький, краснощекий, — торжественно отчеканил наизусть Лавр. Пин хмыкнул, Сэм насупился.
— "Хотя это тебе, Лаврик, не приметы, — сказал он мне тогда. — Хоббиты — народ похожий, все плотненькие, все краснощекие. Но учти, что все-таки по— выше других, рыжеватый и с раздвоенным подбородком. Прищур задумчивый, глаза блестящие, глядит прямо". Прошу прощенья, но я за его слова не отвечаю, если что не так.
— За его слова? А кто это — он? — взволновался Фродо.
— Ах ты, батюшки, забыл сказать: да приятель мой, Гэндальф. Вообще-то он маг, но мы с ним всегда были в дружбе. А теперь вот я даже и не знаю, чего от него ждать: или все пиво мне сквасит, или вообще меня самого в чурбан превратит — у него это мигом, он на расправу-то скор. Может, потом и пожалеет, да ведь сделанного не разделаешь.
— Так что же вы натворили? — нетерпеливо спросил Фродо.
— О чем бишь я? — задумался трактирщик, щелкнув пальцами. — Ах, ну да, старина Гэндальф. Месяца три тому останавливался он у меня в трактире. И вот однажды влетает на ночь глядя прямо ко мне в комнату — даже постучать забыл — и говорит: "Утром, Лаврик, мы уже не увидимся, я до свету уйду. У меня к тебе поручение". — "Слушаю, — говорю, — хоть десять". А он мне: "Ты сможешь отправить с оказией письмо в Хоббитанию? Сможешь передать с кем ненадежнее?" — "Уж подыщу кого-нибудь, — отвечаю, — завтра или послезавтра". — "На послезавтра, — говорит, — не откладывай". И дал мне письмо. Надписано-то оно проще простого, — сказал Лавр Наркисс.
Он достал письмо из кармана, принял важный вид (ибо очень гордился своей грамотностью) и зачитал по складам:
— "ХОББИТАНИЯ, ТОРБА-НА-КРУЧЕ, ФРОДО ТОРБИНСУ".
— Письмо — мне — от Гэндальфа! — воскликнул Фродо.
— Так, стало быть, настоящая-то ваша фамилия — Торбинс? — спросил трактирщик.
— Сами ведь знаете, — сказал Фродо. — Отдавайте-ка мне это письмо и объясните, пожалуйста, почему вы его не отправили вовремя. За тем ведь, наверно, и пришли? Долго, однако, раскачивались!
— Ваша правда, сударь, — виновато признал бедняга Лавр, — и опять же прощенья просим. Что мне будет от Гэндальфа — прямо страшно и подумать. Только я ведь без задней мысли: схоронил его понадежнее до подходящего случая, а случая нет и нет — ну и вылетело оно за хлопотами у меня из головы. Зато уж теперь обо всем постараюсь, я оплошал, с меня и спрос: что смогу — только скажите, — сразу сделаю. Да и помимо письма у меня был какой уговор с Гэндальфом? Он мне: "Лавр, тут к тебе явится один мой друг из Хоббитании — а может, и не один, — назовется Накручинсом. Лишних вопросов ему не задавай. Будет в беде — выручай, не жалей ни сил, ни денег, сам знаешь, за мной не пропадет". Вот, значит, и вы, а беда-то рядом ходит.
— Это вы о чем? — осведомился Фродо.
— Да об этих черных, — объяснил хозяин, понизив голос. — Они ведь спрашивали Торбинса, и хоббитом буду, если подобру спрашивали. В понедельник заезжали — собаки скулят и воют, гуси галдят и гогочут — жуть какая-то, честное слово! Двое сунулись в дверь и сопят: подавай им Торбинса! У Ноба аж волосы дыбом. Я-то их кой-как спровадил: езжайте, мол, дальше, там вам и Торбинс, и что хотите. А они уехать уехали, но спрашивали вас, слышно, до самого Арчета. Этот, как его, из Следопытов, ну Бродяжник-то, — он тоже все про вас спрашивал и прямо рвался сюда: ни вам поужинать, ни отдохнуть!
— Верно говоришь, рвался! — вдруг промолвил Бродяжник, выступив из темноты. — И зря ты, Лавр, не пустил меня — тебе же было бы меньше хлопот!
— А ты, значит, уж тут как тут! — мячиком подпрыгнул трактирщик. — Пролез-таки! Теперь-то чего тебе надо, скажи на милость?
— Теперь он здесь с моего ведома, — объявил Фродо. — Он пришел предложить свою помощь.
— Ну, вам, как говорится, виднее, — пожал плечами господин Наркисс, окинув Бродяжника подозрительным взглядом. — Только я бы на вашем месте со Следопытами из Глухоманья, знаете, не связывался.
— А с кем прикажешь ему связываться? — сквозь зубы процедил Бродяжник. — С жирным кабатчиком, который и свое-то имя еле помнит, даром что его день напролет окликают? Они ведь не могут навечно запереться у тебя в "Пони", а домой им путь заказан. Им надо ехать или идти — дальше, очень далеко. Или, может, ты сам с, ними пойдешь, отобьешься от Черных Всадников?
— Я-то? Чтоб я из Пригорья? Да ни за какие деньги! — до смерти перепугался толстяк, будто ему и правда это предложили. — Ну а если вам