— Что делать? — спросил Уэлс.
— Пусть эти люди вернутся обратно, и тогда…
Но тут слова вдруг замерли у меня на губах: один из незнакомцев — они находились в эту минуту шагах в тридцати от нас — внезапно обернулся, и свет фонаря, который он нес, упал ему прямо на лицо.
Я узнал его. Это был один из двух субъектов, подстерегавших меня возле моего дома на Лонг-стрит. Я не мог ошибиться. Я узнал его так же хорошо, как узнала бы его и моя старушка служанка. Это был он, несомненно это был он, один из тех шпионов, след которых я так долго разыскивал. Значит, и письмо, написанное тем же почерком, что письмо «Властелина мира», принесли эти шпионы, — теперь я был в этом уверен! И, значит, оно тоже было написано на борту «Грозного»! Правда, угрозы, содержавшиеся в нем, касались Грейт-Эйри. И я еще раз задал себе вопрос: какая же связь могла существовать между «Грозным» и Грейт-Эйри?
В нескольких словах я посвятил Уэлса в курс дела.
— Это просто необъяснимо! — прошептал он.
Между тем двое мужчин продолжали свой путь и вскоре дошли до опушки.
— Только бы они не обнаружили нашу коляску! — пробормотал Уэлс.
— Этого не случится, если они не вздумают зайти поглубже в лес.
— Ну, а если все-таки они ее увидят?
— Тогда они побегут обратно к лодке, и мы успеем преградить им путь.
Со стороны озера, с того места, где причалила лодка, не доносилось ни звука. Я вышел из расщелины, прошел между скалами и остановился возле якоря, глубоко зарывшегося в песок.
Лодка спокойно стояла на воде, придерживаемая канатом. Ни одного огонька на борту, ни одного человека на палубе и на берегу. Не следует ли воспользоваться благоприятным моментом? Прыгнуть на борт и дождаться возвращения тех двоих?
— Мистер Строк! Мистер Строк!
Это был голос Уэлса.
Я поспешил на зов и присел на корточки рядом с ним.
Видимо, время для захвата лодки было уже упущено. А может быть, в лодке были еще люди, и тогда наша попытка все равно потерпела бы неудачу. Так или иначе, но человек с фонарем и его спутник уже показались на опушке и теперь шли к берегу. Они не заметили ничего подозрительного, — это было ясно. Каждый из них нес по тюку. Подойдя к самому берегу, они остановились.
— Эй, капитан! — крикнул один из них.
— Здесь! — послышалось в ответ.
— Их трое! — прошептал Уэлс, нагибаясь к моему уху.
— А может быть, и четверо, — возразил я, — может быть, пятеро, шестеро, — кто знает?
Положение усложнялось. Что нам делать, если экипаж слишком многочислен? Малейшая неосторожность может дорого обойтись нам. Что теперь предпримут эти двое? Должно быть, сядут со своими тюками в лодку? А что же будет с лодкой? Снимется она с якоря и уйдет из бухты или останется в ней до восхода солнца? Но ведь если она уйдет, то будет потеряна для нас. Где искать ее снова? Из озера Эри она может уйти через реку Детройт, которая приведет ее в озеро Гурон. А кроме того, в ее распоряжении все дороги соседних штатов. И вряд ли представится случай снова увидеть ее когда-нибудь в бухте Блек-Рок.
— Пора! — сказал я Уэлсу. — Я, вы, Харт, Уокер — нас ведь четверо. Они не ждут нападения, и мы застигнем их врасплох. «С божьей помощью вперед!»
— как говорят моряки.
Я уже хотел позвать моих помощников, как вдруг Уэлс схватил меня за руку.
— Тише! — прошептал он.
В это время один из незнакомцев притягивал лодку канатом; лодка подходила к скалам.
И вот какой разговор произошел между капитаном и его людьми:
— Все ли там в порядке?
— Все, капитан.
— Значит, там остались еще два тюка?
— Два.
— Сможете вы перенести их на «Грозный» за один прием?
«Грозный»!.. Значит, перед нами действительно был аппарат «Властелина мира»!
— Сможем, — ответил один из моряков.
— Хорошо. Мы выйдем завтра с восходом солнца.
Итак, судя по всему, на лодке их только трое — капитан и два матроса.
Матросы сейчас уйдут, чтобы забрать последние тюки. Затем они вернутся и улягутся спать в своих каютах. Вот когда мы нападем на них — они и опомниться не успеют!
Услышав из уст самого капитана, что он не собирается отплывать до рассвета, мы с Уэлсом успокоились и решили подождать: пусть его люди вернутся из леса, заснут, и тогда «Грозный» будет в наших руках!
Но почему же все-таки капитан ушел вчера со стоянки, не закончив погрузку? Что вынудило его вторично зайти в бухту? Вот этого я не мог понять. Так или иначе, для нас это счастливая случайность, и мы сумеем воспользоваться ею.
Часы показывали половину одиннадцатого. В эту минуту песок снова заскрипел под чьими-то шагами. Человек с фонарем и его спутник опять вышли на берег и зашагали к лесу. Как только они дошли до опушки, Уэлс пошел предупредить наших помощников, а я подполз к самому краю обрыва.
«Грозный» стоял на прежнем месте. Насколько можно было разглядеть в темноте, это было продолговатое, веретенообразной формы судно без трубы, без мачт и без снастей, очень похожее на то, которое маневрировало у берегов Новой Англии.
Проверив наши револьверы, — они могли нам понадобиться, — мы снова спрятались в расщелинах скал.
С тех пор как люди с «Грозного» исчезли в лесу, прошло уже пять минут, и они вот-вот должны были показаться со своими тюками. Сейчас они сядут в лодку, мы выждем не менее часа, пока капитан и его спутники крепко заснут, и тогда только прыгнем на борт. Но надо, чтобы судно не успело отойти от берега или уйти под воду, — иначе оно и нас утащит с собой.
Нет, никогда-за все время моей службы я не испытывал подобного нетерпения! Мне казалось, что эти люди не случайно задерживаются в лесу так долго, что там что-то случилось.
Вдруг на опушке раздался шум, и мы услышали конский топот. Это наши лошади, испугавшись чего-то, мчатся с поляны к берегу.
Почти сразу вслед за ними показались люди. На этот раз они бегут со всех ног.
Вполне понятно, что присутствие наших лошадей с коляской не могло не возбудить у них подозрения. Они поняли, что в лесу — засада полиции. Их выследили, подстерегли, им грозит опасность! И вот они несутся к проходу между скалами, чтобы поскорее вытащить якорь и прыгнуть на борт… Сейчас «Грозный» умчится с быстротой молнии, и наше дело будет проиграно навсегда!
— Вперед! — крикнул я.
И мы скатились на берег, чтобы отрезать этим людям путь к лодке.
Увидев нас, они сейчас же бросают свои тюки и стреляют из револьверов. Джон Харт ранен в ногу.
Мы тоже стреляем, но менее удачно. Наши противники невредимы, они продолжают бежать к лодке. Добежав до берега, не успев даже выдернуть якорь, они бросаются в воду и в несколько взмахов подплывают к борту «Грозного».
Капитан стоит на носу с револьвером в руке. Он стреляет, и его дуля слегка задевает Уэлса.
Мы с Нэбом Уокером хватаем якорный канат и стараемся притянуть лодку к берегу. Но ведь стоит только обрубить его с борта, и «Грозный» уплывет.
Вдруг якорь вырывается из песчаного грунта, опрокидывает Уокера, а меня зацепляет лапой за пояс и тащит в воду, несмотря на все мое сопротивление.
В ту же секунду на «Грозном» включают мотор, лодка делает скачок и несется к выходу из бухты.
13. НА БОРТУ «ГРОЗНОГО»
Когда я пришел в себя, было уже светло. Бледные лучи пробивались сквозь толстое стекло иллюминатора тесной каюты, где я лежал. Сколько часов прошло с тех пор, как меня сюда положили, — этого я не знал, но, насколько я мог судить по косым лучам солнца, оно еще не очень высоко поднялось над горизонтом.
Я лежал на узкой койке, покрытый одеялом. Моя одежда висела в углу и, по-видимому, была высушена. Пояс, почти совершенно разорванный якорем, валялся на полу.
Ранен я не был, но чувствовал себя совершенно разбитым. Если я на некоторое время потерял сознание, то не от слабости, — я отчетливо сознавал это. Дело в том, что, когда канат тащил меня по поверхности озера, голова моя иногда погружалась в воду, и, как видно, меня вовремя втащили на палубу, не то я бы непременно захлебнулся.
Неужели я теперь один с капитаном и его помощниками на борту «Грозного»?
Да, очевидно, это так. Вчерашняя сцена вновь и вновь встает перед моими глазами. Харт, раненый, лежит на песке; Уэлс тоже задет револьверной пулей; Уокер падает навзничь в ту самую минуту, когда якорь зацепляет меня за пояс. И, разумеется, мои спутники считают меня погибшим в водах Эри…
Однако каким образом движется сейчас «Грозный»? Возможно, что, превратив свою лодку в автомобиль, капитан мчится по дорогам, граничащим с озером Эри? Если это так и если я пролежал без сознания несколько часов, то машина, набрав скорость, могла уйти очень и очень далеко. А может быть, снова став подводной лодкой, «Грозный» продолжает свой путь в глубине озера?
Впрочем, нет, «Грозный», очевидно, плыл по широкой водной глади. В каюту проникал свет — значит, аппарат не ушел под воду. С другой стороны, я не чувствовал и толчков, обычных при езде на автомобиле. Следовательно, «Грозный» не на суше.
Но где он сейчас — все еще на озере Эри или уже покинул его? Ведь это страна озер, и лодка, поднявшись по реке Детройт, могла выйти либо в озеро Гурон, либо в Верхнее озеро. Впрочем, установить это мне было трудно.
Я решил подняться на палубу, где, конечно, скорее можно было все разузнать. Встав с койки, я взял свое платье и оделся, хотя вполне могло оказаться, что каюта заперта.
Я попробовал приподнять крышку люка, вделанную в потолок над моей головой.
Крышка поддалась, и я наполовину высунулся наружу.
Прежде всего я поспешил осмотреться по сторонам.
Кругом широкая водная пелена. Берегов не видно. Небо да вода, ничего больше! Что это — озеро или море?
Я не замедлил получить ответ на этот вопрос. Лодка плыла быстро, и брызги волн, рассекаемых форштевнем, перелетая через корму, попадали мне в лицо. Вода оказалась пресной, — судя по всему, это было озеро Эри.
С того момента, как «Грозный» вышел из бухты Блек-Рок, прошло не более семи или восьми часов, — я узнал это потому, что солнце стояло сейчас на полпути к зениту, и, следовательно, это было утро 31 июля.