В лугах утреннего солнца туман казался совершенно волшебным, а капли росы, повисшие на листьях, блистали, словно драгоценные каменья. Гарион, у которого щипало глаза после бессонной ночи, чувствуя себя совершенно разбитым, тем не менее самозабвенно любовался унизанной бриллиантами влаги зеленью и не уставал восхищаться волшебной красотой этого дикого захолустья.
— Весь мир прекрасен, Белгарион, — откликнулся на его невысказанные мысли Эрионд. — Надо только уметь смотреть на него.
Когда туман рассеялся, путники смогли двигаться куда быстрее. В тот день они никого не повстречали и к тому времени, как солнце начало медленно погружаться в клубы пурпурных облаков, которые, казалось, круглые сутки окутывали горизонт на западе, уже преодолели значительное расстояние вверх по реке.
— Далеко ли до мургской границы? — спросил Гарион у Сади, с которым они собирали валежник, пока Дарник с Тофом ставили на ночь палатки.
— Еще несколько дней пути, — ответил евнух. — Там надо перейти реку вброд — переправа у самого истока, — затем взять вбок, по направлению к Араге. На другой стороне брода деревушка — мне нужно туда заглянуть кое за чем: прикупить подходящей одежды, ну и тому подобного.
Неподалеку Бархотка и Сенедра распаковывали походные кухонные принадлежности Полгары. И светловолосая драснийка глянула на Сади.
— Извините, — сказала она, — но мне кажется, в вашем плане есть изъян.
— Да-а?
— Как мы сможем выдать себя за работорговцев, когда с первого же взгляда видно, что среди нас есть женщины?
— Но в любом отряде работорговцев есть женщины, моя дорогая госпожа, — сообщил евнух, опуская охапку валежника подле сложенного из камней очага. — Думаю, что если вы поразмыслите, то сами поймете почему.
— А вот я не понимаю, — заявила Сенедра.
Сади деликатно прокашлялся.
— Ведь мы торгуем и рабынями точно так же, как и рабами-мужчинами, ваше величество, — принялся растолковывать он. — А рабыни, которых конвоируют женщины-работорговцы, стоят дороже.
Лицо королевы медленно залилось румянцем.
— Как же это отвратительно.
Сади пожал плечами.
— Не я сотворил этот мир, ваше величество. Я просто пытаюсь к нему приспособиться.
Когда трапеза была окончена, Сади взял глиняную миску, наполнил ее горячей водой и принялся намыливать голову — на бритой макушке уже явственно проглядывала щетина.
— Знаешь, я все хочу спросить тебя, Сади, — обратился к евнуху Шелк. — Что ты такого натворил? Чем так разгневал Салмиссру?
Сади криво усмехнулся.
— Все мы — ну те, кто на службе у королевы, — все до единого продажные душонки, Хелдар. Все мы сплошь подлецы и негодяи — и даже хуже. И вот несколько лет тому назад Салмиссра издала ряд законов с целью удержать обманы и придворные дрязги в допустимых границах — единственно ради того, чтобы не начался раздор в правительстве. Я нарушил некоторые из этих постановлений, — да что там, большинство из них. Сарис пронюхал про это и помчался кляузничать королеве. — Сади вздохнул. — Мне страшно жаль, что я не видел, каково было ему, когда она его целовала. — И евнух взялся за бритву.
— А почему все мужчины в Найсе бреют головы? — с любопытством спросила Сенедра.
— В Найсе полным-полно разнообразных и весьма противных насекомых, ваше величество, которые с величайшей охотой поселяются в человеческих волосах.
Королева ошарашенно поглядела на Сади, невольно потянувшись рукой к своим медным кудрям.
— Я бы на вашем месте не слишком беспокоился, — улыбнулся евнух. — Большинство из них зимой обычно впадают в спячку.
Спустя несколько часов, около полудня, дорога пошла в гору — из непроходимых лесных зарослей путешественники выехали в холмистый подлесок.
Промозглая сырость отступила, и путников окутало приятное тепло. Река уже бежала по камням, и воды ее стали значительно чище.
— Брод уже совсем недалеко, прямо впереди, — объяснил Сади, когда они миновали излучину.
В этом месте был когда-то каменный мост, но время и быстрые воды подточили опоры и низвергли сооружение. Меж каменных глыб, шипя и пенясь, бежали зеленоватые струи. Вверх по течению от разрушенного моста, на мелководье, вода сверкала и переливалась всеми цветами радуги. Видно было, что здесь часто переходят реку вброд, — земля на берегу была хорошо утоптана.
— А пиявки тут есть? — спросил Шелк, с опаской глядя на воду.
— Здесь для них течение чересчур быстрое, принц Хелдар, — ответил Сади. — Тела пиявок слишком нежны, им не по вкусу биться о камни на быстрине. — И евнух, уверенно пришпорив коня, въехал в воду. — Деревня, про которую я говорил, неподалеку, — объявил он, когда все пересекли поток. — Мне нужен всего какой-нибудь час, чтобы добыть все необходимое.
— Мы можем подождать тебя здесь, — ответил Белгарат, соскакивая с седла. — Ты пойдешь с ним, Шелк.
— Да я и сам справлюсь, — воспротивился Сади.
— Уверен, что справишься. Всего-навсего маленькая предосторожность — назовем это так.
— А как я объясню хозяину лавки, что вместе со мной явился драсниец?
— А ты солги ему. Нисколько не сомневаюсь, ты сумеешь сделать это очень убедительно.
Гарион спешился и пошел вверх по берегу реки. Этих людей он любил больше всех на свете, но порой их беспечная болтовня приводила его в ярость. Даже прекрасно зная, что у них не было на уме ничего дурного, Гарион тем не менее воспринимал их поведение как полнейшее безразличие к его личной трагедии и, что было для него еще важнее, к мучениям Сенедры. Он стоял на речном обрыве, невидящими глазами глядя на бегущие воды Змеиной реки и раскинувшиеся внизу джунгли Страны змей. Как он будет рад выбраться из Найса! И дело вовсе не в непролазной грязи, не в удушающей вони болот и не в тучах насекомых, беспрестанно вьющихся в воздухе. Настоящая беда заключалась в том, что в Найсе в большинстве случаев видно было всего на несколько футов вперед — и не только вперед, а вообще в любом направлении. Гарион же, сам не зная почему, ощущал насущную необходимость обозревать большие расстояния, поэтому ветви деревьев и густой подлесок мешали ему и раздражали его. Вот уже несколько раз он с трудом, собрав в кулак всю волю, усмирял жгучее желание при помощи дарованной ему силы истребить эти дикие джунгли.
Когда Сади и Шелк возвратились, лицо маленького драснийца было перекошено от злости.
— Это же только для вида, принц Хелдар, — терпеливо уговаривал его Сади. — Ведь с нами не будет ни единого раба, и некому будет все это надеть.
— Меня оскорбляет даже сама мысль.
— Вы это о чем? — спросил Белгарат.
Сади передернул плечами.
— Я купил несколько пар кандалов и еще невольничьи пояса. А Хелдару это пришлось не по нраву.
— Да и кнуты мне не по нутру, — добавил Шелк.
— Но я же все объяснил тебе, Хелдар!
— Знаю. И все равно противно!
— Разумеется, противно. Найсанцы вообще препротивные людишки. Я думал, вам это известно.
— Рассуждениями о морали и нравственности можно заняться позднее, — прервал их Белгарат. — Пора двигаться.
Дорога от реки вела прямо в предгорья. Лиственные деревья уступили место хвойным, все чаще встречались низкие заросли вереска. Тут и там среди темной зелени белели огромные валуны, а небо над головами было ярко-синим. Заночевали они в густейших зарослях вереска, а костер развели возле самого валуна — поверхность камня отражала и тепло, и свет. Отсюда был виден горный кряж, отчетливо вырисовывающийся на фоне звездного неба.
— Когда мы перевалим за этот горный хребет, окажемся в Хтол-Мургосе, — объявил Сади сидящим вокруг костра спутникам после ужина. — Мурги очень ревностно охраняют свои границы, поэтому, думаю, настало время облачиться в наши маскарадные костюмы.
Он развязал большой тюк, который приволок из деревни у брода, и, достав оттуда несколько темно-зеленых шелковых нарядов, озадаченно посмотрел на Сенедру и гиганта Тофа.
— Н-да, маленькая незадача, — пробормотал он. — Товар у хозяина лавки не отличался большим разнообразием размеров.
— Я все подгоню, Сади, — пообещала Полгара, подхватывая кинутые одежды, и принялась развязывать один из тюков в поисках швейных принадлежностей.
Белгарат же в задумчивости разглядывал большую карту.
— Меня кое-что беспокоит, — сказал он, поворачиваясь к Сади. — Существует ли путь, по которому Зандрамас могла бы, отплыв на корабле из какого-либо порта западного побережья, обогнуть южную оконечность континента и достичь Верката?
Сади отрицательно покачал головой — его бритая голова поблескивала в свете костра.
— Это невозможно, о древнейший. Несколько лет тому назад маллорейский флот проскользнул мимо Мургоса, и король Ургит все еще видит это в кошмарных снах. Он позакрывал все порты западного побережья, а его корабли патрулируют берега вдоль всего полуострова Урга. Никто не плавает вдоль этих берегов без его особого на то разрешения.
— А это далеко от Верката? — спросил Дарник. Сади, сощурившись, поглядел на звезды.
— В это время года три-четыре месяца езды, добрый человек.
Полгара что-то вполголоса напевала про себя, проворная игла в ее руках поблескивала.
— Подойди-ка, Сенедра, — позвала она.
Маленькая королева поднялась и подошла к ней. Полгара приложила зеленое платье к ее хрупкой фигурке и удовлетворенно кивнула.
Сенедра наморщила носик.
— А она должна так плохо пахнуть, эта одежда? — спросила она у Сади.
— Не думаю, что должна, но всегда пахнет. У рабов довольно специфический запах, и он прямо-таки въедается в ткань.
Полгара глядела на Тофа, держа в руках оставшуюся одежду.
— Да-а, это будет потруднее.
Гигант смущенно улыбнулся в ответ и поднялся, чтобы подбросить в костер еще охапку хвороста. Когда он поворошил палкой угли, сноп ярко-оранжевых искр взмыл в небо, и на мгновение показалось, будто звезды совсем низко. И в этот миг откуда-то из-за горного кряжа раздалось низкое раскатистое рычание.
— Что это? — вскрикнула Сенедра.