— Ну, если ты так уверена, Полгара…
— Я совершенно уверена, дорогой, — сказала она, ласково касаясь его руки и целуя в щеку.
После завтрака Гарион натянул плащ и вышел на палубу. Он постоял несколько минут под моросящим дождем и обернулся, услышав, что сзади хлопнула дверь. Это были Дарник и Тоф с рыболовными снастями в руках.
— Тут есть свой резон, Тоф, — говорил Дарник, — когда воды так много, и рыбы должно быть много.
Тоф кивнул, а потом раскинул руки, словно что-то измеряя.
— Я, извини, не понял.
Тоф повторил свой жест.
— Ну, все-таки, я думаю, не такая, — возразил кузнец. — Разве такая большая рыба бывает?
Тоф энергично закивал.
— Я тебе верю, ты не думай, — серьезно сказал Дарник, — но все-таки хотел бы на нее посмотреть.
Тоф пожал плечами.
— Какое сегодня прекрасное утро, а, Гарион? — сказал Дарник, глядя на плачущее небо. Он поднялся на три ступеньки, вышел на корму и приветливо кивнул рулевому. Потом долго молча смотрел на пенистый след корабля и, наконец, критически взглянув на свою блесну, сказал Тофу:
— По-моему, нам нужно грузило для удочек, чтобы удержать их внизу, тебе не кажется?
Гигант слегка улыбнулся и кивнул.
— Ну что, Шелку и Ургиту удалось встать? — спросил Гарион.
— М-м-м? — Дарник неотрывно смотрел на яркую блесну, покачивавшуюся где-то далеко в кильватере.
— Я говорю, Шелк и его брат уже встали?
— А, да, встали, по-моему, я слышал какую-то возню в их каюте. Тоф, нам обязательно нужно грузило, чтобы удержать удочки.
Тут на палубу вышел Белгарат в своем старом плаще, плотно обтягивавшем плечи. Он недовольно глянул на плывущий мимо берег, почти скрытый за пеленой дождя, и прошел дальше, в среднюю часть судна.
Гарион подошел к нему.
— Как ты думаешь, дедушка, сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до Верката?
— Пара недель, — ответил старик, — если погода не ухудшится. Мы плывем к югу, а сейчас сезон штормов.
— Но ведь есть путь короче, — заметил Гарион.
— Что-то я тебя не пойму.
— Помнишь, как мы добрались от Ярвиксхольма до Ривы? Разве мы с тобой не могли бы это повторить? А остальные нас потом догонят.
— Не думаю, что нам положено это делать. Мы должны быть все вместе, когда доберемся до Зандрамас.
Гарион вдруг гневно стукнул кулаком по поручню.
— Положено! — взорвался он. — Мне плевать, что там кому положено. Я хочу вернуть моего сына. Я устал двигаться черепашьими шагами только потому, что должен подчиняться Провидению, следовать за всеми его хитросплетениями и поворотами. Что плохого может случиться, если мы наплюем на это и отправимся прямо туда, куда нам надо?
Белгарат невозмутимо взирал на рыжие скалы, почти скрытые за пеленой дождя.
— Я сам много раз пытался так сделать, но это никогда не удавалось — обычно даже отбрасывало меня далеко назад. Я знаю, твое терпение на исходе, Гарион. Иногда трудно смириться с тем, что, подчиняясь воле Провидения, можно быстрее попасть туда, куда хочешь, но, по-видимому, всегда получается именно так. — Он положил руку Гариону на плечо. — Это так же, как рыть колодец. Вода внизу, но ты должен начать сверху. Пока никому еще не удалось вырыть колодец снизу вверх.
— При чем тут это, дедушка? Не вижу связи.
— Увидишь, если подумаешь немножко.
Прибежал Дарник, в глазах его застыло изумление, руки дрожали.
— Что случилось, Дарник? — спросил Белгарат.
— Огромная рыба, я такой никогда в жизни не видел! — воскликнул кузнец. — Как лошадь!
— Она наверняка у тебя сорвалась.
— Поломала удочку со второго рывка. — В голосе Дарника была странная гордость, глаза ярко заблестели. — Какая замечательная рыба, Белгарат! Она вылетела из воды, словно камень из катапульты, и прошла по волнам на хвосте. Ах, какая рыба!
— И что ты теперь будешь делать?
— Ловить ее, разумеется, только мне нужна удочка покрепче и, может быть, даже канат. Ну и рыба! Прости. — И он заспешил на нос корабля к капитану — поговорить о канате.
Белгарат улыбнулся.
— Люблю я этого человека, Гарион, — сказал он. — Правда люблю.
Дверь возле кормового трапа снова открылась, и появились Шелк с братом. По утрам Гарион первым выходил на палубу, но он знал, что в течение дня подышать бодрящим соленым воздухом и сделать пару кругов рано или поздно выходили все.
Теперь вот и эта парочка с осунувшимися лицами брела по скользкой от дождя палубе. Выглядели оба не слишком-то хорошо.
— Как продвигается наше путешествие? — спросил Шелк. Он был бледен, руки заметно дрожали.
— Понемножку, — проворчал Белгарат. — Вы оба сегодня проспали.
— По-моему, нам надо было спать еще дольше, — мрачно ответил Ургит. — У меня побаливает голова, где-то тут, у левого глаза.
Пот тек с него ручьями, кожа приобрела какой-то зеленоватый оттенок.
— Я ужасно себя чувствую, — объявил он. — Почему ты меня не предупредил, Хелдар?
— Хотелось тебя удивить.
— На следующее утро всегда так бывает?
— Обычно, хотя иногда бывает и хуже.
— Хуже? Куда уж хуже? Ох, прости. — Ургит бросился к поручням и свесился вниз. Его вырвало.
— Он не слишком хорошо это переносит, а? — заметил Белгарат так, словно был доктором.
— Нет опыта, — вздохнул Шелк.
— До чего же плохо, прямо умираю, — простонал Ургит, вытирая рот трясущейся рукой. — Зачем ты мне позволил так много пить?
— Такие решения мужчина обычно принимает сам, — ответил Шелк.
— И, по-моему, тебе за этим занятием было не так уж плохо, — добавил Гарион.
— Не знаю. Я на несколько часов отключился. Что я делал?
— Ты пел.
— Пел? Я? — Ургит опустился на скамью и закрыл лицо руками. — Боги! — вновь застонал он. — О боги, боги!
Появилась улыбающаяся Прала в черном плаще. Она вынесла страдальцам под дождь две высокие пивные кружки.
— Доброе утро, господа, — сказала она, сделав легкий реверанс, — госпожа Полгара сказала, что вам нужно это выпить.
— А что там? — подозрительно спросил Ургит.
— Я не знаю, ваше величество. Они с найсанцем что-то намешали.
— Может, это яд, — с надеждой произнес Ургит. — Было бы неплохо — быстро умереть и разом со всем покончить. — Он схватил кружку и шумно втянул в себя ее содержимое. Все тело его передернулось, а на побелевшем лице отразился неподдельный ужас. — Какой кошмар, — прошептал он.
Шелк, пристально понаблюдав за ним минутку, взял вторую кружку и аккуратно вылил ее за борт.
— Ты что, свою пить не будешь? — с упреком произнес Ургит.
— Не буду. У Полгары иногда бывает странное чувство юмора. Я бы и рисковать не стал — посмотрим еще, сколько рыбы всплывет кверху брюхом.
— Как вы себя сегодня чувствуете, ваше величество? — спросила бедного Ургита Прала с притворным выражением сочувствия на лице.
— Я нездоров.
— Ну, так вы сами виноваты.
— Пожалуйста, перестань.
Она елейно улыбнулась.
— А ты и рада, да? — с упреком спросил он.
— Да, ваше величество, — закивала она, — рада.
Она взяла кружки и пошла к корме, держась вдоль поручней.
— Неужели они все такие? — жалобно спросил Ургит. — Жестокие?
— Женщины? — Белгарат пожал плечами. — Конечно. У них это в крови.
Дождливое утро все не кончалось. Шелк и Белгарат ушли в каюту, причем, как подозревал Гарион, не только из желания спрятаться от дождя, но хлебнуть чего-нибудь горячительного. Ургит сиротливо сел на мокрую скамью, опустив голову на руки. Гарион с угрюмым видом прохаживался неподалеку.
— Белгарион, — жалобно попросил король мургов, — тебе обязательно надо так топать?
Гарион слегка улыбнулся.
— Шелк действительно должен был предупредить тебя.
— Почему его все называют Шелком?
— Это прозвище дали ему коллеги по драснийской разведке.
— Зачем понадобилось члену драснийской королевской семьи становиться шпионом?
— Такая у них национальная традиция.
— Он действительно в этом что-то смыслит?
— Он один из лучших.
Лицо Ургита еще больше позеленело.
— Это ужасно, — пробормотал он. — Я никак не пойму, что это — выпивка или морская болезнь? Засунуть, что ли, голову в ведро с водой, вдруг станет лучше?
— Ну, разве что если продержать ее там достаточно долго.
— Это мысль. — Ургит опять положил голову на поручни и подставил лицо под дождь. — Белгарион, — наконец спросил он, — что я делаю не так?
— Ты выпил чуть больше, чем следовало.
— Я не об этом. В чем я делаю ошибки — ну, как король?
Гарион взглянул на него — маленький человечек, безусловно, был искренен.
Гарион вновь почувствовал к нему симпатию, как когда-то в Рэк-Урге, и решил для себя, что Ургит все-таки ему нравится. Глубоко вздохнув, он сел рядом со страдающим королем мургов.
— Кое-что ты уже и сам знаешь, — сказал он. — Ты позволяешь людям помыкать собой.
— Это потому, что я пуганый, Белгарион. Мальчиком я позволял собой помыкать, чтоб меня не убили. Подозреваю, это вошло в привычку.
— Да, смерти все боятся.
— Ты-то ведь не боишься. Ты дрался с Тораком в Хтол-Мишраке, да?
— Это была не совсем моя идея — и поверь, ты даже представить себе не можешь, с каким страхом я отправлялся на этот поединок.
— Ты? Со страхом!
— Да. Впрочем, ты уже начинаешь как-то с этим справляться. У тебя здорово получилось с этим генералом — Крадаком, да? — там, в Дроиме. Только всегда помни, что ты король и именно ты отдаешь приказы.
— Попробую. А что еще я не так делаю?
Гарион подумал.
— Ты стараешься за все браться сам, — сказал он наконец. — Это никому не под силу. Слишком много всяких дел сваливается на одного человека. Тебе нужен помощник — хороший честный помощник.
— А где я найду хорошего помощника в Хтол-Мургосе? Кому я могу доверять?
— Ты доверяешь Оскатату?
— Да, пожалуй.
— Вот с него и начни. Видишь ли, Ургит, у тебя в Рэк-Урге приближенные принимали решения вместо тебя. Они стали сами это делать, потому что ты был слишком напутан или слишком занят другими делами, стараясь укрепить свою власть.