— Все верно, но ты ведь не просто кто-то, а очень дорог мне — и Бельмарку. Мне пришлось взять тебя с собой, так как тебе нужно познакомиться со своим дядей, но я приказал Леофрику усилить охрану — мою и твоей матери. Приглядывать за тобой я поручил Вульфверу.
Вульфверу? Уж не сошел ли папа с ума? Его кузен плыл сегодня рулевым на «Ганоте», везущем его отца как члена королевской свиты. Кстати — вот здорово! — «Ганот» отстал, не выдержав темпа. «Греггос» вырвался на три или четыре корпуса вперед. Вот, значит, почему гребцы так ухмыляются! Впрочем, его заслуги в этом не было.
Братцу Вульфверу исполнилось двадцать, и он стал фейном, одним из самых мощных мужчин в фюрде. Он уже ходил на фейринги, брал на абордаж шивиальские суда, орудовал мечом в бою, пролил шивиальскую кровь. Его до сих пор не любили, но почитали как бойца. Безумец, с уважением отзывались о нем мужчины, а скопы сравнивали его с китом-касаткой. Никто не сомневался, что рано или поздно он будет претендовать на пост эрла. Все верно, второй глитм Хильфвера подтвердил, что рок Вульфвера — вода, а не Радгар, но это не означало, что им не придется скрестить клинки. В считанные годы взаимная неприязнь обещала смениться смертельной враждой.
— Разве не было кого-нибудь получше, господин? — спросил Радгар, стараясь, чтобы голос его звучал как можно равнодушнее.
Папа нахмурился. Он не любил разногласий на семейную тему, даже когда они оставались внутри семьи.
— Мне кажется, нет. Он угрюмый ублюдок, но он не глуп и стоит в бою шестерых.
— Я хотел сказать, уверен ли ты, что он не перережет мне глотку?
— Радгар! — резко произнесла мама. Он и не знал, что она слышит их разговор.
Отец пожал плечами.
— Он умеет трезво оценивать ситуацию, Шарлотта, и это хорошо. Да, сын, я уверен. Я знаю, когда-нибудь ваши амбиции приведут к столкновению. Я только надеюсь, что вы сможете прийти ко взаимоприемлемому соглашению, как это сделали мы с твоим дядей, и вам не придется прибегать к оружию. Из всех преступлений убийство родственника наиболее грязное, даже если закон и разрешает это. Вот почему я не просто поручил Вульфверу следить за твоей безопасностью, но и позаботился о том, чтобы это услышало как можно больше людей. Если в Твигепорте с тобой что-нибудь случится на этой неделе, он никогда не сможет очиститься от подозрений. Даже если его не заподозрят в непосредственном участии в преступлении, о нем всегда будут говорить, что он плохо старался. Или что его подкупили. Он понимает это, как понимает и то, что его надежды занять место своего отца или мое зависят теперь от того, сумеет ли он доставить тебя домой в целости и сохранности. Ясно?
Радгар кивнул и вдруг расплылся в улыбке.
— Что в этом такого уж смешного?
— У меня ужасно умный папа.
Как ни странно, отец не улыбнулся в ответ. Он только пожал плечами.
— Надеюсь, что так, сын.
3
В том месте, где длинный фьорд готов был открыться в море, когда-то давным-давно поток лавы перегородил его и образовал равнину. Теперь на ней вырос город, название которого означало «два порта». С южной стороны он открывался в Свифейфен, а северная гавань была единственной в Бельмарке, куда иностранные суда осмеливались заходить, не прибегая к помощи лоцмана. Твигепорт, таким образом, являлся одновременно и главным портом архипелага, и наиболее удобным местом для вторжения, поэтому здесь отгремело немало исторических сражений.
Когда королевская флотилия подошла к берегу, Радгар неохотно передал рулевое весло Тофбьорту и принялся переодеваться. Он успел вовремя — как раз в ту секунду, когда с корабля на берег перекинули трап. При виде его растрепанной шевелюры и помятых штанов мама нахмурилась, но поделать с этим ничего уже не успела — на глазах у команды это было бы совершенно непереносимым унижением.
Интересно, подумал он, всех ли ателингов постоянно шпыняют, как его, или нет.
Эрл Светманн встречал своего короля у трапа; его сопровождали восемь других эрлов, прибывших на муут заранее — наверняка с тем, чтобы у них хватило времени для сговора. Светманн поражал своим неожиданным мальчишеством — он заразительно смеялся, а его задорная улыбка плохо вязалась с его зловещей репутацией. Он опустился перед отцом на колени, принося ему положенную клятву верности, одарил маму как почетную гостью великолепной собольей шубой, а когда ему представили Радгара, ответил на его поклон еще более низким.
— Добро пожаловать, ателинг! Ваша слава наездника опережает вас! — Не поворачиваясь, он сделал знак рукой, и конюх подвел к ним белоснежного жеребца. — Я знаю, разговоры наши покажутся вам скучными, так что молю принять в подарок Исгицеля, дабы вам было чем занять себя на время пребывания здесь. Разумеется, после вашего отъезда его переправят морем в Варофбург.
Официальные церемонии приношения даров давно уже надоели Радгару. Все ценное, что он получал — кинжалы с золотыми рукоятями или украшенные драгоценными каменьями пряжки для пояса, — ему приходилось сдавать в королевскую казну, стоило ему вернуться домой или гостям уехать. Но вот коня ему могли и оставить, и он с одного взгляда понял, что если и есть в мире конь, способный сравниться с его любимым Свеальмом, так это означенный Исгицель. Поэтому ему не пришлось слишком стараться, чтобы голос его звучал искренне, когда он благодарил принимавшего их эрла, пусть это вышло и не совсем лояльно по отношению к отцу.
Тут, в самый разгар речей, улыбок и объятий, на берег вывалился со своего корабля дядя Сюневульф. Он поздравил нового эрла с той поддержкой, которую оказал ему его фюрд, не выразив при этом приличествующих случаю соболезнований. Радгар, испытывавший сильное искушение прямо сейчас вспрыгнуть в седло Исгицеля, вдруг обнаружил, что его окружили, оттеснив от остальных, массивные туши Вульфвера и двух его закадычных дружков, Фрекфула и Хенгеста, ростом почти не уступавших ему. Радгар был им почти по пояс. Они обступили его, хмурясь и теребя пальцами рукояти своих мечей.
— Мне сказали побыть твоей нянькой, крысеныш, — буркнул Вульфвер. — Гляди, коль у меня будут из-за тебя неприятности, уж я тебя так отделаю, родная мама не узнает.
— Если у тебя будут неприятности, — возразил Радгар, решив с самого начала определить их взаимоотношения, — так только потому, что у тебя не хватит мозгов для такой работы.
— Считай, раз! — произнес Хенгест. Имя его означало «жеребец», хотя при рождении его, разумеется, назвали по-другому. Но его зубы и нос…
— Что — раз?
— Сумничал, — фыркнул Фрекфул. — Еще два раза, и получишь по полной.
— Когда это ты научился считать до трех, Веснуха?
Веснушек у Фрекфула и правда хватало, и он принимал это близко к сердцу, ибо лицо у него было мальчишески юным настолько же, насколько у Хенгеста — конским. Настоящий воин не может быть таким хорошеньким или краснеть, как девица. Он угрожающе поднял кулак, но тут мама повернулась и смерила их взглядом, укротившим даже личную армию Вульфвера.
У зажатого между двумя берегами и двумя утесами Твигепорта не было иного выхода, как расти вверх, выше остальных бельских городов. Радгар с удовольствием пошатался бы по его узким улочкам, но сильно сомневался в том, что у него выдастся такая возможность.
Шествие к городскому залу возглавили папа и другие эрлы, следом за которыми ехали в карете мама и дядя Сюневульф. Радгару полагалось ехать с ними, но Исгицель подарил ему замечательную возможность избежать этого. Что еще приятнее, его телохранителям пришлось, пыхтя и потея как свиньи, поспешать за его стременем.
— Выше голову, парни! — ободрял он их. — Улыбайтесь честному народу! Не забывайте, вы ведь теперь эскорт ателинга. С уродством вашим ничего не поделаешь, так хотя бы производите впечатление достойных! — Ну и так далее. Улицы были очень узкими, и хотя Исгицель хорошо слушался поводьев, он не любил, когда незнакомые люди подходили к нему слишком близко. Почти без поощрения со стороны Радгара он ухитрился укусить Фрекфула, лягнуть Хенгеста и дважды прижать Вульфвера к стене. Все это помогло скрасить день.
Хотя зал местного эрла был построен из камня и отличался огромными размерами, он представлял собой традиционный одноэтажный амбар, окруженный лесом жилых и хозяйственных построек. Радгару хотелось бы поставить Исгицеля на конюшню и отправиться на пешую прогулку по городу — желательно без надоедливой охраны. Однако стоило им добраться до дворца, как ему пришлось провожать маму на важную неофициальную встречу.
Книхт проводил их по лестнице в маленькую комнатку на третьем этаже. В ней было душно и пахло так, словно ее несколько столетий использовали в качестве жилья для фраллей, хотя в настоящий момент вся ее меблировка сводилась к линялому ковру и двум креслам. Деревянная обшивка стен потемнела от времени и кое-где потрескалась. Вместо потолка виднелась снизу крыша здания — стропила и обрешетка, сквозь которую просвечивала дранка. Мама брезгливо осмотрелась по сторонам.
— Я просила места поукромнее. Не могу себе представить, чтобы кто-то пришел сюда добровольно, так что мешать нам не должны. — Она села и одернула подол платья, стараясь казаться спокойной, но он знал ее слишком хорошо, чтобы обмануться. Он подошел к маленькому слуховому окошку и выглянул. Окошко было не застеклено, и щели в ставне пропускали в комнатку хоть немного свежего воздуха, от которого пахло морем. За окном тянулись черепичные крыши, за которыми виднелся укрепленный северный порт. У причала и на рейде стояло несколько десятков судов.
— Ты только помни, Радгар, что шивиальцы не привыкли думать о бельцах иначе, чем о жестоких варварах. Постарайся вести себя как джентльмен.
За последние две недели она повторяла это раз в сотый.
— Хорошо, мама.
Они ожидали прибытия его превосходительства посла Шивиаля, которым был не кто иной, как мамин брат Родни, ныне лорд Кэндльфрен, дядя, с которым он никогда еще не встречался. Папа говорил с ним об этой встрече только раз: