Разум у меня вернулся, но нервное и физическое напряжение всех сил еще не выжало, я был полон жажды деятельности. И деятельности очень неприятной, пахнущей кровью, дерьмом и паленым мясом. В которое мясо старик едва не превратился, по нечаянности.
– Повезло тебе, старик! – Обронил я, проходя мимо него. – Перевяжись, пока я тут кое с какими бл…ями разберусь! Потом поговорим.
Меня откровенно несло, будь я менее взвинчен, ни за что бы не сунулся вниз. Но дуракам везет, как повезло и одуревшему от крови и ненависти отморозку. Я появился на лестнице и с ходу сжег троих или четверых орков Ульфа, скучившихся сторожа лестницу. Тихое бешенство, как оказалось, весьма способствует концентрации, в следующие пять-шесть секунд я «выстрелил» еще дважды, прибавив дыма, огня и вони, прежде чем броситься вместе с Торвальдом и неподчинившимся приказу человеком на запаниковавших предателей с мечами. Сопротивления не было, от нас все просто разбежались. Кто успел. Кто не успел, того мы убили. Всех. Мольбы не подействовали. Зрелище моего колдуна Эрика с практически отрубленной ударом сзади головой и его искромсанного топорами и мечами ученика Седрика, который, видимо, сумел оказать какое-то сопротивление предателям, не способствовало милосердию. Вот я без колдунов и остался.
Глава VI
Седоусый Фредерик оказался неплохим приобретением. Старикан половину жизни провел в походах, прежде чем покойный сэр де Мор назначил его, несомненно, на вполне заслуженную должность кастеляна замка. Венец карьеры для простолюдина, не считая рыцарских шпор. С шансами получить последние на островах была большая напряженка, как понимаю. Минимальные шансы были разве что служа самому герцогу, да и там конкуренция с благородными была бы более чем серьезной. Судя по поведению перед лицом смерти, старик возможность хлопнуть себя по плечу мечом плашмя предоставлял неоднократно.
После взятия острова, в связи с понесенными при этом потерями, остро встал вопрос их восполнения. Конечно, герцог понес потери куда более высокие, притом среди «лучших людей» архипелага, но в связи с разгоравшейся на материке войной прибытие к нам пополнений будет явно делом нерегулярным и, по нашим прикидкам, явно недостаточным количественно. Несмотря на все наши родственные связи.
В этой связи мудро было о будущих проблемах позаботиться заранее, желательно до тех пор, когда нас станет слишком мало для обеспечения гарантий верности вспомогательных отрядов из местного населения. В первый из которых было решено превратить хашар из населения острова Мор, благо время у нас было. Мнение людей никого не интересовало.
Данным решением мы убивали сразу трех зайцев. Во-первых, восполняли потери, используя местные ресурсы. Во-вторых, привязывали население захваченного острова к себе, одновременно отрывая его от противника, в точности следуя принципу – разделяй и властвуй. И наконец, элементарно снижали до нуля опасность мятежа на Море, где оставили гарнизон, поскольку мало того что изъяли самых боеспособных из выживших мужчин, но еще и, можно сказать, сделали их заложниками. Как, впрочем, и семьи этих мужчин, любой с большим скептицизмом воспримет идею «перейти фронт» или того хуже изменить во время боя, если орки вырежут в отместку твою семью.
Несмотря на отдельные эксцессы, мирные жители на острове пострадали довольно слабо, накачка личного состава касательно воспрещения массовой резни дала свои плоды. А так как я не преминул довести до своих хольдов логическую цепочку, как связано отсутствие массовых убийств женщин и детей и люди в нашем строю, почти добровольно ложащие жизни вместо орков, то наша четверка еще больше подняла свой рейтинг в войске касательно мудрости и предусмотрительности. Хашар и сам по себе произвел впечатление, а чем раб с оружием из хашара отличается от простимулированного полноправного воина, всем было понятно.
Я не видел причин, по которым данная тактика не могла сработать. В конце концов Ордена примерно в таком ключе покоряли Прибалтику. Ливонский орден во времена Александра Невского мог выставить хорошо если пару сотен рыцарей и тысячи полторы-две полубратьев свиты… максимум. Все остальные – местная чудь и немногочисленное ополчение немецких поселенцев. Этого вполне хватало, чтобы не только удерживать захваченные земли от местных язычников, но и вымести из Прибалтики новгородцев, вплоть до того, что самим взять Псков и даже дойти до стен Новгорода. Правда, архитектура немцев тех лет в Прибалтике весьма своеобразна, например полубашни в замках, вполне защищающие защитников снаружи, но открытые для обстрела из донжона изнутри, на случай измены аборигенов.
В этой связи всем было понятно, что одним кнутом многого не добьешься, нужен пряник и желательно повкуснее. В общем, людям, отдельным жизни за наши интересы, нужна отдушина и свет в окошке, если угодно – обрисованные положительные перспективы сотрудничества.
По понятным причинам сделать «людской» отряд полностью самостоятельным было глупо, думаю, они бы сами не поняли такого доверия. А вот назначить часть младшего командного состава и заместителя командира отряда из местных, причем такого авторитетного, как Фредерик, было хорошим ходом. Для дополнительной безопасности отряд разбавили орками-добровольцами за полуторную долю в добыче, по одному-два на десяток, на должностях младшего командного состава, причем отбирать старались мужиков в возрасте, уже лишенных вполне естественного для молодежи презрения к людишкам, не наделенных от природы и магов Империи такими физическими возможностями. Должность старого Фреда и тут делала хитрый ход конем, орки являлись такими же его подчиненными, как и люди, причем я прямо и недвусмысленно предупредил о карах за попытку мятежа, именно так будет расценено неповиновение. После недавних событий выслушали меня очень внимательно. Впрочем, при опыте Фредерика, я не думал, что поставить на место подчиненных будет для него сложной задачей. Положения наших «понятий» ему разъяснял лично Бруни, заодно уверив в своей поддержке усилий того по внедрению дисциплины среди подчиненных и отсутствию предубеждения перед происхождением своих воинов.
Момент был выбран удачно, что было очень удобно. Мятеж Ульфа изрядно встряхнул наших подчиненных, причины по которым он решил отомстить за друзей и родственников, были понятны, но сам мятеж не понял никто. Тем более что после срочного совещания нашей четверки мятеж был сочтен отличнейшим поводом затянуть гайки насчет дисциплины.
Остатки мятежного херада судили при всем честном народе, я добровольно взял на себя функции государственного обвинителя. Было интересно, как мятежники до жизни такой докатились. Вдобавок были и шкурные мотивы, справедливость, проявленная мной на суде, была бы хорошим пиаром, в будущем хочешь не хочешь, а придется заниматься политикой, или политика займется уже мной.
За мотивом ходить было далеко не надо, я еще в башне его выяснил, пока мы ждали появления Бруни с Хаддом. Посаженный на кол Бьерн был другом и родственником мятежника Ульфа, ставшего хевдингом поредевшего херада взамен него. В общем, мотив мятежа – элементарная кровная месть, от этого и большое количество участников. Жаль, что я этого не знал, вел бы себя куда осторожнее. Вот поэтому Торвальд и пытался задобрить этого ублюдка и его подчиненных. Парень он простой, честный и слегка наивный, ему просто в голову не пришло, что задабриваемая публика поступит совершенно в ином ключе, чем он рассчитывал, да еще столь радикально.
В ходе допросов перед процессом выяснилось, что заговор поддержали далеко не все, но и предать родственников и друзей тоже никто не рискнул. Большинство молодежи якобы вообще в курс дела не ввели, прилепили к ним противников нашего убийства из числа авторитетных орков отряда и отправили вниз.
Про молодежь мне явно говорили не все. Чтобы не заподозрить неладное, нужно было быть идиотом. В принципе можно было бы и раскрутить, как все было на самом деле, просто не имело смысла. Казнить их всех можно было и сразу, просто оседлать вал возмущения мятежом и порубить положивших оружие ублюдков к чертовой матери. А вот открытый суд – это такое шоу, из которого можно сделать хороший пиар, что для меня самого, что для друзей из нашей четверки. Вдобавок еще и солидно обосновать закрученные гайки дисциплины. Телевизоров тут еще не выдумали, так что такие зрелища вживую должны при грамотной организации впечатляюще влиять на неокрепшие умы, не засоренные мусором цивилизации.
Мне, как непосредственному участнику событий, как ни странно было почти наплевать на судьбу подсудимых. Я убил всех непосредственных участников покушения и большинство из их группы обеспечения, не повезло и парочке молодых, раненых внизу и успевших какого-то черта подняться наверх. Их мы с Торвальдом добили по запарке, помню, один что-то пытался сказать, но не успел. Но наплевать или не наплевать, однако правосудие требовало жертв. Такие случаи предательства не должны были ни в коем случае остаться безнаказанными, с другой стороны – избыточная жестокость наказания тоже сулила проблемы в дальнейшем. За данным херадом стоял род, выжили из херада уже сейчас немногие.
В результате перед судом мы пришли к выводу, что непосредственно виновных в участии в мятеже, то есть выживших бегунов отправим в расход, с остальными, виновными в недонесении, можно и поиграть в милосердие. В данном ключе назначенных «кивал» и проинструктировали. Кстати, как ни удивительно, теоретически нейтрально настроенные присяжные из хольдов Бруни были резко против, пылая жаждой отправить на кол всех подряд, разве что кроме части молодняка, дравшегося внизу, да и то от очень хорошего настроения. Данные настроения требовалось холить и лелеять, но пришлось настоять на нашем решении.
Так все и прошло. Всех противников нашего убийства и якобы не поставленный в курс молодняк попугали и в наказание уменьшили долю в добыче до половинной. Всех остальных, имевших несчастье находиться наверху и бежавших оттуда, отправили на кол.