Впрочем, помахать даже одним Чернышом мне не удалось, мне почти в упор всадили арбалетный болт в правое легкое. Прежде чем сознание погасло под ногами топтавших меня сражающихся, подумалось, что простые решения всегда надежны, не зря колдуны никогда в первый ряд не лезут.
Глава VII
Первое, что я увидел, открыв глаза, было довольно миленькое конопатенькое личико, в обрамлении огненно-рыжих волос под простеньким полотняным чепчиком. Потребовались определенные усилия, чтобы вспомнить, кто я такой. Чуть было не решил, что нахожусь в больнице на Земле. Вовремя сообразил, что полотняное платье с вышивкой на шнуровке не очень походит на белый халат, да и размер моих клыков во рту тоже для Даниила прежнего несколько нехарактерен.
Однако в этой связи возник вопрос, что девушка из людей рядом со мной делает и где вообще я нахожусь. Стена справа выглядела явно каменной, как раз из того грязно-белого ракушечника, из которого были сложены городские стены и значительная часть островных построек. Сама девчонка на орку не походила нисколько, какой из этого следовал вывод? Да никакой, голова совершенно не работала, проще спросить:
– Не скажешь ли мне, свет моих очей, что ты у моей постели делаешь, что случилось и где я нахожусь? – Ощущения были в общем терпимые. Крови во рту не появилось, что не могло не радовать сравнительно с тем моментом, когда мою тушку начали топтать сапогами.
Девушка, к тому времени засекшая мои открытые глаза, ойкнула и буркнула:
– Простите… – И исчезла, хлопнув дверью.
Как я надеялся, исчезла она не за конвоем. Впрочем, оговорка внушала некоторые надежды на благополучный результат ее исчезновения. Да и если рассуждать логически, насколько это было можно сделать в моем состоянии, очень сомнительно, что раненых орков после проигранного нами сражения люди лечили бы. То, что я не дал дуба со своим пневмотораксом и множеством потоптавшихся по мне сапог, само по себе чудо.
Ладно, хоть под копыта не попал. Тому польскому рыцарю, что был не так давно найден во Львове, когда-то повезло куда меньше. То, во что он превратился вместе со своими доспехами, после потоптавшихся по нему кованых копыт, этими же копытами забило в землю так, что нашли останки через без малого четыреста лет.
Впрочем, появившаяся бабка развеяла мои сомнения – ее я знал. Первое, что сделал Фредерик, получив свои полномочия, это подтянул данную старуху, в качестве начальника медслужбы своего отряда. Это была та самая Ронна, островная целительница с Мора, про которую мне рассказывали. Девчонка, стало быть, ее ученица Олвен. Между прочим, незаконная дочка покойного сэра де Мор, по упорным слухам среди народных масс. Правда, официально не признанная.
Добраться до старухи я в свое время так и не успел, хотя она обещала быть не менее полезным источником информации и, не побоюсь этого слова, союзником, чем Фредерик, учитывая почет, уважение и страх, который к ней испытывали островитяне. То, что ее враги долго не живут и даже замковый маг ее побаивался, было общим мнением всех опрошенных. Авторитет в медицинских вопросах тоже не подвергался сомнению, среди ее клиентов значился даже сам герцог, полностью освободивший старую от налогов.
Надо сказать, такая репутация совсем не радовала меня как орка, отданного на ее попечение. Закладки в разум, может, она и не поставит, либо не сумев пробить защиту, либо просто не умея этого делать, а вот уморить – запросто. Кентам нужны были серьезные причины, чтобы отдать меня под ее опеку. Слишком было рано, чтобы доверять людям. Это в том случае, если я не нахожусь в почетном плену.
Однако нет, вслед за старухой заскочил широкоплечий низкорослый малыш Гальфдан, новик из моего херада, моих лет, сразу расплывшийся в улыбке и исчезнувший, прежде чем я его успел о чем-то спросить.
– Сэр Край, хорошо ли себя чувствуете? – начала опрос старуха. – Не беспокоит ли вас здоровье?
На доброго доктора Айболита она ни внешним видом с поправкой на пол, ни тоном, с которым здоровьем поинтересовалась, не походила. Голос такой же пропито-прокуренный, как у французской поп-звезды Патриции Касс, и добивающий циничный взгляд, как у моего знакомого патологоанатома – «все вы у меня на столе будете». Ладно, хоть вежливость сохранила: заметным отличием большинства «материковых» диалектов старого общеимперского «кайне» от орочьего было оформившееся разделение ты и вы, причем местоимение «вы» было тянуто из эльфийского.
– Лучше чем в последних воспоминаниях. – Насколько смог, попробовал пожать я плечами. Подумалось, что это мини-баллистой в меня болт засадили, валяюсь я тут явно не первый день. Минимум двое суток, коли успели взять, зачистить и перенести раненых в захваченный город. Это не считая времени, проведенного в бессознательном состоянии где-то там, в лагере, пробоина в легком даже на орках заживает не за пять минут. – Крови, во всяком случае, во рту нет. Остальное ожидаемо.
Старая подняла брови, но от уточнений воздержалась. Хороший она доктор. Добрый. Хотя хороший, видимо без кавычек, вместо расспросов она начала меня сканировать.
– Пить дайте!
Пить действительно хотелось, но неприятные ощущения, выдаваемые старой ведьмой, напрягали куда больше.
Свою ученицу ведьма вымуштровала на славу. Встретила ее вопросительный взгляд, кивнула, и только после этого рыжая метнулась в угол, притащив мне, как ни странно, ягодного взвара-компота с добавленными травами, а не вина или водички как можно было ожидать.
– Взвар будете пить, пока не выздоровеете. – Старуха отдавала команды, как прапор на плацу, одновременно подойдя ко мне, откинув одеяло и бесцеремонно начав щупать перемотанную бинтами грудь, опять запустив сканирование как сама себе рентгенкабинет. – Вино я вам не рекомендую и пиво тоже, коли не послушаете – будете лечиться самостоятельно, я от такой чести откажусь. – Последнее ведьма бросила с таким ядом, что стали понятны стимулы, которыми ее вместе с девушкой за моей беспамятной тушкой закрепили. Тут совсем не надо быть Шерлоком Холмсом.
И правда, привыкла к уважению, преклонению и некоторому страху. Сама, возможно, благородного происхождения. С угрозой получить кучу бонусов, коли выживу, примирилась, но перспективами того, что с ней произойдет, коли помру, уязвлена. До сих пор. А гордость не дает примириться.
Рыжая Олвен, правда, глянула с некоторым беспокойством. Она помоложе и покрасивее, так что с попытками всяких пьяных морд разного цвета залезть к ней под шнуровку должна столкнуться неизбежно, как бы была ни крута ее старушка учительница. Контингент, живущий войной и смертью, обычно верит только тому, что видит, а проблемы привык решать довольно очевидными способами.
Свистнуть Гальфдана и приказать старуху выпороть за непочтительность – дело минуты. Или прирезать, чтобы не попыталась отомстить. Коли считаешь себя высшей расой, то на это пойти несложно, такие доморощенные нацики у нас, к слову сказать, есть. Старуха либо отмороженная во всю башку, либо меня просчитала, что до такой гнили я не опущусь. Девушка помягче и поглупее, тем более что ей терять куда больше. Примем версию, что просчитала, иначе такой репутации бы не заработала, не настолько на островах патриархальное общество, а главное оркам служить бы не согласилась. И запомним на будущее, а пока продолжим разговор.
– С каких пор вино в малых количествах стало вредным. Насколько мне известно, оно, напротив, помогает выздоравливать. Если не увлекаться. – Между прочим, сущую правду сказал. Не помню этого умного научного названия веществ, что сами не лечат, но в применении подстегивают иммунную систему, но спирт к ним относится. Если не перебарщивать с дозировкой. В этой связи «наркомовские» сто граммов времен ВОВ за ужином были весьма полезны. Если, конечно, забыть о нюансах с получением водки на погибших и/или выдаче ее по утрам перед атакой для допинга. За последнее по уму надо было расстреливать. За рассеивание опьянением внимания солдат и тридцатипроцентное ухудшение качества стрельбы из личного оружия, согласно послевоенным опытам с трезвым и остограммившимся отделением.
Ведьма заинтересованно оглядела слишком умного пациента, кстати говоря, вот и первый мостик уже наведен. Восстанавливаю квалификацию. Хотя форсировать не буду, рано, слишком мало сил.
– Истинную правду сказали. – Осторожно усмехнулась старуха в ответ. – Но с травами из того взвара, что вам придется пить, вино не совмещается.
– Понятно. Долго я лежал без памяти? – Лирику и всякие хитрые замыслы оставим на потом, разговор напрягает и надолго меня не хватит, просто любопытство гложет узнать диагноз и предварительную обстановку. Хотя Гальфдан явно за друзьями убежал, терпения все равно не хватает.
– Двадцать дней. Выжили вы просто чудом, только потому что орк. Человек с такими ранениями до помощи не доживает.
– С дырой в легком, что ли, не доживает? – Несколько скептически скривился я, решив, что старая набивает цену за свои услуги. Вопрос, выживет ли человек с пневмотораксом и внутренним кровотечением в Средневековье весьма дискуссионный, хотя такие случаи известны, а вот то, что помрет на месте, не дождавшись медпомощи, казалось явной лажей.
– Вам половину груди внутри этим болтом разворотили, – с издевкой вычислила мои мысли старуха, – когда ногами по вам туда-сюда ходили. Там от легкого твоего ошметья одни остались. Будь ты человеком, сопляк, ты бы от боли одной на месте помер. Да и то, что ты орк, тебе бы нисколько не помогло, если бы у Фредерика ума не хватило меня тебе в лекари дать. Ваши коновалы разве что убивать хорошо умеют.
Надо же, старушка обиделась за сомнения в своей квалификации. Действительно, бабушка отмороженная во всю башку. Хотя за прошедшее время наше законодательство нашими новыми подчиненными должно быть усвоено. Старушка одна из знаковых фигур, репрессировать ее в ситуации, когда виноват сам, и после того, как она спасла тебе жизнь, очень и очень политически глупо. Тем более что ее наглость и чувство собственного достоинства мне понравились. Как, впрочем, и мордашка с фигуркой ученицы, начал просыпаться основной инстинкт, я явно на пути к выздоровлению. На нее я и съехал.