Лучники удара возникших буквально ниоткуда орков не выдержали, собственно, даже и не пытались, те, кто поумнее и потрусливее, бросились бежать, тугодумов посекли с ходу, даже не остановившись.
Актеры внизу сбить строй тоже не успели. «Мертвые» начали оживать, народ начал орать и метаться. В общем, паника партизан и погубила. Вместо литой коробки моих бандюков встретили несколько неуправляемых кучек бойцов, вторая половина людей что есть силы припустила к берегу. Могло бы выйти вообще красиво, если бы не лучники на склоне напротив, подстрелившие у меня восьмерых родичей. В принципе могли и всех, если бы я опять полез в первый ряд, а Хаген со своим отрядом был чуть подальше. Его лучники вовремя приняли участие в бою, как раз когда меня взяли под обстрел.
Засада была красивая и с превосходными шансами на успех, стрелы у стрелков противника были отравлены каким-то очень эффективным ядом, раненых стрелами у меня не было.
Можно было не сомневаться, чьи уши тут торчали. Мои орки рассвирепели, стоило больших трудов отбить нескольких человек, с виду представляющих оперативный интерес, в их числе Оттокара, которому ударом по голове разбили шлем, спасший скотине жизнь на его беду.
Невезучих партизан, из числа переживших бой, в настоящий момент зверски пытали на глазах столь жестко обломавшего мое доверие бургомистра. Неудивительно, что он был так смертельно напуган. Жить-то хотелось.
Хитроумного Эрика мне в оборот взять не удалось, когда я вернулся с берега, спалив уже отошедшие баркасы, к горю пассажиров, не успевшие выйти из пределов досягаемости, его уже вытащили из доспехов и резали ремни из спины. Он страшно кричал. Вмешиваться не имело смысла, уже толком не разговоришь, а лечить и потом допрашивать не было ну никакого желания. Хороший доспех сыграл с ним очень плохую шутку.
– Итак?
– Господин, я могу все объяснить! – Схватился за шанс на жизнь мой патентованный предатель.
Я пнул его в лицо.
– Молчать! Слушать твой словесный понос желания никакого нет. Отвечаешь на вопросы – точно, кратко и по существу. Пока отвечаешь – живешь. За каждую попытку оправдаться или сказать, что тебя заставили, теряешь палец или прочие выступающие части тела. Начнем с ушей. – Вопрос первый. Чья работа? Чей замысел?
Ответить он не успел, как, впрочем, и вопрос тут же потерял смысл. Сверху заорал Мика:
– Край, глянь, кого я нашел!
Нашел он останки человеческого тела, мерзко воняющие жженым мясом и ватой, с обгоревшими костями, торчащими наружу на спине и украшенными каплями расплавленного металла. Один из той четверки, попавшей под мой первый удар, судя по их поведению перед смертью – один из руководителей.
Правда, человеком покойный не являлся. Мику, вернувшегося после преследования бегунов и грабившего трупы на склоне, заинтересовал тонкой работы золотой браслет на запястье. В результате под кольчужным капюшоном обнаружились длинные уши заказчика.
Надо же, не соврали. Эльфийские диверсанты тут действительно при делах.
– Господин, это эльфы, я расскажу все!!! – завопил снизу забытый бургомистр.
– Расскажешь, говоришь? Разумеется, а куда ты денешься, конечно, расскажешь… – обратил я на него свое внимание, спустившись.
Рассказывал он долго, зарабатывая лишнюю минуту жизни. Пытать его не было никакого желания, я очень устал от грязи и крови. Когда его словесный понос слишком часто начал повторяться, я просто повернул голову к Мике:
– Забирай его. Делайте с ним что хотите, парни. Мне эта крыса больше не нужна.
Смерть его была страшной даже на фоне остальных взятых живыми партизан. Смотреть на нее я не стал. На душе было пусто и тоскливо, все восемь погибших были кровожадными морскими разбойниками для чужих… для меня они были хорошими товарищами и пусть и дальней, но родней. Пожалуй, никогда я еще не переживал смерть подчиненных настолько тяжело, погибли лучшие, те, кто мне доверял, и в результате моего решения. Это умом можно понять, что неизвестно, сколько народу бы погибло, не вскрой я данную ловушку, и что, не используй противник отравленных эльфийским ядом стрел, потери бы были гораздо более приемлемыми.
Вернувшись в замок, я напился вусмерть, как еще ни разу не напивался в этом теле и в этом мире. Ангелом я не был никогда, но на пути, по которому я пошел, уже сейчас было слишком много крови, дерьма и зверства. А будет еще больше.
Пробуждение было тяжелым, голова страшно раскалывалась, мир вокруг так и норовил если не покачаться вокруг меня как при землетрясении, то стать мутным и блеклым как в черно-белом телевизоре «Рекорд» из раннего детства. Ладно, хоть блевать не хотелось.
Впрочем, и того, что было, вполне хватило, чтобы не заметить чужой головы на соседней подушке, точнее заметить ее далеко не сразу, уже после того, как я негромко икнул, громко пукнул, застонал, вспомнив родимый «солпадеин», безадресно выматерился и, почесывая потылицу, начал бродить по спальне в поисках опохмела, совершая комплекс мероприятий, приводящих мужчину в нирвану, а подругу, и уж тем более жену данного мужлана, – в бешенство.
Насторожил меня шорох позади. Я повернулся, и к непритворному изумлению, обнаружил некую рыжую голову, приподнявшуюся с подушки и внимательно меня рассматривающую. На лице девицы, надеюсь, оставшейся неразочарованной, большими буквами были написаны мысли, что ее обуревают. Да, красавица, я не прынц, я еще только учусь. Надеюсь только, что долгих причитаний об очередном козле в ее жизни даже в мыслях у нее не будет.
Блевали в фонтаны аристократы Аргайла на моей памяти очень даже мощно, не говоря уж про посикать на шикарные цветы клумб в королевском дворце, а то и личинку отложить за подходящим кустиком во время прогулки под светом Сегулы… А я что? Я всего лишь некультурно пукнул в своей спальне, с каждым из нас случается, и не надо на меня смотреть с таким сомнением. Не считаю я себя великим засранцем, очень сомнительно, что местные рафинированные эльфийские княгини, сидя на горшке, не кряхтят, тужатся и не ковыряются в пальчиках ног, поскольку просто так сидеть скучно, а заняться чем-то приятным хочется. Но ангелоподобной молодой даме, не привыкшей оглядываться на себя и свои действия, попробуй такие вещи объясни. Это как тайфун, это как стихийное бедствие. Убежать и спрятаться можно, предотвратить – никогда.
Кстати о птичках. Я подошел к кровати и откинул одеяло. Следов крови не было, фигура дамы не сказать, что была отменнее всех, что видел в жизни, но явно находилась в верхней половине списка. Хорошая генетика, похоже на то. Девушка немного смутилась, но попыток спрятать прелести не сделала. На шейке темнел свежий засос. Дела обстоят лучше, чем можно ожидать, только бывшей целки с типичными претензиями что по романтичной, что по меркантильной, что по обеим вместе линиям мне тут не хватало.
– А жизнь-то налаживается, – буркнул я, отметив эти радостные обстоятельства и машинально положив жертве беспорядочного секса по пьяни руку на бедро. Честное слово, чистые рефлексы и ничего более.
– Ты-то, свет моих очей, как сюда попала?
Девушка чуть улыбнулась, ну прямо Ева, впаривающая Адаму запретный плод, под видом средства повышения потенции (змей подсказал, апокриф церковными мракобесами признан фальшивкой по политическим соображениям). Сомнения по поводу добровольности нахождения девушки в моей спальне испарились. Ну и слава богу.
– Вы были очень настойчивы, ваша светлость.
Все-таки милая у нее улыбка, хотя взгляд и отслеживает мою реакцию.
– Это к лучшему! Надеюсь, я тебя не разочаровал? – Рука переместилась выше, я сам повалился на подушку, наблюдая за ней.
– Что вы… – Девушка смутилась. Мужики, конечно, любят, когда их женщины восхищены их огого, но если бы она начала восхищаться моими талантами в этой области слишком красноречиво, я бы в ней начал разочаровываться. Не пришлось, сумела остаться в рамках.
– Не продолжай, знаю, какой я молодец. – Я встал. – Прости, солнышко, но у меня дела. Тебя я не выгоняю, двигай по своим делам, как приведешь себя в порядок. Надеюсь, вечером встретимся. Так что выпей вина. – Набулькал себе и ей. – И я пошел.
Поцеловал в щечку, оделся и пошел. Девушка выглядела несколько разочарованной. Неужто настолько впечатлил как жеребец? Или пока никак не впечатлил, алкоголь оказался сильнее и одержал очередную совершенно секретную победу?
Утренний секс, конечно, как зарядка, мощно тонизирует организм, но судя по солнцу на улице уже ближе к обеду, текущие дела не сделаны, и над самим появлением этой рыжей головы в моей спальне нужно как следует подумать. Коли я превратился из объекта политики в его субъект, над каждым движением и словом своим думать надо. Как доказал мне геноссе Оттокар, я тут не самый умный на этом архипелаге. А через что проще всего воздействовать на действия неглупого, наглого, но по молодости озабоченного юнца? Правильно, через райские врата лежащей в его постели красотки. Самое поганое, что случайная девица теперь туда не угодит в принципе. А я так соскучился по простой и чистой любви… Вот возьму всех этих сук и обломаю, вызову жену первым же кораблем. Ладно, об этом потом, надо сосредоточиться на делах. Слухи по поводу вчерашнего уже достаточно разошлись по острову, насколько я знаю людей. Надо эксплуатировать успех.
Глава XII
Герцог оказался хитрой скотиной и все-таки ушел с архипелага с остатками войск, парни при этом потеряли два патрульных драккара, хевдинги которых то ли не сумели правильно оценить обстановку, то ли просто оторваться. Погибло около семидесяти бойцов. Выживших не было. Никого.
Один драккар островитяне бросили, свалив туда изуродованные трупы большинства погибших обоих херадов. Как бы ни торопились они свалить, время на уродование трупов и нескольких тяжелораненых нашлось.
Народ был в бешенстве. Сэр Даркмур прихватил семью и сбежал вместе с герцогом, оставив начальником гарнизона замка своего бастарда. Саму крепость Даркмур взяли на четвертые сутки, не оставив внутри нее ничего живого. К моему удивлению, резни мирного населения парни не допустили. В основном. Разве что при занятии ранее прикрытых крепостью и войском герцога областей были некоторые эксцессы.