Я матерно рыкнул и продемонстрировал малхус, пытаясь этим бороться с неприятными тенденциями.
– Ты, ты и ты! Закрылись щитами и идете первыми! Ты, ты и ты – вторая шеренга. Ты и ты… замолк.
Тут я предпочел замолчать, народ повиновался приказам весьма так вяло, а будущая первая шеренга вообще его саботировала, откровенно не желая на стену выскакивать.
– Бег–о–о–о–м су–у–у–у–ки! – От удара боевой перчаткой лицо человека лопнуло и залилось кровью. Он отлетел к стене, и сползал по ней, потеряв сознание.
«Переборщил!», мысленно поморщился я. И кстати зря, второй, возможно, именно из-за этой заминки излишне резко дернул своим мечом. Короче говоря, получилось, что человека я нечаянно спровоцировал. Его смерть была напрасной и глупой. Я на одних рефлексах подрубил ему опорную ногу и, возвращая меч, отсек голову, залив кровью всех окружающих.
В итоге окрыленные моим примером орки начали материться и угрожать повторять подвиг с близлежащими людьми, и все пошло как по маслу. Хашар с потрясшим меня единодушием выломился в двери и устремился по стене к двери в стене донжона, без всякого управления и предварительного распределения по шеренгам строя на ходу «черепаху». За спиной заревел рог, с опозданием дав сигнал к атаке. Энтузиазм людей из хашара оказался для всех несколько неожиданным.
Пока я пытался догнать людей, мне подумалось, что в будущем будет очень опрометчиво оставлять столько дыр к сердцу моего замка. Когда буду строить свой замок, донжон обязательно нужно будет полностью изолировать. Вплоть до того, что попасть в него можно будет исключительно в поднимаемой лебедкой беседке или при помощи веревочных лестниц.
Далее все было просто, примерно, как помочиться со стены. Я заревел:
– На колено! – Уже понявшие, что я не шучу, люди присели, открыв мне сектор обстрела, после чего я шмальнул в открывшуюся взору дверь, постаравшись максимально расширить тепловое пятно при этом. Дверь полыхнула вспышкой и исчезла. Мусор, что навалили за ней, разумеется, вспыхнул.
– Сидеть!!!– Я повторил удар.
– Вперед!!! – Ободренный магической поддержкой, хашар ломанулся вперед, оставив на стене несколько сваленных стрелами трупов Остатки баррикады штурмующие растолкали щитами.
Судьба донжона решилась за две минуты и с минимальными потерями. Волшебство рулит! Если конечно не обращать внимания на тот факт что один из закрывавших меня щитами парней охраны получил болт в голень, мне самому стрела попала в купол шлема на секунду сбив концентрацию, что в результате привело к ранению еще и моего друга Мики, который открылся и получил стрелу в мякоть бедра.
Впрочем, после уничтожения дверей стрельба уже стихла, стрелки озаботились своим выживанием. Угроза исчезла, так что я оставил при себе племяша Мики Тодда для поручений, остальным своим дав приказ заниматься ранеными.
В окружении орков из личной охраны Торвальда в телохранителях сейчас особой нужды не было. Последний даже решил подождать товарища, предоставив честь ворваться в башню своему строптивому подчиненному с его херадом.
При нашем численном преимуществе и превосходных боевых качествах никаких шансов у защитников не было. Штурмовали бы с одного направления, люди несколько часов еще, возможно бы, и потрепыхались, однако как в данном случае, с трех – никаких шансов не только отстоять башню, но и даже взять за себя хорошую цену возможности у них отсутствовали.
Хашар имел достаточный боевой опыт, чтобы не лезть в задницу, в результате люди, конечно, даванули вниз, резать с двух сторон защитников на нижних этажах. Кто-то из его тактиков, возможно даже орков из младшего командного состава, однако, сообразил, что в этом случае штурмующие понесут меньшие потери чем, ломясь наверх, где должна была отсиживаться госпожа де Мор с семьей и «лучшие люди» замка.
А вот «мой друг» Ульф А’Кейт (или как там его фамилия) считал, что мы с Торвальдом для подвига прямо созданы. Этот урод выставил у лестницы заслон, отправил большинство своих вниз вместе с хашаром и принялся ждать нашего появления, изображая активность и оттеснив от лестницы орков Хадда. Я этим был, конечно, взбешен, но в данном случае нашему другу вообще ничего нельзя было сказать. Любое мое замечание будет парировано: «Ты решил, что за нашими спинами отсидишься?» или чем-то типа того, такое же вредное для имиджа. Отмыться, может, и отмоешься, но явно не сразу. Тут даже свои могут не понять. Человеку, тьфу орку, желающему авторитета в военизированном обществе, такие испытания нужно устраивать как можно реже.
Торвальд что к чему, конечно, понял, однако тоже решил держать марку. Парень потребовал чтобы его пропустили к лестнице и спокойно приготовился идти первым. Мне ничего другого не оставалось, нежели присоединиться к нему.
То, что я был левша, в данной ситуации было даже выгодно, щиты мы держали в разных руках и не мешали друг другу. За нашей спиной сбили коробку шестеро воинов из охраны Торвальда, и только потом приготовился идти Ульф со своей бандой. Буравящие мою спину неприязненные взгляды ощущались прямо-таки физически. Спереди было куда спокойнее.
Лестница выходила на лестничную площадку, так что появляющиеся в проеме головы рубить было делом проблемным, что было, конечно ,хорошо. Еще лучше было то, что Ульф, надо отдать ему должное, вынудил людей вглухую забаррикадироваться внутри, причем даже не вытащив два оставшихся на площадке тела. Один из воинов, получивший ангон в низ живота, был еще жив и хрипло стонал, сжимая торчащее из него копье.
Выглядели потуги людей пожить подольше, я бы сказал жалко. Даже не будь тут меня с моей перчаткой, дверь за несколько минут вынесли бы топорами и никакие баррикады из мебели за ней никого бы не остановили.
Собственно, мой «выстрел», испаривший треть дверей и заставивший полыхнуть баррикаду, как будто ее облили солярой, нам больше помешал, нежели помог. Чтобы расчистить дорогу, пришлось дать туда еще пару выстрелов, и я планировал, подпустил огоньку бы и в третий, если бы из дыма не полетели стрелы. Торвальд счел это сигналом к действию, по-бычьи наклонил голову и бросился вперед по горящим остаткам баррикады, ну а мне пришлось следовать за ним.
В ближнем бою пустить в ход перчатку мне, разумеется, не дали. В клубах дыма на остатках баррикады я чуть было не получил мощнейший удар в лицо, отбитый оковкой края щита в основном чудом. Второе копье я уже более осознанно смахнул малхусом, сделал проходной шаг вперед, отсек кисть копейщика и, продолжая движение, нанес горизонтальный удар под обрез шлема следующему противнику, пока тот очень неудачно опустил щит, пытаясь прикрыть ноги…
« П…ривет котенку, срать не будет!» строй сломан. Шаг вперед, разрубленное колено еще одного воина, блок щитом, отведенный наручем удар меча, разворот малхуса и рассеченное горло его владельца…. А потом людей просто закрыли спины заполнявших комнату орков.
Подчиненные Торвальда развалили строй людей очень быстро, люди кончились в считанные секунды. Так как заняться пока кому было, после краткого обмена взглядами с другом наша группа устремилась наверх, над нами был еще один этаж. Напоследок я оглянулся назад: зажатые в углу последние защитники замка сражались по-прежнему мужественно, на пощаду они не рассчитывали. Оружие не бросил никто, хотя никаких шансов у них не было. Просить пощады люди даже не пытались. Что в общем-то было правильно, сейчас их бы никто не пощадил.
Наверху воинов не нашлось, за исключением мощного седоусого мужика лет пятидесяти на вид, в хорошем пластинчатом панцире и с мечом в руках, закрывшего собой полненькую женщину примерно его лет, прижимающую к себе двух симпатичных девушек лет пятнадцати-семнадцати и вторую, постройнее, лет, наверное, около тридцати, с двумя пацанами лет двенадцати-тринадцати. Тот мальчишка, что был на полголовы повыше брата, сжимал в руках кинжал, пытаясь вырваться из рук матери. Еще куча баб и детей разного возраста в одежде победнее и погрязнее сбились в кучу и орали так, как будто их уже режут. Торвальд, впрочем, выдал децибелы не хуже, указывая на мужика и вопя:
– Он мой!
Мужчина, как это ни странно, предпочел договориться:
– Со мной делайте что хотите, но женщин и детей пощадите. Зачем вам их жизни?
Мы молча обступили его с трех сторон. Хотя воин и встал в угол, не давая обойти себя со спины, зря он леди де Мор с дочками, и, вероятно, свою семью за спиной оставил. Жизни ему осталось ровно столько, сколько мы захотим. Но склонность к диалогу надо было поощрить, так что я придержал Торвальда за плечо.
– А что сразу не сдались? Отсидеться надеялись? А теперь страшно стало?
Мужик тоскливо огляделся по сторонам. Баб и детей пока что никто не рубил, пускай в помещении почти все люди и были в нашей власти. От ещё раз глянул назад, и устало сказал:
– Детей хотя бы пощадите. У вас же они тоже есть.
– Бросай меч, – разочаровано рыкнул Торвальд. Я поневоле ухмыльнулся, парень откровенно обломался с подвигом. Мужик, несмотря на свой возраст, производил впечатление довольно сильного противника и был весьма замотивирован. Прибить его в одиночном поединке было бы хорошим пиаром, тем более что рядом ошивался паршивец Ульф с десятком голов из своего херада. Подумалось, что дружище Торвальд именно ради реноме в глазах своих оппозиционеров только что торопился. Шанс произвести на недовольных нужное впечатление не хотел упустить. И разочарование в голосе друга, после того как я его остановил, было понятно. Отсутствие гнили в душе тоже, положением мужика вполне можно было воспользоваться.
– Я не ребенок, – жестко ответил старик, похоже, не ещё понявший, что резни уже не будет.– Я пощады не жду. Никто из вас не сможет сказать, что мне стало страшно.
А может быть, он все понял, но не желал сдаваться сам. Вполне возможно, потому что он умышленно пожертвовал воинами внизу, чтобы спасти здесь женщин и детей, которых вполне могли изрубить по инерции, встреть тут сопротивление.